Иван Мятлев - Стихи

• Название: Стихи
• Автор: Иван Мятлев
• Жанр: Юмористические стихи

Иван Петрович Мятлев (1796–1844) — русский поэт. В литературных и великосветских кругах приобрёл репутацию острослова, стихотворца-любителя: его куплеты, экспромты, стихи «на случай» и каламбуры ценили А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, В.А. Жуковский. Известен главным образом как автор слов романса «Как хороши, как свежи были розы…» и макароническими русско-французскими стихами — например, «Гугеноты», или большая поэма «Сенсации и замечания г-жи Курдюковой за границей, дан л’Этранже».

На слова Мятлева писали музыку Бородин, Варламов, Глинка.

Несколько неожиданна в этом светском человеке 1830-х, всю жизнь проведшем в петербургских гостиных и за границей, жилка народности, которой проникнуты многие его стихотворения («Фонарики-сударики», «Новый год», «Настоечка тройная, или Восторг» и др.). Положенные на музыку, они воспринимаются как народные городские романсы.

Люблю я парадоксы ваши,И ха-ха-ха, и хи-хи-хи,Смирновой штучку, фарсу СашиИ Ишки Мятлева стихи…М.Ю. Лермонтов (Из альбома С.Н. Карамзиной, 1841)

---

Подражание Пушкину

Лентин к дьякону бежит,
Лентин дьякону кричит:
«Дьякон, где бы нам напиться,
Как бы нам распорядиться?»
Дьякон Лентину в ответ:
«Знаю где, да денег нет!
У Степана Бардакова
Штофа три вина простова,
Где достал и вкус каков,
Знает, верно, Бердышов
И Катюха повариха,
И Устинья столяриха,
Знает Зубов Андреян,
Знает Храпов, но он пьян
И не скажет нам ни слова,
А жаль случая такова!»

1833 или 1834

Нечто о «Гугенотах»

(Выписка из дамского журнала)

Я сбиралася давно
Посмотреть «Ле Гюгено».[22]
Что за гюгено такие?
Басурмане записные,
Каков был мусьё Вольтер?
Сочинитель Мейербер,
Немец, человек ученый,
Настоящий шмерц[23] копчёный.
Верно, будет хорошо,
Тре жоли, тре бо, тре шо.[24]
Уж в другой раз не увижу,
Как адью[25] скажу Парижу.
Доместик м’сьё Франсуа![26]
Ты достань билет пур мўа[27] —
В третьем ярусе три ложи,
Поместить все наши рожи.
Двести франков — так и быть! —
Я готова заплатить.

Вот приносят нам билеты.
Мы откушали, одеты,
Кулебяки две в запас
К вечеру лежат для нас.
Вот мы в Оперу пустились,
В трёх каретах разместились.
Приезжаем, и как раз
Увертюра началась.
Флейты, барабаны, скрипки
Проиграли без ошибки;
Публика кричит: «Бравò!»
Я шепнула: «Се нуво[28]
И какой мотив чудесный!
Только, кажется, известный,
Из „Русалки“, или взят
Из „Калифа де Багдад“»[29]

Вот и занавес открыли.
Кучи кучей навалили
Разноцветных плясунов,
Голосистых певунов,
Королева, с нею дамы,
Рыцари, герои, хамы;
Хамы дан ле танз антик[30]
Значило: ле доместик,[31]
Потому что Хам смеялся,
Когда Ной пьян напивался.
Ной сказал ему за то:
«Твое семя проклято».
И с проклятием на шее
От него пошли лакеи,
Полотеры, повара,
Ключницы и кучера …
А над пьяным что остриться?
Пьяный может пригодиться,
Пьяный к откупу хорош,
Лишний всё притащит грош …
К пьяным я полна почтенья.
Но оставим рассужденья, —
Я вам просто расскажу,
Ком ла комеди се жу[32]

Поплясали, порезвились;
Дамы вдруг разоблачились,
Каждая сняла пенўар, —
Же не пуве па круар[33]
И вскричала: «Чтоб мамзели
Наши на партер смотрели.
Тьфу ты боже, царь Давыд!
Стыд, ну просто срам и стыд!»
Тут франсез или мазурки,
А потом, играя в жмурки,
С лестницы мусьё идёт
И принцессу застает.
Закричал, махнул руками,
Рассердился … Между нами,
Я никак не поняла,
В чём история была,
Только гвалт, расправа, крики, —
Всё по правилам музыки —
И прекраснейший финал,
Как в Москве, дан «Ла Вестал».[34]

Занавес тут опустили;
Мы мороженое спросили,
Ели, пили, через час
Снова занавесь взвилась.
Тут мусьё с принцессой снова,
Не без ласкового слова,
Всё ей нежности поёт,
Честь с поклоном отдаёт.
А она ему манерно
Отвечает: «Ах, неверно!
Предостерегу, любя:
Все сердиты на тебя.
Спрячься, милый, в уголочке,
Ты услышишь, о дружочке
Что здесь люди говорят».
Вдруг приходят — свят, свят, свят! —
Три, четыре генерала;
Все уселися сначала,
Всякий мнение даёт,
Всяк мошенником зовёт
Полюбовника принцессы,
И опять пошли процессы:
Как бы вора уловить,
Гугенотов всех убить.
Он всё слушает, сердечный,
Но, как таракан запечный,
Притаился, ни гу-гу!..
«Я бедняжке помогу!» —
Про себя поёт принцесса,
А уж дальше ни бельмеса
Я никак не поняла:
Вся компания ушла,
Полюбовник воротился,
Начал петь, потом решился
Тягу поскорее дать …
Но вот тут какая стать,
Я никак уж не добилась:
Вдруг принцесса разъярилась
И, бог ведает зачем,
Закричала: «Же вуз-эм!»[35]
Тут разнежились, запели,
Вдруг куранты зашумели,
И мусьё бежит к себе,
А она — тут свит томбе![36]
Так, как сноп, и повалилась …
Занавесь тут опустилась,
Мы так были эшофе,[37]
Что спросили дю кафе.[38]

Акт четвертый представляет
Кирку, где народ гуляет
И танцует менуэт …
Презатейливый балет!
Но мусьё вбегает снова,
Гневный, вроде Пугачёва,
И поёт, подняв картуз:
«Мўа пур мўа, э дьё пур тус!»[39]
Это всех перепугало!
Всё собранье убежало
Вон из кирки — вдруг пальба.
Что такое? Ба! Ба! Ба!
Гугенотов убивают,
А за что, про что — не знают.
Тут с решёткой тёмный двор,
За решеткой славный хор.
Но мусьё опять вбегает,
Даму нежно обнимает.
Впрочем, это не конец, —
Прибегает сам отец,
Подстрелить свою девицу,
Как ночную словно птицу, —
И со всех сторон — паф! паф!
Всем пишите эпитаф.
Ну уж опера! признаться …
Но пора нам убираться.
Десять су мадам уврёз[40] —
И к ла лимонад газёз[42]
И к забытым кулебякам —
Ведь не бросить же собакам!

1838, Париж

Сельское хозяйство

Быль на Руси

Приходит староста-пузан
    И двадцать мужиков.
Се сон, же крўа, ле пейзан
    Де мадам Бурдюков[42].

О них докладывать Андре
    Идёт официант.
«Дан л’антишамбр фет антре
    Е дит лёр к’ильз-атанд»[43].

Выходит барыня с гостьми
    Через часочка два.
«Бонжур, бонжур, ме бонз-ами!
    Ке вуле ву де мўа?»[44]

«Ну, староста! Ты доложи»,—
    Сказали мужики.
«Э бьен, де кўа донк иль с’ажи?
    Де кўа? У бьен де ки?»[45]

И староста, отдав поклон,
    Свой начал разговор.
Но барыня кричит: «Алон!
    Не крие па си фор»[46].

«Мы яровое убрали,
    И убрали траву».
— «Се тре жоли, се тре жоли!
    Коман ву порте ву?»[47]

«И нам теперь всем отдых дан,
    Но аржаному срок…»
— «Але ву з’ан, але ву з’ан!
    Ке дьябль! Же м’ан мок!»[48]

«В продажу хлеб уже глядит,
    Убрать бы поскорей».
— «Кес-ке ву дит? Кес-ке ву дит?
    Же крўа, ву мюрмюре?»[49]

«Как опоздаем, будет жаль,
    Не довезем в Василь!»
— «Са м’ет егаль, са м’ет егаль.
    Ву з-ет дез-ембесиль!»[50]

И выгнать всех велела вон
    За хлебный магазин.
А гости крикнули: «Се бон!
    Се тре бьен, ма кузин!»[51]

Вот управляют как у нас!
    Всё — минус, а не плюс.
Ке вуле ву, ке л’он фасс?
    Он не се па ле Рюсс![52]

<1838>

Александре Осиповне Смирновой

перед тем, чтобы …

Если чем я вас фаше[53]
Или мебель вам таше,[54]
Или на ковер краше[55]
Иль неловко акроше[56]
Столик де папье-маше …
Пардоне мўа ме пеше![57]

Ежели я вас фаше
Тем, что в ваш платок муше,[58]
Тем, что на мозоль марше,[59]
Тем, что пеньем экорше[60]
Уши, к’иль фалле буше…[61]
Пардоне мўа ме пеше!

Если же я вас фаше
Тем, что слишком депеше,[62]
Обогнал я ле коше,[63]
Что всегда вас возит ше
Лез ами дю Рон Марше …[64]
Пардоне мўа ме пеше!

Если же за то фаше,
Что, плен д’юн амур каше,
Дон ле вўаль эт арраше,[65]
Прековарно же шерше[66]
Ваше сердце де туше …[67]
Пардоне мўа ме пеше!

Благочестная в душе,
Вы исполнить всё таше,[68]
Что религия преше;[69]
Бог вам даст бьен акуше…[70]
Так не будьте же фаше![71]
Пардоне мўа ме пеше!

1839 или 1840

Прочее

Призыв

Отчего, мой ангел милый,
Так мне скучно без тебя?
Свет сей сделался могилой,
Всё постыло для меня!

Отчего других мне радость
Уж веселья не даёт?
Лишь в очах твоих вся сладость —
В них душа моя живёт!

Ты как солнце, что лучами
Всю вселенную живит;
Как весна, что нас цветами
К удовольствию манит;

Как луна, что освещает
Странника в тиши ночной;
Как надежда, что вселяет
В душу к бедному покой.

Так приди ж, мой друг бесценный!
Приди, рай всех чувств моих!
И забуду о вселенной
Я в объятиях твоих.

Июль 1824

Плавающая ветка[72]