Николай Камбулов - Обвал

• Название: Обвал
• Автор: Николай Камбулов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1986

Новый многоплановый роман Николая Камбулова повествует о героизме и мужестве советских людей в годы Великой Отечественной войны. Действия развиваются в Крыму и на Северном Кавказе, в Восточной Пруссии и в Германии.

Роман насыщен приключенческими эпизодами, в книге показана деятельность немецких коммунистов непосредственно в частях гитлеровских армий.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

К ночи Адем остался в своем доме один со своей экономкой фрау Энке. Он спустился в кабинет, посмотрел в окно. Город горел, рушился, разваливался под ударами артиллерии и бомбежек. Сестра Гизела уж дважды входила в кабинет, уговаривала выйти из подвала подземным ходом, ведущим в еще не занятый русскими квартал, бросить все и пробираться на виллу, расположенную в лесу, на берегу залива.

— Господин Апель уже сошелся там с американцами. Они, как утверждает Апель, вывезут нас на подлодке, — уговаривала Гизела.

— Это не твой вопрос, Гизела! — кричал на сестру Адем. — Американцы хуже русских, только положи им в рот палец, оттяпают руку! Еще не все потеряно. Фюрер применит новое оружие. Я сам вкладывал капитал в это оружие. И я, в известной степени, могу требовать от фюрера…

На рассвете Гизела отчаялась пробраться в свой особняк к оставленной там малютке Эльзочке: хоть дом подвергался обстрелу, но она не знала, что он уже занят русскими. Адем же не говорил ей об этом, чтобы не поднимать в своей семье паники. Он все выглядывал из окна, старался понять, пойдут ли в контратаку на русских накопившиеся на противоположной стороне широкой улицы, за домами, немецкие солдаты… Если пойдут, то русские будут остановлены, не прорвутся к его пакгаузам, портальным кранам. А там и новое оружие заговорит. «Нет, Гизела, ты в мой вопрос не лезь. Я же не зря кормил, одевал армию!» Начиналась зорька, гул канонады немного ослаб. В кабинет вошел капитан Нейман в забрызганной кровью одежде. Молча достал из бара бутылку вина, приложился к горлышку.

— Вам чины дают за что?! — прицепился к нему Адем. — Я не вижу порядка!

— Это я их выследил, — непонятно о ком сказал Нейман и воззрился мутным, отсутствующим взглядом на Адема. Потом опустился в кресло, сомкнул веки.

— Я был дураком! Дураком! — начал плакаться Нейман неизвестно на что.

— Молчать! — опять взревел Адем. — Твоя дурость — тьфу! Я имел возможность стать фюрером всей германской промышленности… Да поскупился на три миллиона. А сам Адольф Гитлер в один день превратился в миллиардера. Однако капитал достался дураку!.. Полез на Россию. Тьфу! А надо бы втихую, за горлышко… Капиталом надо уметь командовать. И это дается с молоком матери.

Адем посмотрел в окно:

— Наши поднялись, пошли!.. Фрау Энке, рюмку коньяку!..

Цепи контратакующих катились по изрытой воронками улице, волна за волной. Впереди со штандартом в руках бежал тонкий майор, в котором Адем признал разжалованного генерал-лейтенанта графа Шпанека. Граф бежал, перепрыгивая воронки. И Адему казалось: сейчас, как только подразделения подтянутся, выровняются, майор повернет свой полк чуть левее, займет дома, прикрывающие его особняк от линии фронта, создаст здесь непробиваемую оборону, и он, Адем, окажется в надежной безопасности. Но со стороны линии фронта вдруг прогудело, прыснуло огненными струями и граф упал: черное полотнище штандарта, колыхаясь и опускаясь, накрыло майора.

Бежавшие вслед за графом залегли, прижались к вспоротому минами асфальту…

В эту минуту, когда залег контратакующий полк, совершенно неожиданно для Адема в ослабевающий гул боя отчетливо ворвался голос репродуктора: «Внимание, внимание! Гитлер проиграл войну! Солдаты, сопротивление бессмысленно! Говорит национальный комитет «Свободная Германия». Солдаты, складывайте оружие. Этим вы спасете Германию от полного, смертельного краха!»

Адем полностью онемел. Фрау Энке схватилась за голову и потом, подойдя к окну, прокричала:

— Это голос моего сына Густава!..

— Да-да! — подхватил Нейман. — Это я выследил Крайцера по приказу профессора Теодора. Он ведет передачу из твоего подвала, господин Адем.

Залегшие цепи атакующих отползли за дома, из-за которых они выкатились зелено-грязными волнами. Еще раз прозвучал призыв складывать оружие. Теперь пришел в себя, окончательно понял Адем: говорил Густав Крайцер — и было надвинулся на фрау Энке, но все время стоявший у бара с бутылкой в руках Нейман резко произнес:

— Господин Адем! Я обязан арестовать тебя как сообщника Густава. Кто перед войной провозглашал Густава Крайцера как лучшего немецкого рабочего? Ты, господин Адем. Твой дом окружен моими солдатами… Я обязан арестовать тебя!..

У Адема округлились глаза, задергались усы.

— Да когда это было! Нейман, я еще коммерсант Адем! И Германская империя еще держится на таких, как я.

Строгость с Неймана сразу спала, и он резко повернулся к фрау Энке, ожидавшей своей участи.

— Фрау! — процедил сквозь зубы капитан. — А ну за мной!

Во дворе солдаты пробовали ломиками снять железную дверь с подвала, но дверь не поддавалась. Нейман растолкал солдат, приказал фрау Энке звать Густава, чтобы он вышел из подвала на ее зов.

— Густав, это я, твоя мама! — позвала фрау Энке.

Из-за двери послышалось пение «Интернационала».

— Прекратить! — потребовал Нейман. — Я могу пощадить, если ты выйдешь добровольно.

— Вы палачи! Вам нет места на земле! — кричал и барабанил в дверь из подвала Крайцер. — «Смело, товарищи, в ногу… Духом окрепнем в борьбе», — запел Густав.

— Зови же! — Нейман тряс фрау Энке, бил ее головой о дверь. — Это ты его тут прятала, седая!..

— Сынок, Густав, ты честный немец! Густав, не выходи, они убьют тебя! — изо всех сил прокричала фрау Энке.

— Мама! Я сейчас, мама, потерпи малость…

— Сынок, там есть подземный выход… Густав…

Нейман с размаху ударил ногой фрау Энке в живот, и она присела, скрючившись, с тяжким продыхом произнесла:

— Сынок, меня бьют, я умираю…

— Ломайте дверь! — Нейман набросился на солдат: — Рушьте, черт побрал бы! — Он начал сам бить ломиком.

В подвале раздался взрыв, дверь отлетела, сшибла с ног Неймана, отбросила от подвала. Он схватился за правое плечо — оно было все в крови. Но Нейман все же поднялся, потребовал к себе Адема. Сквозь адский шум в голове расслышал:

— Убежал твой Адем… Ищи своего Адема на его вилле.

— А Крайцер?

— Вышел к маме своей. Видно, не стерпел ее муки. Мы его прикончили…

6

Укрытая теплым шерстяным платком, Гретхен все никак не могла согреться. По стенам пивного зала шастали кроваво-багровые отсветы: снаряды рвались где-то вблизи, а может, даже во дворе. Но озноб проходил по всему телу не от грохота канонады, не оттого, что вздрагивал, покачивался пол, позвякивали в окнах стекла, а оттого, что она видела на глухих простенках надписи, сделанные рукой Теодора: «Мы победим — с нами бог!», «Мы бешеные».

«Бешеные… бешеные… Иохим, я бешеная, и ты бешеный! — куталась она в плед, не соображая, что же ей теперь делать. Как быть с детьми, они тоже не понимают, что происходит. А если сейчас откроется дверь и войдут русские с автоматами? Боже мой, ведь я ничего худого не сделала русским! Ну, держала девок… Так это же поощрялось и правительством, и полицией, и начальством лагерей. И потом, все это обычное дело — они работали, а я кормила их… Шустрых малость сдерживала, плеткой пугала, а иной на руки цепочку надевала».

— Иохим, мне страшно, холодно! — Она закрыла лицо руками, чтобы не видеть детей и эту надпись: «Мы бешеные».

Скрипнула дверь, кто-то вошел в зал. Ей не хотелось открывать глаза, что будет, то будет.

— Гретхен, кружку пива!

Голос Иохима. Гретхен поднялась. Иохим сидел за столом, на левом плече его алело кровавое пятно.

— Гретхен, встань к стенке! Вот сюда, — показал Нейман на простенок и взял в руки пистолет. — Приползут змеи, скорпионы. Они зальют тебе глаза ядом. Так лучше же умереть!..

— Иохим, я тебя поняла. Я сама об этом думала. Уже приготовила ампулы.

Отсветы от разрывов снарядов полыхали по всем стенкам бирштубе. Мальчик и девочка прятали глаза ручонками, то зарывались напомаженными, причесанными головками в одежды Гретхен, уже стоявшей у простенка, под портретом Гитлера, слегка улыбающегося и заложившего за борт френча руку. На полу валялась брошенная Нейманом дудочка, играя в бликах серебряной отделкой.

— И ты, дудочка, прощай! — кивнул Нейман на залитую бликом отсвета дудочку.

Гудение боя вдруг приостановилось, в пивном зале воцарилась тишина. Нейман слышал, как Гретхен надламывала «носики» у ампул, как при этом предупреждала мальчика и девочку, что следует пошире раскрыть ротик, втянуть в себя вкусненькое. И тогда никакой шум-гром не помешает «крепенько уснуть»…

— Иохим! — вскрикнула Гретхен.

— Ну? — отозвался Нейман.

— Может, нас и не тронут? Ведь лично я не убивала. В бирштубе я держала всего десять русских… Трое сами умерли, двое сбежали, а пятерых я вернула в лагерь… под расписку. Ты, наверное, преувеличиваешь наше положение. Может, деньгами урегулируем? Да и золото твое цело…

— Глупость болтаешь! — Он взял пистолет, покрутил его в руках. — Гретхен, а может, я им еще нужен? Жди меня, я побегу. Я им нужен, нужен! Они собрались на вилле Адема. — С этими словами он выбежал на улицу и вскоре скрылся в лесу.