Лотар-Гюнтер Буххайм - Крепость

• Название: Крепость
• Автор: Лотар-Гюнтер Буххайм
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997

---

Значит – кино! Ах ты, Боже мой!

Я уже достаточно насмотрелся «кино» в течение последних месяцев – и весьма реалистично-го кино, так скажем.

Я бы лучше попытался вновь, вопреки царящему паникерству, прогуляться по La Rochelle вместо того, чтобы peu а peu сходить здесь с ума. Еще несколько дней тушиться в этой атмосфере – я едва ли смогу это вынести, зная, что в какой-то момент буду находиться на мушке, а затем меня застрелят где-нибудь в автобусе...

Но зато, на специально забронированном для тебя месте! иронизирую над собой.

Ну и попал же я в заваруху!

Я должен рассчитывать только на себя, на свои силы – это самый лучший вариант! Еще не пришло время капитуляции!

Итак, что же делать?

Для начала направлюсь в барак на ярмарочной площади, так как мне просто необходимо пропустить стаканчик коньяка.

А там, будем живы – поглядим.

К счастью, в помещении клуба никого нет, кроме маата, дремлющего за стойкой, опираясь на вытянутые руки, но он сразу вскакивает и спрашивает:

- Бокал «Бекса» , господин лейтенант?

- И один Мартель , пожалуйста!

Пиво, говорю себе, может подождать.

Когда обнаруживаю часы над рядами бутылок на задней стене, не хочу поверить положению стрелок: Неужели уже так поздно? Еще несколько часов, и второй день пребывания здесь за-кончится.

Баланс этого второго дня не радует: Я облажался по полной. Я попал в тенета такого бюрократического театра, перед которым любой христианский мореплаватель испытывает настолько сильный страх, что вовсе не хочет возвращаться на сушу.

Мне следовало бы давно понять слова Старика: «Лучше сражаться с противником, чем с канцелярскими крысами!»

Это был его всегдашний девиз. А потом они его самого сделали начальником толпы канцелярских задниц... безумная свистопляска!

Уже при первом взгляде на эту флотилию я заметил, что у них здесь не стоят никакие машины. В Бресте было по-другому.

А может быть, они здесь просто хорошо спрятали весь свой подвижный состав? К членовозу, на котором должно быть доставили КПФ к самолету, меня определенно не подпустят. Я даже еще не видел его...

Но мы должны раздобыть какой-либо драндулет – даже если это будет всего лишь мотоцикл с коляской.

Парочку таких колымаг я видел в La Rochelle.

Да, мотоцикл с коляской! Но кто знает, смогу ли я им управлять...

У меня на ремне все еще висит кобура с пистолетом. А поскольку я лучше всего размышляю, когда двигаюсь, то отправляюсь побродить еще немного вокруг территории лагеря.

Парни из экипажа U-730 сидят группками на солнышке, перед стеной своей казармы. Никого из офицеров не видно. Инженер, скорее всего, будет на лодке, а оба помощника командира, наверное, пишут письма. А где находится командир? Может в Бункере? Или забился в свой кубрик?

Во мне тут же разгорается возмущение: Почему здесь ничего не делается для лодки и экипажа? Как только командир может мириться с тем, что здесь происходит?

Приближаясь, киваю двум часовым в воротах лагеря, и замечаю, что они не делают никаких попыток хотя бы изобразить отдание чести. Выйдя за ворота, останавливаюсь перед оградой из колючей проволоки, посреди пыльной дороги. После чего ноги, совершенно самостоятельно, находят путь к Бункеру. Но на этот раз оставляю громадное здание слева и устремляюсь на пристань, к которой мы пришвартовались: Хочу пройти до самой оконечности мола с красным фонарем въезда. Это меня успокоит.

Мол – являет собой мощное сооружение из больших, добросовестно соединенных тёсаных камней: Его верх имеет ширину колесной колеи.

С моря дует легкий бриз, который придает шероховатость и легкое волнение воде бутылочного цвета по обеим сторонам. Хорошо конечно то, что я добрался до самой оконечности мола, но моим ногам и нервам требуется отдых. Не хватало еще, чтобы я потерял над собой контроль! В такт своих шагов шепчу: Выиграть! Жить! Выиграть! Победить! Жить! Жить!

Эта банда свиней не должна сломить меня. Будь они трижды прокляты!

Нахожу отдельный тесаный камень, имеющий подходящую высоту, опускаюсь на него и устремляю взгляд на открытую воду: Там, в глубине мы все преодолели! Под водой прошли с честью все расстояние, целую неделю – и это от тех нескольких миль от Бреста до сюда.

Временами я находился в лодке, словно в глубокой прострации: Имеются промежутки времени, о которых я вообще ничего не помню. Было ли это самозабвение? Целыми часами там, под водой, я был как полутруп. И тогда не ощущал себя больше не только на этой земле, но и на других, летящих где-то планетах. Там чужой мир... Там мы ему не принадлежим.

«Потерянные в Атлантике»! Вот был бы заголовок для моей книги!

Глаза буквально впитывают бескрайнюю морскую гладь, отражающую блестящий купол не-ба, и одновременно, будто наяву, вижу сквозь тонкую, изменчивую зеленую поверхность таин-ственную черную глубину, в которой навсегда исчезло великое множество кораблей со своими экипажами. То, что я выжил, поистине является чудом. В настоящий момент трудно поверить, что я сижу здесь, на этой грубой бетонной глыбе и рассматриваю солнечный закат: серебряный и оранжево-красный... То, что противник более не искал нас, хотя мы буквально висели у него на крючке, можно воспринимать лишь как чудо.

Чувство грусти, как при прощании, пронзает меня. Если бы я не казался себе слишком нелепым со стороны, то подошел бы сейчас к кромке воды и окунул в нее свою правую руку – Shake hands с Атлантикой. То, что это прощание будет навсегда, знаю наверняка.

С этого момента это будет называться: Покончить с морскими неприятностями бросив кости на землю. Черт его знает, что будет, но чтобы небеса еще не планировали насчет меня, одно знаю точно: Я никогда больше не увижу Атлантику.

Меня охватывает болезненная грусть: Прощальная тоска.

Во мне звучат строки Джозефа Конрада : «И живем, и грезим мы в одиночестве – монотонно и без надежды...»

Пожалуй, я сижу здесь уже целую вечность и буквально пропитан видом неба и моря, и, думаю, наступила пора повернуться к морю спиной!

Так и сижу теперь: Farewell to the ocean .

Дьявол его знает, как мне справиться с этим щемящим чувством. Невольно сглатываю, чтобы сдержать, готовые политься ручьем, слезы.

Моряк на суше не дешевка, а фраер первые три дня.

Под Брестом, в Cap Saint-Mathieu, я в первый раз стоял на побережье Атлантики, а сейчас – когда в этот прощальный миг бросаю последний взгляд на расстилающуюся внизу большую воду – у меня под ногами Мол La Pallice: Два важных момента в моей жизни – прибытие в мой морской мир и прощание с ним.

Ветер, который дул тогда с моря, имел, по меньшей мере, силу в 7 или даже 8 баллов, и пенные брызги от бушующего между утесами прибоя летели мне в лицо. С тех пор я бесчисленны-ми часами сиживал между серыми гранитными скалами и пристально смотрел на воду – всегда со щемящей тоской и грустью в душе. Несчетное количество раз, и никогда Атлантика не повторяла себя вчерашнюю.

Как и всегда, когда я, таким же образом как теперь, смотрю на солнечный закат, странное ощущение некоего посвящения пронзает меня, и я буквально осязаю тысячи картин моря, хранящиеся во мне. Некоторые из них – словно взятые из истории возникновения земли моментальные снимки: Весь глобус – один большой океан. Чудо, что бескрайние воды не вылились во вселенную. Могу представить себе шар из твердой земли – это мне легко. Но шар из воды? И сверх этого еще чудо приливов и отливов!

Сейчас вода передо мной являет собой гигантское зеркало из жидкого серебра с огненно-красным нацелившимся мечом, рассекающим ее поверхность...

Внезапно во мне, вместо удивления от блестящего великолепия, вновь разбухает глубинно-темная грусть: К чему все это? Почему я бьюсь как рыба об лед? Они все равно разделают нас всех под орех – так или иначе. Раньше или позже. Мои школьные приятели, те, с которыми я общался, с которыми дружил – все погибли. А мой наставник Царь Петр? Что с ним? Я, словно наяву, вижу его стоящим вытянувшись во весь рост за письменным столом и слышу его напоминание: «Читайте Конрада!» – А в Бресте?

«Более 40 американских танков!» слышу голос адъютанта. «Северо-восточнее Бреста» были подбиты. Прикрываю глаза: Если такое количество танков было подбито, то, сколько же их может быть задействовано в наступлении? А прямо там, где они атаковали, стоят здания фло-тилии.

Я могу, уперев взгляд в линию горизонта, отчетливо видеть, как первые, прорвавшиеся у га-ража Ситроена танки, будто на американских горках скатываются по дороге усыпанной разбитыми в щебень руинами домов Rue de Siam – медленно вверх и вниз, напоминая грузовое судно на мертвой зыби.

Саван из изумрудно-серебряного изменяющегося сатина, предназначен не каждому мореплавателю. Тем, кто затерялся там, в морской глубине, приходится лишь позавидовать: они стали гораздо ближе к ядру Земли, чем те, кто лежат в могилах глубиной в три метра присыпанные комковатой землей.