Рене Баржавель - В глубь времен

• Название: В глубь времен
• Автор: Рене Баржавель
• Издательство: ПП "Полиграфия"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993

Французская полярная экспедиция находит подо льдами Антакрктиды остатки разрушенного города, построенного не менее чем 900 тысяч лет назад. Исследуя развалины ученые обнаруживают подземное сооружение в котором поддерживается температура близкая к абсолютному нулю. В центре этого "яйца" два замороженных тела — женщина и мужчина…

Этому замечательному фантастическому роману, пронизанному антивоенным духом, очень не повезло в России. В СССР его не могли опубликовать по политическим мотивам и из-за наличия в тексте эротических сцен. С началом Престройки роман перевели и опубликовали, но он так и остался неизвестен широкому кругу читателей, так как под авторством Генри Каттнера был включен в сборник его произведений "Источник миров".[1]

---

— Университет ищет эту женщину, Элеа 3-19-07-91. Вы ее узнаете по глазам. Мы ищем ее, чтобы спасти. Элеа, сообщите своим Ключом…

С одного конца платформы около взлетной трубы маленькая толпа заблокировала ракету, явно не гондавского происхождения. Из нее вытащили жителя Ламосса. Он кричал, что он не енисор, что он не шпион, что он не враг. Люди не понимали ламосского языка. Они видели иностранную одежду, короткие волосы, светлое лицо и кричали: "Шпион! Смерть!" Студенты подлетели на помощь человеку. Белые охранники последовали за ними. Житель Ламосса был разорван, затоптан и превращен в кашу обезумевшей толпой. Разъяренная толпа вопила: "Студенты! Шпионы! Подкупленные! Смерть!". Толпа раздирала студенческие юбки, волосы, уши, груди. Белые охранники ударили и смели всю кучу, всех, кто находился в этом месте и поблизости.

Бесключник печально улыбнулся, сделал дружеский жест своим подопечным и удалился в направлении Двенадцати Улиц. Элеа и Пайкан поспешили в более тихий уголок стоянки. Второй ряд ракет для дальнего сообщения был практически пустынен. Одна ракета, которая только что опустилась, выруливала в ряд. Она остановилась, дверь открылась и появился мужчина. Он начал спускаться, но в удивлении остановился, услышав душераздирающие крики и глухие удары оружия. Деревья мешали ему увидеть кровавое месиво. Он спрыгнул на землю.

— Что происходит? — спросил он Пайкана. Тот вместо ответа поднял левую руку в белой перчатке, а правой сорвал его оружие, отбросив его далеко в сторону.

— Поднимайтесь! Живо!

Понимая все меньше и меньше, мужчина повиновался. Пайкан заставил его сесть, взял его руку в свою и вставил Ключ в эластичный пульт…

Медленно тянулись минуты ожидания. Томительное молчание… и наконец лампочка замигала. Пайкан глубоко вздохнул, правой рукой он закрыл человеку рот.

— Направление? — спросил диффузор.

— Ламосс, первый парк.

После короткого пощелкивания снова послышался голос:

— Кредит достаточен. Направление записано. Вытащите ваш Ключ. Взлет…

Пайкан сорвал мужчину с кресла и бросил его наружу, крича ему слова благодарности и извинения. В этот момент дверь уже щелкнула, ракета тронулась с места, развернулась вокруг своей оси и достигла платформы.

Бортовой диффузор заговорил:

— Университет ищет Элеа 3-19-07-91. Элеа, сообщите о вашем местонахождении своим Ключом…

Взлетная труба пропустила устремившуюся ввысь ракету. Она вышла из Зева и поднялась в непроглядную ночь.

С тех пор, как они начали жить на Поверхности, Элеа и Пайкан утратили привычку видеть свет постоянно, как это происходило в подземных городах. Когда они покинули стоянку, был день, и они думали, что на Поверхности тоже будет день. Но Земля и Солнце продолжали свой бег и наступила ночь. Над ними было темное небо, усеянное россыпью звезд. Они вытянулись рядом на кровати, взявшись за руки, не произнося ни слова, охваченные бесконечной нежностью и тишиной. Они поднимались в ночь и в мир, к звездному небу, они покидали землю с ее абсурдными ужасами. Они были вместе, им было хорошо, и каждое мгновение счастья становилось вечностью.

Они надели золотые обручи, которыми была снабжена кровать и оба опустили обручи на глаза. Они настолько привыкли к такому способу общения, что могли обменяться содержанием памяти друг друга, даже не думая, поскольку мысли и чувства у них были одинаковыми. Обмен осуществлялся с мгновенной скоростью. Они надевали обручи, закрывали глаза и вскоре у них оставалась одна память, одно прошлое. Один вспоминал воспоминания другого, как будто бы это его воспоминания. Пайкан и Элеа уже стали не двумя существами, которые верят в то, что знают друг друга, и ошибаются. Они были одним существом, без тени, но гораздо более мощным и серьезным перед лицом целого мира. Таким образом Пайкан узнал все о проекте Убежища, обо всем, пережитом Элеа с того момента, как они расстались, и до тех пор, пока они снова не воссоединились. Он узнал, как Элеа добыла себе свободу. Он страдал вместе с ней, без тени упрека и ревности. Между ними не осталось места чувствам такого уровня, потому что каждый знал все о другом и полностью его понимал.

Они одновременно сняли золотые обручи и улыбнулись друг другу от безумного всеобъемлющего счастья быть вместе, неким единым существом, обладающим общим знанием, от радости делить и приумножать свое счастье. Как две руки одного тела, которые ласкают один и тот же предмет, как два глаза, которые открыты миру…

Заговорил диффузор:

— Мы достигли Семнадцатого Уровня. Начинаем горизонтальный полет к Ламоссу. Допустимые возможности: скорость с девяти до семнадцати. Какую скорость вы предпочитаете?

— Максимальную, — ответил Пайкан.

— Максимум, скорость семнадцать, записано. Осторожно при ускорении!

Несмотря на предупреждение, горизонтальное перемещение вдавило Элеа в ее кресло и отбросило Пайкана прямо на нее. Женщина засмеялась и взяла обеими руками его длинные белокурые, еще влажные волосы, начала легонько покусывать его щеки, нос, губы.

Они больше не думали о тех испытаниях, которым они подверглись, об угрозах, о войне. Они летели к мирному приюту. Может быть, секундному, не стойкому, иллюзорному, где в любом случае на них навалятся большие проблемы. Но эти заботы должны начаться завтра. Переживать несчастья заранее — значит испытать их дважды. Сейчас момент радости, и не нужно его отравлять.

Идиллию внезапно оборвал вой сигналов тревоги. Они испуганно поднялись. Над пультом управления мигала красная лампочка.

— Общая тревога, — объявил диффузор. — Все полеты аннулированы. Мы возвращаемся на стоянку самым коротким путем. Вы немедленно должны занять свои мобилизационные посты.

Аппарат развернулся и начал головокружительный спуск. Через прозрачный иллюминатор можно было увидеть сумасшедший балет домов развлечений, которые со все увеличивающейся скоростью приближались и засасывались Зевом, как маленькие мыльные пузыри.

Ракета замедлила ход и заняла место в кругу. Все аппараты, дома и ракеты, которые находились на Поверхности, получили приказ вернуться. Их здесь кружили многие тысячи. Их круг покрывал весь лес и озеро.

— Она возвращает нас в город! В западню! — прошептала Элеа. — Нужно прыгать!

В тот момент они летели над озером с очень маленькой скоростью и на высоте, с которой уже можно было прыгать. Но во время полета двери блокировались. Они уже покидали озеро и взлетали над густой массой деревьев. Пайкан ударил в пульт управления. Аппарат вздрогнул, поднялся вверх, затем опустился, раскачиваясь, снова поднялся, всякий раз теряя высоту, словно падающий осенний лист. Он снес верхушку огромного дерева, поднялся, спустился и ударился о гигантское пальмовое дерево. Там он и остался, насаженный, как яблоко на карандаш…

* * *

…Они лежали рядом на берегу озера на мягкой траве. Рука Элеа в руке Пайкана. Их широко раскрытые глаза смотрели в ночь. Зев засосал последние неуклюжие ракеты, и на небе не осталось ничего, кроме звезд. Они смотрели в ночное небо и продолжали в безграничном и безразличном пространстве свое прерванное путешествие надежды.

Перед ними над линией озера поднималась Луна. Она была покрыта, как коконом, клубами дыма, деформирована и окрашена в красный цвет. Ее темную сторону озаряли пурпурные отблески. Иногда она загоралась почти вся от короткой молнии, похожей на солнечный луч, — безмолвное изображение разрушения мира, предложенного людям самими людьми.

Даже здесь, ночью…

Стараясь не двигаться, не глядя друг на друга, влюбленные переплели пальцы и прижали свои ладони.

В лесу жалобно заржала лошадь; птица, потревоженная во сне, свистнула и снова уснула. Легкий ветер пробежал по их лицам.

— Можно будет уехать на лошади… — прошептал Пайкан.

— Уехать, куда?.. У нас не осталось выхода… Все кончено…

Она улыбалась, глядя в ночь. Она была с ним. Все, что случится, случится с ним вместе с ней, с ней вместе с ним.

Послышалось более близкое ржание и мягкое шуршание травы под копытами лошади. Они поднялись. Лошадь, белая, как Луна, подошла к ним, остановилась и наклонила голову. Элеа запустила руку в длинную гриву и почувствовала, что лошадь дрожит.

— Она боится, — сказала Элеа.

— Она права…

Элеа увидела контур его руки, протянутой, чтобы обвести горизонт. Вокруг них ночь зажигала огни, как будто бы дальние грозы.

— Сражение… В Гонда-17… Гонда-41… Енава… Зенава… Похоже, что они высадились повсюду…

Глухой грохот последовал за молнией. Он шел беспрерывно, со всех сторон окружая их и приближаясь.

Этот грохот разбудил всех лесных животных. Птицы взлетали, пытались вернуться в свои гнезда и бились о ветки и листья. Из леса выбежали испуганные лани и столпились вокруг людей. Подошла голубая лошадь, невидимая в ночи, и маленькие медлительные древесные медведи, и черные кролики с короткими ушами, белый хвост которых бился оземь.