Сергей Козлов - Исторические предпосылки создания спецназа, 1941-1945 гг. [том 2]

• Название: Исторические предпосылки создания спецназа, 1941-1945 гг. [том 2]
• Автор: Сергей Козлов
• Издательство: Русская панорама
• Жанр: Военное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-93165-134-7

---

Наступили долгожданные сумерки. «Надо найти лесной район, только там можно встретить своих товарищей и партизан», — решил я и двинулся на северовосток. Перед рассветом остановился в заросшем кустарником овраге. Когда совсем рассвело, увидел, что кустарник, который в потемках казался густым и поэтому надежным укрытием, оказался мелким и редким. И все же это лучше, чем оказаться на виду, в открытом поле.

Послышалось урчание машин, оно все нарастало, донесся лязг металла, рев двигателей. Вот она, немецкая техника! Двухосные и трехосные машины, машины на гусеничном ходу, крытые брезентом и открытые, с солдатами и грузом; огромные, тупорылые танки, мотоциклы с пулеметами в колясках... А рядом, по-видимому, аэродром — слышен рев стартующих самолетов. Сопровождаемые тяжелым, прерывистым гулом, они летят на восток — то ли к фронту, то ли дальше, к Москве, где я еще совсем недавно охранял от зажигательных бомб свой завод или укрывался в душных вестибюлях метро.

Что я смогу сделать один, чем сумею помешать врагу? Впрочем, один ты или в группе, перед тобой поставлена четкая задача: всеми силами и средствами мешать продвижению вражеских войск — минировать дороги, нарушать телефонную связь. Помимо этого, необходимо было вести разведку.

У меня в вещевом мешке пять килограммов тола, несколько противопехотных мин, а рядом дорога, по которой беспрестанно движутся вражеские войска. Значит, можно приступать к делу. С наступлением темноты движение на дороге уменьшилось. Лишь изредка проезжали небольшие колонны машин, которые шли почти вплотную друг к другу, словно опасаясь заблудиться.

Я вышел к дороге. Телеграфные струны-провода не пели своей привычной песни. Оборванные, они в беспорядке свисали со столбов, и их перепутанные спирали тускло поблескивали при лунном свете. Устроившись под кустом, я извлек из вещевого мешка желтые, точно куски хозяйственного мыла, бруски тола. Их надо плотно связать, как нас учйли. Но шпагат остался в вещевом мешке Гриши Квасова. Как же быть? Чем связать бруски? Телеграфным проводом? Нет, не годится — очень жесткий. Так у меня же есть запасные портянки! Из них можно сделать великолепный шнур.

С треском рвется крепкое льняное полотно. В тишине этот звук, наверное, разносится далеко. Если поблизости есть охрана, она себя обнаружит. Пока тихо. И все-таки на обочину дороги, взрыхленную гусеницами танков, выхожу с опаской, нагнувшись и оглядываясь по сторонам. Иду вдоль дороги, ищу выбоину поглубже. Нашел. Финкой расширил и углубил ее, а в образовавшуюся нишу заложил фугас и сверху поставил противопехотную мину. Теперь надо хорошенько замаскировать это место — подсыпать земли. Сердце бешено колотится, момент опасный: нечаянно нажал на крышку мины — и конец.

Ну, вот и всё. Может, ещё одну? Нет, не стоит. Взорвется одна, станут искать другую — жалко, если найдут.

Надев вещмешок и перебросив за плечо автомат, ухожу в сторону от дороги. Но как только послышался шум машин, не смог удержаться, залег и стал наблюдать. Вот машины подошли уже совсем близко. Неужели не сработала мина? И в этот миг сверкнуло ослепительное пламя, раздался взрыв. Большой трехосный грузовик загорелся, свалился в кювет. Есть! Боевой счет открыт. С трудом сдерживаю волнение. Теперь надо уходить!

Страшно хочется пить. Хоть бы пошел дождь! Словно вняв моим мольбам, набежали тучи, и стал накрапывать по-осеннему мелкий и холодный дождичек. Первой мыслью было расстелить плащ-палатку и набрать воды, но тут же подумал, а каково будет потом, в мокрой одежде? Надо немного потерпеть, скоро воды будет в избытке. А пока, подставив ладони, собираю капли дождя, пытаюсь утолить нестерпимую жажду.

Через полчаса вышел на просеку. В глубокую колею уже натекла вода. Нагнулся, напился, наполнил флягу. Прошел немного — и осушил ее до дна. Затем еще одну. Только когда выпил половину третьей фляги, почувствовал, что вода пахнет прелью.

Еще два дня и две ночи без сна и отдыха искал я своих товарищей, петляя по окрестным полям и перелескам, но леса, настоящего леса, где можно было найти их или партизан, на моем пути не попадалось.

«Они, возможно, совсем близко, — думал я, — и уже выполняют задание: минируют дороги, устраивают засады, обстреливают вражеские колонны, уничтожают связь... Но ребята, пусть даже и по очереди, отдыхают. А я один. И нет мне ни бодрящего сна, ни минуты отдыха». Засыпаю на ходу и даже сны вижу: шагают со мной рядом мои друзья. С радостью очень истосковавшегося человека называю их имена, но стоило споткнуться на неровностях ночного пути без дорог, как я просыпался и друзья исчезали.

Прошла неделя. Утро очередного дня застало меня в небольшом овраге. Укрывшись плащ-палаткой, украдкой докуривая остатки махорки и боясь заснуть хотя бы на минуту, я лежал на откосе и прислушивался. На плоском травянистом дне оврага мальчишки пасли лошадей. До вечера еще далеко. Надо набраться терпения, нельзя раньше времени обнаруживать себя. Но усталость все же взяла свое, и я заснул. Разбудила меня родная советская песня, ее звонкими голосами пели мальчишки-пастухи. Много раз и раньше слышал я эту песню, но сейчас она звучала на земле, занятой врагом, и это наполнило меня необычайной радостью.

Если завтра война, если завтра в поход,

Если черные силы нагрянут...

Песня лилась и лилась в туманной сумеречной дымке, и мне верилось, что ребята, которые поют такую песню, непременно помогут мне. Я сбросил с себя плащ-палатку, спустился к ним, поздоровался, спросил, из какой они деревни, много ли там немцев. Я стоял перед ними опухший, обросший, ребята — одни с любопытством, другие с испугом — смотрели на меня.

— А вы кто, дяденька, десантник, да? — отважился спросить один из мальчишек.

— Откуда ты взял? — ответил я вопросом на вопрос.

— А нас не обманешь, автоматы и маузеры только у десантников. Это вы устроили засаду возле Мамошки?

— Нет, ребята, там меня не было. — Я бросил взгляд на свои темно-синие гражданские брюки, заправленные в яловые сапоги, длинную ватную куртку защитного цвета и понял, что там, возле Мамошки, могли быть только мои товарищи. Ведь все мы были одеты одинаково. — А когда это было?

— Два дня назад. Фрицев много побили, ну и страху нагнали на них, конечно.

— А вы, ребята, не знаете, где сейчас десантники? — с отчаянием и в то же время с надеждой спросил я.

— Где нам знать! — Они рассмеялись: что, мол, спрашиваешь, сам прекрасно знаешь — и бросились к лошадям. У меня все похолодело внутри — вот уедут, и оборвется последняя ниточка.

— Подождите, ребята, — попросил я. — У меня вот курево вышло, да и поесть нечего! Может, чего раздобудете?

— Принесем! — И ускакали.

На всякий случай я прошел немного вниз и расположился на склоне оврага — напротив деревни. Где же теперь мои товарищи? Надо расспросить ребят получше, они народ дотошный, может, и знают, да не решились сразу сказать.

Прошло, наверное, около получаса. На окраине села раздались крики, прозвучало несколько винтовочных выстрелов, затем всё стихло. Положив перед собой вещевой мешок, я раскрыл последнюю, начатую уже банку мясных консервов, извлек из нее несколько галет и неторопливо начал жевать.

Когда некоторое время спустя я поднял голову, то на противоположной стороне оврага увидел цепь вражеских солдат. Это было так неожиданно, что я успел схватить только автомат (хорошо, хоть гранаты остались в карманах) и медленно начал пятиться назад в кустарник, с ужасом думая о том, что сейчас грянет залп, и всё будет кончено. Погибнуть вот так, не успев еще ничего сделать!..

Цепь немцев молча двигалась вперед. Но почему они не стреляют? Ведь ясно, что меня заметили. Вот и кустарник слева от меня зашевелился, заблестели каски немецких солдат. «Окружают, хотят взять живьем!» — пронеслось в голове. Мгновенно взвел автомат и дал короткую очередь, один из немцев упал. Началась перестрелка.

Стреляя теперь почти вкруговую, чтобы не дать фашистам подняться, перебегая от куста к кусту, я выбрался из вражеского полукольца и оказался в высоком густом коноплянике. Немцы почему-то прекратили стрельбу. Меня охватила радость: «Жив, невредим, выдержал первый бой! Жаль только, что оставил вещмешок с боеприпасами и продуктами. Может, немцы его не заметили», — подумал я, но заставить себя вернуться к месту недавнего боя не смог — страшно было.

Когда я вышел к краю оврага, то на светлом еще фоне неба отчетливо увидел силуэты вражеских солдат. Они несли на носилках троих убитых или раненых.

Я не опасался, что меня станут искать среди ночи, тревожила лишь мысль, почему вместо ребят, которых ждал, которым поверил, пришли немцы? Немного подождав, вышел на тропинку, которая вела к деревне. И тут, на тропе, вскоре обнаружил труп белоголового мальчишки. Через плечо его была перекинута холщовая сумка с хлебом и завернутым в газету самосадом. Я осторожно снял сумку, поцеловал мальчика, накрыл ему лицо своей пилоткой и побрел дальше, не оглядываясь. Прости, братишка, что так получилось, я тебя никогда не забуду...