Л.И.Шинкарев - Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл

• Название: Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл
• Автор: Л.И.Шинкарев
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 2016

---

опасности (в петлицах три шпалы), ее муж командовал дивизией (в петлицах

два ромба, генеральское звание), в 1930-е годы его расстреляли как герман-

ского шпиона, а сестре пришлось оставить службу в органах безопасности,

она жила случайными заработками на Сахалине. Отец умер во время блока-

ды, упал где-то на невском льду. Подростком Иванов ходил в «Анна-Шуле»,

была такая школа на Кирочной улице, основанная в середине XVIII века для

немецких детей при императрице Елизавете. По слухам, в ее стенах учились

Молотов и Риббентроп. В годы войны молодой танкист Иванов дошел до

Берлина командиром танкового батальона, Героем Советского Союза.

Иванов был едва ли не единственным генералом из вводивших войска

в Чехословакию, кто сам пережил атомный взрыв и лучше других представ-

лял, как может выглядеть новая война. В июле 1968 года с женой и дочерью

он отдыхал под Гурзуфом, особо не вникая в сообщаемые газетами распри

политиков, больше волнуясь, когда дочка, заплыв за буй, пропадала из вида.

Утром 12 июля его разыскала на пляже медицинская сестра: «Звонили из

Львова, просили срочно прибыть». В тот же день, явившись в штаб округа во

Львове, он получил неожиданное назначение в Венгрию. «На аэродроме вас

ждет Ли-2» – сказали ему. Генерал попросил штабистов сообщить в Гурзуф,

успокоить семью.

В Будапеште ускоренно готовили войска к выступлению.

В глубине души генерал надеялся, что политики просто нагнетают

страсти. Пражских реформаторов припугнут, все успокоится. Но события

набирали обороты. Две советские дивизии (танковая и мотострелковая) и

венгерская мотострелковая получили приказ начать движение из Будапешта

на Комарно, речной порт на Дунае. Танковую вел Иванов, мотострелковую –

генерал Провалов. У подходов к мосту скопилось 670 танков.

Посреди пограничного разводного моста Иванов вышел из машины

проследить, все ли экипажи соблюдают указанную им дистанцию в сто пять-

десят метров. Если на одном пролете моста сойдутся два-три сорокатонных

танка, мост рухнет. И другая мысль пришла в голову: а если чехословацкая

обслуга моста, трое-четверо рабочих, решат остановить армию? Им сейчас

достаточно просто развести мост. От предчувствия потемнело в глазах. «Я

вызвал командира полка и разведчиков: братцы, немедля в транспортеры –

и вперед! Оператора и обслугу моста под контроль! Вздохнул через пару ми-

нут, когда управление мостом перешло к моим разведчикам» 11.

Уже перекрыли прилегающие венгерские улицы, никто не должен по-

мешать движению танковых колонн. При Иванове аппарат ВЧ, прямая связь

с Москвой. Он только ждет сигнала перейти границу.

Иванов вспоминает:

«Оставалось минут пять до начала броска, вдруг с улицы прет здорову-

щий венгерский рефрижератор, не сворачивая, прямо на мост. Ничем не

остановишь, бросайся под колеса, все равно переедет. Видимо, шофер с кем-

то из наших военных выпил, и наши машину пропустили… Нервы напряг-

лись до предела. А если он станет посреди моста, поперек? Конечно, помешай

он движению, кто бы с ним возился, танки тут же его скинут с моста. Не лезь

под горячую руку! Не знаю, что на нас нашло, но мы, чертыхаясь, позволили

чудаку последним пролететь мост.

В ноль-ноль часов поступил сигнал, и через пару минут наши танки,

пройдя мост, загрохотали по улицам спящих словацких городов. От Комарно

до Брно двести восемьдесят километров; на полпути на шоссе перед колон-

ной оказался ребенок. В свете фар с головного танка его с трудом разгляде-

ли. Никто не знает, как малыш оказался на проезжей части. Босоногий, в ко-

ротких штанишках, с картузом на голове, он возник, когда остановить го-

ловной танк было невозможно. Водитель резко свернул в сторону, танк сва-

лился в обрыв. Мальчишка остался жив, а танк мы потом вытащили».

На марше Иванов получил новый приказ: не теряя времени на переход,

с ближайшего аэродрома вылететь в Брно. На аэродроме ждал военный Ли-2.

«Отработали с летчиками маршрут, высоту самую малую, не выше ста мет-

ров, чтобы не сбили. На командном пункте смотрю локаторы: мама родная! С

запада заходит на посадку в Брно туча, густая туча самолетов. Так закрывает

полнеба стая птиц, спугнутых в озерных камышах. Что такое! Еще заходят,

еще. . Наконец, связались с Москвой, выяснили: это наш десант идет на Брно.

Все топливо не сгорает, они кружат, сбрасывают, все вокруг в керосиновом

дыму. Мы с трудом сели. А за нами приземлился тяжелый Ми-6 с броне-

транспортером и специальной станцией для связи с Москвой, генеральным

штабом, группой войск».

Иванова назначили комендантом Брно.

«Наши десантные самоходки на центральной площади и у Военной ака-

демии. Мне докладывают: народ там шумит, выходит на улицы, свастики ри-

сует. Может, команду дали, я не знаю, самоходки не наши – десантников. В

город вошла десантная дивизия. Все взяли под контроль, из здания акаде-

мии никого не выпускают. Ко мне на аэродром приехал заместитель началь-

ника академии. Звоню в Прагу, ловлю Ямщикова: тут чешских офицеров за-

крыли, не выпускают. По сути, арестовали. Там самоходки стоят, а тут их се-

мьи пришли, встревоженные, протестующие. А у меня шифровка: ни во что

не вмешиваться. Ямщиков молчит. Не хочет принимать решения. Говорю –

ладно, разберемся. Сажусь в машину, еду к командиру десантников. Зачем

здесь самоходки? “Не знаю, Маргелов приказал”.

Маргелов – командующий воздушно-десантными войсками. Но мне он

не указ. Здесь я отвечаю. В своей генеральской форме, как положено, подхо-

жу к академии, народ шумит, но расступается. Захожу в здание, оттуда свя-

зываюсь с Прагой. На проводе опять Ямщиков. Говорит: как хочешь, так и

действуй. Я приказываю: убрать самоходки к чертовой бабушке. Немедлен-

но! Вызываю командира батареи: заводить, и марш отсюда! “Слушаюсь!” Са-

моходки ушли, народ начал расходиться.

На площадь выехал, а там 6 самоходок. Никто не стреляет, ничего, но

зачем? Я говорю – убрать их! В общем, из города все войска сразу же вывели.

22 августа все было чисто. Доложил по телефону командующему Провалову

в Братиславе. Он мне – правильно сделал».

Наблюдения Иванова подтвердит автор секретной записки, обнару-

женной в рабочем столе Брежнева: «…вряд ли было оправданным развеши-

вать бронетанковое ожерелье на улицах Праги, Брно, Братиславы и других

городов. Фактически улицы и площади этих городов были забиты танками,

бронетранспортерами, артиллерией. Это было невыгодно во всех отношени-

ях: во-первых, это нарушало нормальный ритм жизни; во-вторых, такая де-

монстрация силы отрицательно действовала на патриотические чувства

граждан (одно дело, когда население видит войска с утра до ночи, а другое,

когда оно только о них слышит); в-третьих, боевая техника, располагаясь на

улицах, оказалась уязвимой в диверсионном отношении; если бы дело дошло

до открытого вооруженного сопротивления, то при таком варианте распо-

ложения войск мы понесли бы огромные потери…» 12

У десантников своя суматоха. Сообщили на радостях центру об изъятии

у контрреволюции почти сотни стволов. Центр приказал отправить трофеи в

Москву. А у них ничего нет. Тогда ночью по приказу командира десантной

дивизии солдаты разоружили рабочие отряды, отобрали автоматы, пулеме-

ты. На каком-то заводе были охотничьи ружья, десантники бросились и туда,

взломали ящики. Утром я приказал вернуть отрядам их оружие и вместе с

рабочими завода, пришедшими с протестом, еду на завод, захожу к директо-

ру. Сидит заводское руководство, кто-то шумит: «Вы оккупанты!» Свои же

его вытолкнули. Я попросил собрать рабочих, бригадиров, мастеров. Они го-

ворили прямо: «Вы нас обидели! Мы работяги».

Услышав, что по улицам носятся чешские ребята-мотоциклисты и заля-

пали краской памятник советским воинам, Иванов и другие офицеры едут в

обком партии. В машине включают радиоприемник, в эфире голоса: «Гене-

рал Иванов, вы оккупанты…» В обкоме встречают второго секретаря Черного

и секретаря по идеологии Маноушека. Знакомятся. «Зачем вы пришли?» –

спрашивают оба. Ответа у меня не было. «Сами подумайте, вам виднее».

По словам генерала, от отчаяния «хотелось напомнить им 1918 год, ко-

гда чешские войска устроили в измученной войною России известную ку-

терьму. Но я ответил, как думал: «Мы решили, что лучше нам прийти сюда,

чем потом снова начинать от Сталинграда!»

А тут из городского совета Брно принесли письмо: