Михаил Кривоносов - История гражданского общества России от Рюрика до наших дней

• Название: История гражданского общества России от Рюрика до наших дней
• Автор: Михаил Кривоносов
• Жанр: Политика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-8041-0809-1

Книга, предлагаемая читателю, вероятно, первый в нашей стране опыт осмысления взаимоотношений народа и власти в России на всем более чем тысячелетнем протяжении летописной русской истории от призвания князя Рюрика и до нынешних дней.

И для авторов этот труд – первый большой опыт теоретической работы такого плана, хотя в сфере общественной деятельности они имеют немалую практику: Михаил Кривоносое – основатель и председатель Общественной палаты г. Александрова, известный далеко за пределами Владимирской области общественный деятель и публицист; Вячеслав Манягин в 2000-е годы был одним из лидеров Московского отделения международного ОД «За право жить без ИНН», основной задачей которого было противостояние западной глобализации на территории бывшего СССР.

Результатом совместной работы М. Кривоносова и В. Манягина стал подробный экскурс в историю гражданского общества в России на разных этапах ее социально-политического развития: вечевой строй, эпоха Земских соборов, проблемы, порожденные половинчатостью и запаздыванием так называемых великих реформ второй половины XIX в. и, наконец, отвергнутая компартией возможность построения реального народовластия в СССР.

Авторами высказаны ряд оригинальных концепций, в том числе и об ошибочности принятой ныне периодизации русской истории, когда древний период продолжается вплоть до XVIII века. Напротив, уверены авторы, Россия, как и другие европейские страны, вошла уже в XVI в. в эпоху Нового времени и ее развитие пошло по капиталистическому пути, прерванному на взлете реакционной политикой династии Романовых. Наверняка заинтересует читателя и утверждение о том. что в Советском Союзе был построен не социализм, а государственный капитализм.

Авторы с сожалением констатируют паралич современной общественной мысли, ее неспособность дать адекватные определения таких понятий как «гражданское общество», и предлагают свои формулировки.

И, конечно, заслуживают внимания высказанные в книге предложения о практических путях построения в России гражданского общества как системы легитимного взаимодействия общества и власти.

---

С чем это связано? Уж не с односторонним ли нарушением Рюриком и его потомками договора, обязывающего их «володеть и рядить» Русью «по ряду, по праву»?

А то, что такое нарушение первого известного нам на Руси договора между «обществом» и властью имело место, отмечает и В. Л. Янин: «Уход Олега и Игоря на юг создает на Северо-Западе Руси политический вакуум. Князя, нарушившего договор, нет. Вместо него на Городище остается его безымянная дружина, вероятно – с княжеским наместником во главе».[20]

Называет академик Янин и причину того, что князь Олег решил разорвать договор. Это «ограничение княжеской власти в столь важной области как сбор государственных доходов и формирование государственного бюджета», которые восходят, скорее всего, «к прецедентному договору с Рюриком, заключенному в момент его приглашения союзом северо-западных племен».[21]

«Если это так, – пишет В. Л. Янин, – становятся понятными причины ухода из Новгорода в 882 г., всего через три года после смерти Рюрика, его преемника Олега с сыном Рюрика – Игорем: «Поиде Олег поем вои свои многы Варягы, Чюдь, Словены, Мерю, Весь, Кривичи, и прия город и посади в нем мужь свои».

Нарушив договор о пожизненном княжении, Олег отправляется на юг для завоевания Смоленска, а затем Киева. Его власть в Киеве основывается не на договоре, а на праве завоевателя. Там он не ограничен в своей деятельности, лично во главе дружины собирая доходы с подвластных ему земель (так называемое «полюдье», подробно описанное Константином Багрянородным).

Только завоевание Киева впервые в российской истории создало столичный центр в современном понимании (не местонахождение княжеского престола – «стола», а главный город государства, сосредоточившего в себе множество «столов»). Общеизвестны слова Олега, сказанные им о Киеве: «Се буди мати городом Русскым» (это будет мать русским городам). «Мать городам» – калька греческого МНТНР ПОЛIC (метрополия, главный город).

Вокняжившись в Киеве, Олег установил дань, которую должны платить словене, кривичи и меря варягам «от Новагорода 300 гривен (по другой летописной версии 3000 гривен) на лето мира деля, еже до смерти Ярослава даяше Варягом»».[22]

Эти события – нарушение князем «ряда» с призвавшими его племенами и наложение на новгородцев дани, размер которой, видимо, не соответствовал изначально оговоренному в договоре и потому считался новгородцами несправедливым – стали отправной точкой многих ключевых событий в русской истории, определивших, в конечном счете, вектор ее развития как минимум на полтысячелетия.

Это и противостояние Новгорода со всеми без исключения великокняжескими столицами Древней Руси (Киевом, Владимиром и Москвой), и обособленность новгородской государственности, и, соответственно, избирательный характер русского летописания с сопутствующим ему целенаправленным уничтожением письменных источников, чье содержание не укладывалось в рамки «генеральной линии» той истории, которую писали ангажированные Рюриковичами (а затем – Годуновым, Шуйским и Романовыми) летописцы.

Но, так или иначе, договор о призвании Рюрика на княжение, названный В. Л. Яниным «прецедентным», сыграл огромную роль в том, что новгородское вече, как орган славянского народоправия, достиг своего естественного развития и, просуществовав до самого конца русского средневековья, дал образец и основу другой системе гражданского общества, уже в России Нового времени – Земских соборов.

Глава 2. Первая конституция на Руси

О том, что призвание Рюрика не являлось из ряда вон выходящим событием, свидетельствуют слова Н. И. Костомарова: «Славянские народы призывали тогда себе князей на основании такого общечеловеческого обычая, по которому спорящие между собою стороны отдают свой спор на обсуждение посторонним лицам, наблюдая, чтоб эти лица совершенно были непричастны всему, что подавало повод им самим ко взаимной вражде».[23]

Князь, приглашенный на правление, не имел в славянском племени абсолютной власти. С ним заключался договор, в котором четко определялись его права и границы народного самоуправления. Князя приглашали свободные воины-славяне, которым он был нужен для определенных целей, но отнюдь не для их собственного порабощения. «Отсюда и возникло то двоевластие, то существование одна о бок другой двух верховных политических сил – земской, или вечевой, и княжеской, чем так отличается древняя история Руси вообще и Великого Новгорода в особенности».[24]

Сто лет спустя после призвания Рюрика киевский князь Владимир I направил наместником Новгород своего сына Ярослава, прозванного впоследствии Мудрым. После смерти отца Ярославу пришлось вступить в ожесточенную четырехлетнюю борьбу за киевский престол со своим братом Святополком. Оставим за рамками нашей книги спорные вопросы о том, кто из них был старшим, являлся ли Святополк родным сыном Владимира Крестителя и уж тем более – был ли он убийцей Бориса и Глеба.

Для нас важно то, что в процессе этой борьбы оформилась та политическая система, которая почти на 500 лет фактически вывела Новгород Великий из-под юрисдикции великих князей, как киевских, так и владимиро-московских – до 15 января 1478 года, когда новгородцы принесли присягу Ивану III – гробовщику Новгородской республики.

Предыстория междоусобицы такова: в 1014 году Ярослав от лица новгородцев отказывается выплачивать налог в «федеральную» киевскую казну (Новгород был обязан ежегодно отправлять в тот момент в Киев 2000 гривен, примерно 400 кг серебра[25] – две трети от всех собранных в Новгородской земле налогов). По сути же, этот отказ был открытым неповиновением центральной власти, как сейчас бы сказали – сепаратизмом. Понятно, что пойти на такой шаг Ярослав мог только с согласия новгородского вече и новгородского боярства – ведущей политической силы города. Можно сказать – с их настойчивого «согласия». Пикантность этой ситуации придает тот факт, что в данном случае сын восстал против отца.

Историки предполагают, что эти действия Ярослава были связаны с намерением Владимира передать престол одному из младших сыновей, ростовскому князю Борису, которого он в последние годы приблизил к себе и передал командование княжеской дружиной, что фактически означало признание Бориса наследником. Возможно, что именно поэтому восстал против Владимира и другой его сын – Святополк, попавший после этого в заточение (он пробыл в тюрьме до смерти отца).

Отец непокорных сыновей и великий князь, святой Владимир Креститель, стал срочно собирать войска для подавления неповиновения, а Ярослав, по сообщениям летописи, нанял «за морем» варягов, с помощью которых надеялся отбиться от отца. Однако в июне 1015 года на Русь вторглись печенеги, и войско, собранное Владимиром для борьбы с сыном, пришлось направить против кочевников.

Тем временем и в Новгороде не все обстояло благополучно: в июле 1015 года из-за долгого бездействия посреди богатого торгового города наемники-варяги стали грабить и насиловать. В результате новгородцы, не выдержав творимого беззакония, восстали и за одну ночь перебили варягов. Ярослав в это время находился в своей загородной резиденции. Узнав о случившемся, он призвал к себе вождей мятежников, обещав им прощение, а когда они прибыли к нему, жестоко расправился с ними.

Однако 15 июля 1015 года умер великий князь Владимир. Взбунтовавшиеся киевляне освободили из тюрьмы и посадили на великокняжеский престол Святополка, который, как считается, приказал убить своих младших братьев-соперников Бориса и Глеба.

Узнав о событиях в Киеве из письма своей сестры Предславы, полученном в августе 1015 года, Ярослав срочно помирился с новгородцами, выплатив им виру (штраф) за убитых вожаков антиваряжского восстания, и стал готовиться к борьбе с братом. Новгородцы, которым победа Святополка не сулила ничего, кроме кровавой расправы за отказ от уплаты дани, охотно пошли на мировую с Ярославом. Новгородская рать отправилась добывать ему великокняжеский престол.

В 1016 году Ярослав разбил войско Святополка близ Любеча и поздней осенью занял Киев. Он щедро наградил новгородскую дружину, оделив каждого воина десятью гривнами.[26] Но главное, что уносили новгородцы на север, были не деньги, а так называемые «Ярославовы грамоты», о которых в летописи сказано: «…И отпусти их всех домой, – и дав им Правду, и Устав списав, тако рекши им: по се грамоте ходите, якоже списах вам, такоже держите».

Эти грамоты проходят затем красной нитью сквозь всю историю средневековой Новгородской республики, периодически упоминаясь в летописях и других источниках XII–XV веков. Они и поныне остаются важнейшим объектом дискуссий ученых мужей, одни из которых признают их реальность, а другие считают политической мистификацией древних новгородских «сепаратистов».