Кристиан Камерон - Тиран

• Название: Тиран
• Автор: Кристиан Камерон
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073211-1, 978-5-271-35910-1, 978-5-4215-2231-7

Молодой афинянин Киний — один из товарищей Александра Македонского. Но даже опытным воинам иногда хочется покоя.

Однако в родных Афинах Киния ждут не слава и почести, а позор и изгнание…

Отныне он — «солдат удачи», чье благосостояние и сама жизнь зависят от силы его меча. Золото. Женщины. Власть. Военачальнику, служащему могущественному тирану Ольвии, ни в чем не будет отказа.

Но все меняется, когда Ольвия оказывается на пути войск непобедимого Александра.

Кинию предстоит нелегкий выбор: поднять оружие против того, кем он восхищается, или пойти против того, кому он когда-то верно служил…

---

Киний взял его за локоть и отвел в сторону.

— Ты ведешь себя, как фурия на пиру, — сказал он.

Филокл посмотрел на толпу и понизил голос.

— У меня в палатке человек, — сказал он. — Пелагий, из Пантикапея. Он приплыл с севера на корабле, привез новости из Ольвии пятидневной давности.

Киний кивнул.

— По словам Пелагия, тридцать дней назад Демострат отыскал македонский флот, захватил их на берегу и сжег два корабля. Потом отправил вестников рассказать о том, что он свою задачу выполнил, а сам отправился к Босфору охотиться на македонских купцов.

Киний кивнул.

— Он предупреждал, что так поступит.

Пелагий прибыл в Ольвию на небольшом корабле с горсткой моряков. Хотел найти архонта и рассказать о событиях на море, но то, что он увидел, заставило его направить лодку вверх по течению реки.

— Что же он увидел? — спросил Киний.

— Македонский гарнизон в крепости, — сказал Филокл. — Это было пять дней назад. Он прибыл сегодня, и я расспросил его.

Киний покачал головой.

— Аид, Аид! Дело дрянь! — Его словно лягнул жеребец: стало трудно дышать. — Клянусь Аидом, Филокл! Он уверен?

— Настолько, что отправился по реке, не заходя в порт.

— Если Демострат сжег македонские триремы, как, во имя Аида, могло произойти такое?

Киний ударил кулаком о ладонь. Все его замыслы разлетались, как дым над алтарем на ветру.

— Могу только предполагать. Торговый корабль с трюмом, набитым воинами? Может, и архонт в этом участвует? — Филокл сердито покачал головой. — Не знаю.

Киний повесил голову.

— Яйца Ареса! Наши задницы под угрозой. Надо узнать, что произошло. — Он посмотрел на толпу у костра. Люди наблюдали за ним. — Это скрыть нельзя. Лучше немедленно сообщить воинам.

Филокл потянул себя за бороду.

— Ты понимаешь, что это может значить? Твои люди — все твои люди — могут уйти домой. Сумеешь ли ты удержать их, если архонт прикажет вернуться?

— А говорит ли архонт от лица города? — спросил Киний.

Филокл скрестил руки.

— Мемнон с гоплитами в двух днях отсюда.

Киний кивнул.

— Значит, у нас здесь может пройти собрание.

Филокл схватил его за руку.

— Ты ожидал этого!

Киний смотрел в темноту, думая о царе и придуманном им образе: лодка, несущаяся вниз по реке.

— Да, — сказал он, — я ожидал от архонта предательства. — Он сделал такой жест, будто бросил на землю кости. — Игра зашла далеко, друг мой. Слишком далеко, чтобы мы могли отойти и сберечь свои плащи.

Филокл горько рассмеялся.

— Кажется, архонт победил одним броском, — сказал он. — Город у него.

Никомед, когда ему рассказали час спустя, очевидно, почувствовал то же самое. Левкон тоже, он только воскликнул:

— Отец!

Эвмен молчал, стиснув зубы.

Новость сильно подействовала на всех ольвийцев. Некоторые плакали.

Киний стоял на передке повозки. Он нашел время сходить в лагерь Филокла и выслушать рассказ моряка. Это был человек благородный, гражданин Пантикапея, опытный торговец, который знал берег и политику. Его рассказ внушал доверие. Уйдя от этого человека, Киний приказал Никию собрать всех ольвийцев в лагере. А Филокла отправил к царю.

Никомед покачал головой. Он стоял чуть ниже Киния, и когда заговорил, его голос был слышен всем.

— Мы оставили… людей… чтобы предотвратить нечто подобное. Есть ли от них новости? — Голос его дрожал от сдерживаемых чувств. — Приказал нам архонт возвращаться или нет?

Киний громко обратился к толпе, окружившей повозку.

— Эта война объявлена собранием граждан Ольвии, — сказал он. — Архонт — со всеми его полномочиями — тоже назначен собранием граждан Ольвии. — Он помолчал и дождался тишины — высшего знака уважения в собрании греков. — Через два дня здесь будут гоплиты. Предлагаю провести собрание граждан города — здесь, в лагере. Возможно, мы решим одобрить действия архонта. А может быть, — он заговорил громко и жестко: риторический прием и голос, каким отдают приказы, — может быть, мы решим, что архонт предатель.

— Город в руках архонта, — сказал Левкон. Его голос звучал безжизненно.

На это у Киния не нашлось ответа. Он отпустил всех, велев ложиться. Расходились с разговорами.

Когда все разошлись, Филокл остался с ним.

— Ты удивительный человек, Киний. Думаю, в суде ты был бы опасным противником, если бы не стал конником. Ты утверждаешь, что голос Ольвии — войско, а не архонт?

— Да, — ответил Киний. — Я солгал бы, если бы сказал, что ждал именно этого, но клянусь Зевсом, я этого опасался и думал об этом. А теперь мне остается только спросить их. Они мужчины — пусть ведут себя как мужчины.

Филокл пожал плечами.

— У Спарты нет стен[83], — сказал он.

Утром люди были послушны и спокойны, на что Киний мог только надеяться. На совет к царю он пошел со своими военачальниками. И когда ему предоставили слово, встал и обратился к собравшимся.

— Царь Сатракс, благородные саки, люди Пантикапея! Я хочу говорить, прежде чем разойдутся слухи. Мы получили известие, что архонт Ольвии впустил в крепость македонцев — а может быть, крепость была захвачена неожиданно.

Поднялся гул; заговорили сначала конники из Пантикапея, потом саки. Повысив голос, Киний продолжил:

— Возможно, уже сейчас нам передадут приказ архонта, и часть этого войска должна будет вернуться домой.

Он невольно взглянул на Страянку. Ее темные брови сошлись в сплошную линию.

Царь махнул хлыстом.

— Как же поступят люди Ольвии? — спросил он.

Киний поклонился.

— Нам нужно несколько дней, чтобы принять решение.

Он заранее, наедине, все объяснил царю и Страянке тоже, старательно подбирая слова, но ни тот, ни другая не улыбнулись. Обстановка в совете была холодной и напряженной. Здесь было много незнакомых мужчин и несколько новых женщин — вожди западных кланов. Были и савроматы, высокие красивые мужчины и женщины с востока, с замкнутыми лицами. Эти и на совет явились в доспехах.

Осторожно заговорила Кам Бакка. Глаза у нее были широко раскрыты, зрачки огромные, как будто она получила сильный удар по голове или только что проснулась. Казалось, она с трудом сосредоточивается, и ее тело то и дело начинало изгибаться, как будто в нем жила огромная змея.

— Ты думаешь, — очень осторожно спросила она, в мертвой тишине, — саки позволят тебе уехать, если твой архонт намерен воевать с нами? — Ее голова неожиданно упала на грудь. Потом шаманка снова вскинула голову и в упор уставилась на царя. — Этого я не видела, — сказала она.

Киний заговорил, чтобы не дать своим военачальникам гневно ответить на угрозу Кам Бакки.

— Я прошу времени, чтобы по-своему справиться с этой бедой. Угрозы, обещания, осуждение — ничто из этого не поможет ольвийцам избыть чувство, что их предали, и глубокий страх за свой город. Я прошу совет и царя проявить терпение, дабы наш союз, едва начавший одерживать победы, не распался.

Царь резким жестом велел Кинию умолкнуть. Но заговорить не успел: со своего места встал савромат в очень дорогих доспехах. Он говорил быстро, на сакском языке, с сильным акцентом, и Киний смог понять только, что говорящий рассержен.

Царь внимательно выслушал его и обратился к совету:

— Принц Лот говорит от лица савроматов. Он говорит, они пришли издалека — далеко ушли от своих шатров в великом море травы и еще дальше от царицы массагетов[84], которая также ждет их копья. Они пришли и обнаружили, что горстка чужаков-союзников готова сбежать к македонцам. Он спрашивает себя: сильный ли я царь?

Царь поднялся. Поход против гетов закалил его. Это не был подростковый гнев — только холодная сосредоточенность. Он заговорил на сакском (Киний достаточно хорошо понимал его), а потом повторил по-гречески:

— Я сильный царь. Я разбил гетов, которые десять поколений нападали на мой народ. Я одержал победу с помощью людей Ольвии, и такое братство нелегко забыть. — Он посмотрел на Киния, и Киний многое прочел в его взгляде. Мальчик ставит свои обязанности царя выше желания обладать Страянкой — снова.

Царь продолжал:

— Я даю людям Ольвии пять дней, чтобы принять решение. Затем мы снова соберем совет. Тем временем приказываю начать набеги на войско македонцев. Зоприон в двухстах стадиях от нас. Ему потребуется не меньше недели, чтобы добраться до берегов этой великой реки. К тому времени все вопросы, связанные с Ольвией и ее архонтом, будут решены.

Царь сел. Сейчас он не казался слишком юным — настоящий царь. Страянка улыбнулась ему, и Киний почувствовал в горле горечь. Он подумал: а что действительно нужно Страянке в мужчине? Власть?

Эта мысль, черная от ревности, была низкой.

Но стрела попала в цель и причинила боль.

Вернулось войско Матракса вместе с остальными ольвийцами и прочими ветеранами похода против гетов. С победными воплями ворвались в лагерь Жестокие Руки, клан Страянки. Киний увидел их издалека; он увидел, как Страянка встретилась с Парстевальтом, как царь приветствовал Матракса, видел, как саки праздновали победу — не слишком бурно. Однако впервые за все лето он был в стороне, вдали от всех, и его приходу не радовались. Отметив победу, Жестокие Руки сразу уехали. Киний смотрел, как на третий день после возвращения Страянка уводит свой клан из лагеря.