Рене Баржавель - В глубь времен

• Название: В глубь времен
• Автор: Рене Баржавель
• Издательство: ПП "Полиграфия"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993

Французская полярная экспедиция находит подо льдами Антакрктиды остатки разрушенного города, построенного не менее чем 900 тысяч лет назад. Исследуя развалины ученые обнаруживают подземное сооружение в котором поддерживается температура близкая к абсолютному нулю. В центре этого "яйца" два замороженных тела — женщина и мужчина…

Этому замечательному фантастическому роману, пронизанному антивоенным духом, очень не повезло в России. В СССР его не могли опубликовать по политическим мотивам и из-за наличия в тексте эротических сцен. С началом Престройки роман перевели и опубликовали, но он так и остался неизвестен широкому кругу читателей, так как под авторством Генри Каттнера был включен в сборник его произведений "Источник миров".[1]

---

Вдруг на экране появилось двое детей. Их видели со спины и с лица в огромное зеркало, которое отражало дерево. Между зеркалом и деревом, под деревом и в дереве, везде стояли люди, толпа людей. А перед зеркалом, в нескольких метрах один от другого, каждый перед своим изображением, стояли двадцать мальчиков и двадцать девочек. Верхняя часть их тел была оголена. Все они были одеты в короткие голубые юбки, а на голове и на запястьях, в виде корон и браслетов на них были голубые цветы. И к каждой цветочной короне было приклеено легкое и пушистое перо золотой птицы.

В девочке на первом плане, самой красивой из всех, можно было узнать Элеа, хотя лицо взрослой женщины было не столь безмятежно счастливым. Мальчик, стоявший рядом с ней, смотрел на нее, и она смотрела на мальчика. Цвет его волос напоминал зрелую пшеницу, золотящуюся под лучами солнца. Они мягко обрамляли его лицо и достигали тонких плеч, где уже начали выделяться еще не оформившиеся мускулы.

Его карие глаза смотрели через зеркало в голубые глаза Элеа и улыбались им.

Взрослая Элеа заговорила, и Переводчик перевела:

— Когда Назначение успешно, когда два назначенных ребенка смотрят друг на друга в первый раз, они узнают друг друга…

Элеа-ребенок смотрела на мальчика, и мальчик смотрел на нее. Они были красивы и счастливы. Они узнавали друг друга, как будто всегда шли один навстречу другому, без спешки и нетерпения. И с уверенностью встретиться. И момент встречи наступил. Они были рядом друг с другом и смотрели друг на друга. Спокойные и очарованные, они открывали друг друга для себя.

Ствол дерева был темным, огромным. Его нижние ветви почти касались земли, а другие исчезали в потолке, если он там был. Толстые листья, ярко-зеленые с красными прожилками, могли спрятать человека с головы до ног. Дети и взрослые отдыхали, лежа или сидя на этих ветвях или в листьях, которые касались земли. Дети прыгали с одной ветви на другую, как птицы. Мужчины и женщины носили одежды разнообразных цветов. Одни были одеты полностью, у других — лишь прикрыты бедра и колени, у некоторых только узкая повязка качалась на бедрах. Несколько женщин ходили совсем голые. Но ни один мужчина не был полностью раздет. Не все лица были прекрасны, но все тела выглядели гармоничными и здоровыми. Почти у всех — одинаковый цвет кожи, а цвет волос очень разнообразный — от золотистого до темно-каштанового.

В конце коридора зеркал появился мужчина, одетый в длинное до пят красное платье. Он подошел к детской паре, произвел над ней какую-то короткую церемонию и соединил их руки. На их место тут же встали двое других детей.

Человек в красном достиг другого края зеркал и приблизился к Элеа. Она смотрела на него в зеркало. Он улыбнулся ей, встал за ее спиной, посмотрел на какой-то диск, который держал в правой руке, и положил левую руку на плечо Элеа.

— Твоя мать дала тебе имя Элеа, — сказал он. — Сегодня ты Назначена. Твой номер 3-19-07-91. Повтори.

— 3-19-07-91, - повторила Элеа-ребенок.

— Ты сейчас получишь свой Ключ. Протяни руку перед собой.

Она протянула левую руку ладонью кверху. Кончики ее пальцев прикоснулись к своему изображению в зеркале.

— Скажи, кто ты. Твое имя и твой номер.

— Я — Элеа 3-19-07-91.

Изображение руки в зеркале задрожало, обнажая свет от предмета, упавшего в протянутую руку. Это было кольцо, кольцо для пальца ребенка, с оправой в виде пирамиды.

Человек в красном надел его на средний палец правой руки Элеа.

— Не оставляй его больше. Оно вырастет вместе с тобой. Расти вместе с ним.

Потом он встал позади мальчика. Элеа смотрела на мужчину и на мальчика своими огромными глазами, в каждом из которых заключалась половина небесного сияния. Ее серьезное лицо сверкало от доверия и порыва. Она напоминала молодое деревце, наполненное юностью и жизнью, которое только что пробило себе дорогу сквозь темную землю и протянуло навстречу свету нежное и прекрасное доверие своего первого листика, с уверенностью, что вскоре листик за листиком оно достигнет неба…

Мужчина посмотрел на свой диск, положил левую руку на левое плечо мальчика и сказал:

— Твоя мать дала тебе имя Пайкан…

…Красный взрыв разорвал изображение и заполнил экран, поглотив лицо Элеа-ребенка, ее глаза, ее надежду и ее радость.

Экран погас. Элеа сорвала с головы золотой обруч.

— Мы так до сих пор и не знаем, для чего нужен этот дурацкий ключ, — пробормотал Гувер.

* * *

Я попытался позвать тебя в наш мир.

Ты согласилась сотрудничать с нами, и, может быть, именно поэтому я видел, как с каждым днем ты шаг за шагом удаляешься в прошлое, движешься к пропасти. И не было мостика, чтобы ее пересечь. За твоей спиной больше ничего не оставалось, ничего, кроме смерти.

Я заказал тебе из Франции вишни и персики. Я заказал молодого барашка, из которого наш повар сделал для тебя котлеты, они получились нежные, как источник. Ты посмотрела на эти котлеты с ужасом и сказала: "Это отрезано от животного?"

А я об этом и не подумал. До этого дня котлета для меня была всего лишь котлетой. Я ответил тебе с чувством неловкости: "Да".

Ты смотрела на мясо, на салат, на фрукты. Ты мне сказала: "Вы едите животных?!.. Вы едите траву?!.. Вы едите дерево?!.."

Я попытался улыбнуться: "Мы же варвары…"

Я принес тебе розы.

Ты подумала, что мы их тоже едим…

* * *

Ключ оказался ключом от всего, как сказала Элеа.

Ученые и журналисты, набившиеся в конференц-зал, смогли убедиться в этом во время следующих сеансов. Элеа, постепенно научившись сдерживать свои эмоции, рассказала и показала им свою жизнь и жизнь Пайкана — жизнь детской пары, ставшей взрослой парой и занявшей свое место в обществе.

После войны, продолжавшейся один час, народ Гондавы уцелел, но остался погребенным в Убежище. Несмотря на мирный договор Лампа, никто не верил в то, что война не начнется снова. Благоразумие подсказывало — надо оставаться в Убежище и там жить. На поверхности все было разрушено, все надо было восстанавливать. Благоразумие подсказывало — восстанавливать надо в Убежище.

Подземные убежища были расширены и углублены. Их оборудование заполнило все естественные полости, озера и подземные реки. Использование всемирной энергии позволяло иметь безграничную мощность, которая могла принимать всевозможные формы. Ее использовали для того, чтобы создать искусственный слой почвы под землей и еще более богатую, более пышную растительность, чем та, что была снаружи. При свете, похожем на след белого дня, погребенные города превратились в букеты, кусты, леса. Появились новые виды растений, которые росли с такой скоростью, что можно было воочию видеть развитие цветка или дерева. Мягкие бесшумные машины передвигались во всех направлениях, вгрызаясь в землю и в скалу. Они делали пол, своды и стены, полируя их и покрывая веществом, более твердым, чем сталь.

Поверхность теперь представляла собой всего лишь покрывало. Но и из нее извлекали пользу. Каждая частичка, оставшаяся нетронутой, была спасена, ухожена и оборудована под центры для развлечений: здесь кусочек леса, который снова населяли животные, водный бассейн, долина, океанический пляж, там дома развлечений.

Внизу жизнь расцветала и развивалась в благоразумии и радости. Безотходные заводы производили все, в чем нуждались люди. Основу системы распределения составлял Ключ. Каждый житель Гондавы получал каждый год равную часть кредита, подсчитанную по результатам общего производства. Этот кредит записывался на его счет, заложенный в центральный компьютер. Этих средств было достаточно, чтобы позволить себе жить и пользоваться всем тем, что могло предложить общество. Каждый раз, когда человек хотел чего-нибудь нового — одежду, путешествия, предметы, — он платил своим Ключом. Он сгибал средний палец, вставлял Ключ в предусмотренное для этого отверстие, и его счет в центральном компьютере уменьшался на стоимость товара или услуги, которая ему требовалась.

Некоторые граждане исключительных достоинств, как, например, Кобан, директор Университета, получали дополнительный кредит, который, однако, не играл практически никакой роли, поскольку только очень немногие люди могли исчерпать свой годовой кредит. Чтобы избежать концентрации средств в одних руках, все, что оставалось от кредита, автоматически аннулировалось в конце каждого года. Здесь не было ни бедных, ни богатых, были только граждане, которые могли получить все блага, которых желали. Система Ключа позволяла распределять национальное богатство, уважая равенство прав граждан и неравенство их природы, поскольку каждый тратил свой кредит, исходя из своих вкусов и потребностей.