Вергилия Коулл - Мой враг, моя любимая

• Название: Мой враг, моя любимая
• Автор: Вергилия Коулл
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2015

Он должен ненавидеть меня. За смерть семьи, за жизнь в изгнании. Я должна ненавидеть его. За похищение из родного дома, за лишение свободы. Но его кулаки разжимаются, чтобы пальцы ласкали меня. Но мои ногти впиваются в его плечи в порыве не мести, а страсти. «Мой враг, враг, враг!» — твержу, но голос слабеет, когда слышу в ответ: «Моя любимая…»

---

— Потому что ты, Кира, меня отпустишь.

Сначала я восприняла эти слова, как шутку, но он не улыбался. Насколько удалось заметить за короткие мгновения нашего знакомства, этот пленник вообще редко растягивал губы в искренней улыбке. За исключением пары презрительных ухмылок, которые выдавил из себя с очень высокомерным видом. Он умудрялся держаться так, даже будучи закованным в железные кандалы, причиняющие ему как минимум боль.

— Ты ничего не перепутал? — поинтересовалась я. — Это здесь решаешь не ты. И даже не я. А главный охотник. То есть, мой отец. Если такой умный, то должен знать, что грозит нарушителям границ заповедника. Это закрытая территория.

В глазах Ивара пронеслось что-то, чему я не смогла найти определения.

— Это ты все перепутала, Кира, — приглушенным голосом произнес он, и что-то внутри меня дрогнуло. — Ты оказалась не на той стороне. Сама-то когда была за пределами своей закрытой территории? В городе никто не знает, что ты существуешь.

Я едва не попалась на удочку, когда стала припоминать свой последний выезд с папой. Месяца четыре назад, кажется… когда мне захотелось самой выбрать подарок на день рождения Коли… но пленника это не касалось. Обычно мы с папой посещали нужные магазины и быстро уезжали обратно. Он тщательно избегал встреч с какими-либо знакомыми, а я не возражала.

— Главное, что обо мне знают те, кто мне дорог, — ответила я ровным голосом.

— Да ты, наверно, всю жизнь под замком просидела. Не ходила в школу? Даже читать не умеешь? — прищурился он.

— Умею! — я не выдержала и невольно сжала кулаки. — Папа меня сам учил. Мы с ним всю школьную программу прошли. И, к твоему сведению, я отлично умею стрелять и метать ножи. По-моему, это должно беспокоить тебя сильнее, чем знаю ли я буквы. Тебе вроде бы вообще три класса школы в гетто положены?!

Я не понимала, к чему пленник завел этот разговор. Закон разрешал лекхе только начальное образование. Это был еще один способ сдерживать и контролировать их. Никто бы не стал тратить государственный бюджет, чтобы обучать социально опасных существ. Враг покорен, пока чувствует себя слабее, а знание — это тоже порой оружие.

— Темная невежественная девочка, — если бы не легкая гримаса страдания, проскользнувшая по лицу, когда Ивар пошевелил плечами, я бы подумала, что он получает удовольствие от нашей пикировки. — Я закончил университет.

— Университет хвастовства? — не осталась в долгу я. — Стою здесь уже пять минут, а у тебя прямо рот не закрывается себя нахваливать. Ни за что не поверю, что дикое существо смогло получить высшее образование.

Похоже, мой укол достиг цели, потому что Ивар только устало прикрыл глаза.

— Напомни показать тебе диплом, — недовольным голосом проворчал он.

— Угу, — поддакнула я, — вместе с паспортом. А лучше моему отцу их покажи. Вместе с пояснением, зачем ты взломал окно в моей спальне и искал жилу. Он же имеет полное право тебя пристрелить теперь! И друзей твоих тоже.

Вот теперь из этого сухаря удалось выбить хоть какие-то эмоции, кроме ледяного презрения. Глаза Ивара распахнулись, он весь напрягся, неудержимо притягивая мой взгляд к своему совершенному телу. Грудная клетка расширилась, отчетливо проступили ребра, хотя худым этого верзилу точно нельзя было назвать. Живот подтянулся. Кулаки сжались в бессильной попытке порвать цепи.

Беспокойство. Этот мужчина умеет беспокоиться о чем-то?!

— Что с ними? — отрывисто бросил он.

Я подумала, что спекулировать информацией о друзьях будет жестоко даже по отношению к дикому лекхе.

— Они в клетке. Один ранен, — увидев, как вытянулось его лицо, я поспешила успокоить: — Не знаю, кто, но если бы его ранили смертельно, то просто отвезли бы труп в могильник. Если он сидит в клетке, значит, будет жить.

Ивар слегка расслабился, с шипением посмотрел наверх, покрутил запястьями в кандалах, пристраивая руки поудобнее.

— Они не виноваты. Их нужно отпустить.

Я ответила ему красноречивым взглядом. Повторяться не хотелось. Отец в здравом уме не отпустит никого из чужаков, пока не выяснит о них все.

— Хорошо, — на этот раз Ивар, похоже, сдался. Неужели новости о друзьях так повлияли? Верил, что им удалось сбежать, и рассчитывал только на себя? — Я расскажу тебе правду. Я пришел сюда за жилой, потому что она — моя.

— Ну да, — я со скучающим видом посмотрела на ногти правой руки, — сейчас скажешь, что у тебя есть свидетельство о праве на нее. Вдобавок к диплому и паспорту. А мне придется тебе напомнить, что лекхе не имеют права владеть землей. Нигде. Не говоря уже о заповеднике. Это государственная земля. Даже мы ей не владеем, а только охраняем.

— Она принадлежит мне по праву рождения.

— Что?! — я подумала, что ослышалась.

— Твой отец, Кира, захватил эту землю у моей семьи. Этот дом, — Ивар кивнул в сторону жилища, — на самом деле, мой дом. Твоя комната — это моя комната. — Он опустил голову и помолчал. — Наша… бывшая детская.

— Наша?

В такие моменты я очень жалела, что никогда прежде не задавалась вопросом, кто построил этот дом. Но можно ли верить врагу? Зачем я стою здесь, развесив уши, и слушаю его вранье? Мне следовало развернуться и уйти, но Ивар продолжил, а я так и не сделала ни шага.

— Твой отец убил моих родителей. Застрелил моего брата и сестру. Сестре, между прочим, года два или три было. Мы все жили здесь. С захвата жилы началась перемена законов, Кира. Мир, в котором мы живем сейчас, стал таким из-за твоего отца.

По моему телу пробежала странная дрожь. Мой папа? Убийца маленькой девочки? Я не могла в это поверить. Он всегда так любил нас. Был так нежен со мной. Я ощущала себя самой дорогой и любимой из всех его детей. Нет. Я не могла поверить, что ему хватило бы духу застрелить другого ребенка.

— Я тебе не верю, — покачала я головой. — Папа не стал бы нарушать главный закон нашего клана. Для нас все равны. Мы поступаем справедливо.

Горькая усмешка на мужских губах. Молчание. Выжидающий взгляд.

— Ты все врешь, — снова заговорила я, сама не зная, почему так стараюсь доказать ему свою правоту. — Даже в мелочах. У лекхе паспортов не бывает. И как ты выжил? Почему мой отец тебя не застрелил?

— Он застрелил, — невозмутимо возразил Ивар. — Просто выстрел был сделан не в голову. В сердце. Я не знаю почему.

Мои глаза невольно вернулись к старому шраму на мужской груди. Нет. Выстрел в сердце тоже смертелен. Если, конечно, сделан особой пулей. Все это знают. Очередная уловка? Не отрывая взгляда от белесого рубца, я подошла ближе, попутно отметив, как Ивар опять напрягся и втянул в себя воздух.

Неизвестно почему, но я не испытывала страха, стоя так близко от него. Тогда, в моей комнате, с пистолетом в руке против него, сильного и опасного — да, я боялась. Теперь его сдерживало и обессиливало особое железо. Но дело было даже не в этом. Что-то в выражении его лица подсказало: не тронет.

Он отпрянул назад, насколько позволяло положение. Но вечно пятиться от меня не смог бы. Мне отчаянно требовалось потрогать его рану, чтобы убедиться в ее реальности. Смогу ли я отличить след выстрела отца? Даже если рана настоящая, ее мог нанести кто-то другой.

Я подняла руку и нечаянно задела костяшками пальцев его гладкий живот. Ивар вздрогнул и промычал что-то сквозь стиснутые зубы, но я уже гладила его шрам, чувствуя под подушечками пальцев узелки рубца. Мне хотелось делать это снова и снова. Пленник дернулся, пытаясь увернуться от прикосновений. Зазвенели цепи.

— Сколько тебе было лет? — зачем-то спросила я.

— Пять. Так мне говорили, — мучительно процедил он.

— Мой отец не мог этого сделать. Ты бы не выжил. У тебя был фамильяр?

— Был. Мне так говорили. Но после того случая он исчез.

— Ты бы не успел призвать фамильяра. Это же мгновенная смерть, — я покусала губы в раздумьях. — Скорее всего, пуля была обычной. Не из особого железа.

— Посмотри на меня, Кира, — вдруг послышался над самым ухом свирепый шепот пленника. — Один из твоих братьев сегодня проверял на мне свой нож из особого железа.

Мои братья пытали его? Зачем?! Я удивленно уставилась на широкую мужскую грудь. Тоненькая бледно-розовая полоска тянулась вниз. Теперь понятно, чья на нем кровь. Следы вели от зажившего пореза.

— А до этого, чуть левее, он проверял обычный нож, — продолжил Ивар, больше не уворачиваясь от моих прикосновений. — Видишь?