То Хоай - Западный край. Рассказы. Сказки

• Название: Западный край. Рассказы. Сказки
• Автор: То Хоай
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1975

---

То Хоаю принадлежит книга для детей «Чайка» (1960) о городе-герое Одессе, его эссе «Имя Ленина — имя нашей планеты» (1970), напоминающее благодаря высокой эмоциональной напряженности и выразительности скорее поэму в прозе, чем привычный жанр путевых заметок, воссоздает широкую панораму жизни, борьбы и труда советского народа.

Мирные дни Вьетнама были прерваны в августе 1964 года агрессией США. И снова от вьетнамских писателей потребовалось солдатское мужество. Напомним только один факт — проведенный в Ханое в 1968 г. съезд Ассоциации литературы и искусства. «Конечно, — усмехается То Хоай, — было предусмотрено все, включая убежища для делегатов. Между прочим, во время налетов, а они случались нередко, прения переносились под землю. Надо отдать должное нашим ракетчикам, они постарались, чтобы вынужденные перерывы отняли у нас как можно меньше времени…»

«Писатель должен быть на острие жизни», — так формулировал То Хоай роль писателя в годы борьбы против империалистической агрессии. «И опять То Хоай выезжает со своим корреспондентским блокнотом на места боев и бомбежек, — рассказывает М. Ткачев, — потом возвращается в Ханой, пишет. Только теперь рядом с его рабочим столом — индивидуальная ячейка-убежище, так что тревоги отнимают у него минимум времени, а по утрам жена его Кук (имя это значит „хризантема“) выводит на прикрепленном к наружной двери листке бумаги: „Дома То Хоай, один человек“; такие листки есть на каждой двери — это для спасателей; если дом разрушит бомба, они будут знать, где и сколько людей надо откапывать».

От больших ханойских улиц с индивидуальными ячейками-убежищами вдоль тротуаров отходят улицы поменьше, а от тех — переулки и переулочки, еще уже, еще короче. В одном из таких переулочков стоит дом То Хоая, тесно зажатый между соседними домами, с крошечным внутренним двориком. Пока я беседовал с писателем, его неоднократно отвлекали просьбами — одному нужно что-то подписать, другому — решить какое-то дело. «Я председатель народного комитета в своем квартале, — объяснил То Хоай. — Конечно, это отнимает немало времени, но сколько дает мне как писателю!» Один из его рассказов военного времени так и называется — «Улица» (1971), жизненный материал для него дала именно эта общественная работа писателя.

В творчестве прозаиков ДРВ в годы военных испытаний ведущую роль стали играть очерки и рассказы, именно в жанре рассказа в первую очередь находили проявление новые литературные тенденции, и это сказывалось на широте охвата тематики и многообразии жизненных проблем. Литературу этого периода отличает высокий накал гражданских и патриотических настроений. Нормой поведения для каждого патриота стали мужество и самоотверженность, сформировалось новое этическое понятие — революционный героизм. Известный деятель партии и государства ДРВ Ха Хюи Зиап подчеркивал его огромное значение для вьетнамской литературы: «Революционный героизм возникает в жизни, воплощается в социальных типах, в реальных героях и героических делах — это и есть основа нашей эстетики, основа создания типических образов в искусстве социалистического реализма». И если в таких рассказах, как «Человек из предместья» (1968), То Хоай запечатлел преемственность боевых героических традиций простой крестьянской семьи, то в рассказе «Улица» он задумал показать будничный Ханой, один из его рабочих кварталов в те дни, когда авиация США временно прекратила бомбардировки города. В рассказе нет боевых тревог, смертельных схваток, но в нем передана напряженная эмоциональная атмосфера военных лет, которую еще больше подчеркивают цветы на насыпях над траншеями и модницы, сидящие в парикмахерской. Воздухом войны пропитан этот рассказ, главный герой которого Бао — пожилой человек, член квартального народного комитета, — несмотря на вечную занятость повседневными делами, несмотря на неотступные тревожные думы о своих сыновьях-солдатах, сумел проявить и чуткость, и теплоту, и терпение по отношению к парню, попавшему под дурное влияние. Мужество оказывается необходимым не только на поле боя, а коллективизм, эта характерная черта социалистического общества, становится особенно ощутимым во взаимоотношениях между людьми в годину опасности: «Пожалуй, улица никогда не выглядела столь оживленной, как в конце дня, когда зажигались огни. Домишки и комнаты, отделенные друг от друга лишь тонким простенком или картонной перегородкой, а то и воображаемой чертой, пролегавшей иногда между двумя кроватями, едва вспыхивал электрический свет, как бы сливались воедино и казались каютами плывущего по морю большого корабля».

Во время борьбы с империалистической агрессией с особой остротой проявилась преемственность героических традиций Вьетнама, литература чутко улавливала связь времен — связь нынешнего дня с многовековой историей и культурой народа. Черты национального характера, патриотические чувства, прошедшие испытание в горниле истории, воспринимались как величайшая ценность. На фоне освободительной борьбы против французских колонизаторов во второй половине XIX века развертывается острая коллизия «Рассказа о событиях, случившихся на берегу Лотосовой заводи у храма Бронзового барабана» (1971), в котором убедительно передано ощущение душной ночи средневековья, окутывавшей тогда Вьетнам, свободолюбие простого крестьянского сына Тьы, восставшего и против королевских вельмож, и против французских колонизаторов. Финал рассказа остается открытым — его героям предстоит трудная неравная борьба.

В годы войны писателю вновь довелось посетить горы Северо-Запада, ставшие для То Хоая краем творческого вдохновения. Там он написал роман «Западный край» (1967). Ему легко писалось, он работал даже в таком, например, мало подходящем для этой цели месте, как магазин в горном провинциальном центре Лайтяу. Иногда бывало шумно, но магазин — средоточие жизни, где сходятся многие пути, куда заглядывают многие люди. И То Хоай работал здесь, пристроившись за столиком, — местные жители принимали его за счетовода или ревизора.

В романе То Хоай стремился решить задачу художественного воспроизведения того коренного переворота в жизни, сознании, исторической судьбе горцев, который был вызван революцией. Процесс становления новой жизни, может быть, труднее всего протекал именно в горах и джунглях Вьетнама, среди горных народов, находившихся до Августовской революции на ранних ступенях общественного развития.

Действие романа То Хоая начинается в канун революции, в те годы, когда в горах Северо-Запада еще властвовали французские колонизаторы (тэй), уездные начальники, местные старосты и старшины. Читатель вместе с караваном китайского купца Цина отправляется на ярмарку («базар купца Цина», — называют ее местные жители) в горное селение Финша. То Хоай придает особый смысл массовым сценам, многочисленным в романе. Как широкая панорама народного быта и народной жизни предстает картина ярмарки в Финша. Здесь видишь радость и горе, богатство и нищету, но во всем этом — красочность, удивительная самобытность. Лирическая атмосфера, свойственная всему роману, особенно ярко проявляется именно в этой главе. На ярмарку стайками стекались девушки: по тропинкам, среди колючих зарослей, они шли в старых платьях, а возле самого базара, что раскинулся на широком ровном уступе, прятались меж скал и выходили оттуда уже в праздничных нарядах. По базару бродили старики — «иной из стариков ходит на ярмарку всякий год, но так за всю свою жизнь не отведал и крупицы соли», — соль, этот привозной продукт, у горцев считался роскошью, «соляной голод» был здесь делом обычным, и эта деталь, может быть, красноречивее всего говорит о поистине трагической бедности местных жителей. Мелькающие одна за другой колоритные базарные сценки, безымянные персонажи неожиданно меркнут — они уступают место эпизоду, который служит завязкой всего романа. Размеренный шум ярмарки нарушают громкие вопли: «Бесы! Нечистая сила!»

Взрослые исступленно гонятся за двумя детьми. В центре романа — судьба этих детей из семьи изгоев — двух братьев: Тхао Ниа, Тхао Кхая — и их сестры Ми. Вместе со своей матерью Зианг Шуа они жили одни в лесной глуши, «как мыши, как косули, скрывающиеся от охотника». И люди избегали их, уверенные, что они одержимы нечистой силой. Зианг Шуа с детьми влачили свои дни, «как прокаженные, которых соседи относят в лес дожидаться смерти».

По-разному сложилась судьба детей Зианг Шуа. Старшего, Тхао Ниа, угнали вьючником «вместо лошади» с купеческим караваном. Потом пришла весть, что караван ограбили. Тхао Ниа не вернулся.

Зианг Шуа и оставшиеся двое ее детей так и погибли бы в лесной глуши, если бы не грянула Августовская революция. Появились кадровые работники из долины. С винтовкой за плечами ушел из родного дома и второй сын Зианг Шуа — Тхао Кхай.