Дарья Зарубина - Родная кровь

• Название: Родная кровь
• Автор: Дарья Зарубина
• Жанр: Городская фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-92492-9

Вдали от Тайного Города некому было распознать в скромной старушке Софии Энгель ведьму, которая, спрятавшись на окраине Владимира и начинив дом амулетами, много лет хранила от всех древнюю тайну. Погибнув от рук наемника-хвана, старуха прихватила в могилу и своего убийцу, и секрет семьи Энгель. Но у ведьмы осталась внучка – последняя ниточка к таинственному артефакту, о силе которого в Тайном Городе ходят легенды…

---

Лисин молниеносным движением схватил её за плечи, прижал к себе, повернувшись на сто восемьдесят градусов, затолкал в туалет и, отступив на шаг, захлопнул и запер дверь.

– Нельзя же быть такой дурой! – сказал он зло, слыша, как девушка всхлипнула, дёрнув ручку и осознав, что попала в собственную ловушку. – Представить не могу, что старая Энгель вырастила такую амёбу. Ты амёба, Настя! Амёба, способная лишь делиться! И пока не обзаведёшься характером, тебя будут трепать, бить, пинать и заставлять делать то, что им надо. Им надо! Не тебе! Как ты такая выросла? Тебя что, всю жизнь защищали и оберегали?!

– Вы ничего не знаете о моей жизни, – сквозь слёзы проговорила из-за двери девушка, и Лисин спросил себя, какого фига он вообще стоит в женской уборной и учит жить девчонку, о существовании которой пару суток назад и не подозревал. Не иначе, его безупречный инстинкт хищника дал сбой, когда жертва завалилась на спину и, заливаясь слезами, сдалась на милость победителю. Её хотелось одновременно и придушить, и защитить.

– Я знаю о вас достаточно, Настя. У вас умерла бабушка, сын в больнице, где вы периодически ночуете. Вы не следите за собой и при любой, даже кажущейся опасности пускаетесь в бега. Вы одна воспитываете ребёнка и ничего не сделали его отцу, вместо того чтобы урыть подонка и затаскать по судам.

– Откуда вы знаете? – шмыгнула носом девушка. Судя по тому, как близко раздался звук, она прижалась к двери и слушала. Отчего-то Лисину это польстило.

– Я знаю таких, как вы, Настя. Вы всегда ищете угол, куда можно забиться, чтоб не трогали. А в этом мире нужно уметь драться. Терпение – сомнительная добродетель. Блин…

Лисин запрыгал на одной ноге, пытаясь стряхнуть со второго ботинка какую-то липкую, резко пахнувшую хлоркой дрянь. Проклятая дура вылила под дверь прямо ему на ногу чистящее средство для унитазов. На ботинки, которые стоят дороже, чем весь её убогий скарб в спортивной сумке!

Лисин выругался, отыскивая глазами хоть что-то, чтобы стереть с ботинок вонючую пену. За дверью раздался смех. Девушка ударила руками в створку двери, но та не поддалась.

– Вы думаете, что всё знаете обо мне? Тогда вы самодовольный осёл в дорогих ботинках, потому что никто никогда не может знать, что на душе и на уме у другого человека. И вы не знаете. Я не амёба, у меня просто есть совесть.

– Вижу, как совестливо вы поступили с моими туфлями, – огрызнулся Лисин, проводя по носкам ботинок найденной в ведре тряпкой.

– Выпустите меня!

Лисин вышел, бросив взгляд на часы. До встречи с Васильевым оставалось чуть больше двадцати минут.

– Выпустите!

– Сама выбирайся, – буркнул Влад. – Учись.

И ушёл.

* * *

Глаза с трудом привыкали к темноте. Глухая тьма, жадно поглощавшая даже звук шагов, обступила, обволокла вязким коконом, и единственными источниками сведений об окружающем мире стали обоняние и осязание.

Запах влажной земли и холод.

Нестерпимый холод, проникающий в тело через подошву туфель. Ледяное касание подземелья морозными веточками поднималось вдоль позвоночника, оплетая нервы и мышцы. Холод пил силы. Каждый шаг давался всё трудней, даже дыхание требовало невероятного усилия. Больше всего хотелось опуститься на пол и не двигаться. Позволить пальцам холода проникнуть в грудь и сжать сердце.

Она погребена заживо.

В лабиринте, из которого нет выхода. Есть только сырая тьма, ждущая, когда истощатся последние силы, чтобы навалиться жутким земляным медведем, сломать рёбра, растоптать, раздавить, напитать свежей кровью обжигающий холодом земляной пол.

Нет выхода. Нет сил. Нет спасения. И совсем нет времени.

Не осталось.

Тысячи крошечных иголочек – коготков, корешков, кто их там разберёт во тьме – протянулись к теплу человеческого тела, и от каждого этого касания на коже зажигалась острой болью крошечная ранка. И в эту ранку закапало, тёплыми струйками стекая по рукам и ногам, время.

Её время!

Время, которого почти не осталось…

– Святомир!!

Велена проснулась от собственного крика. Её колотило. С отвращением сбросив на пол влажную простыню, она вжалась в подушку, всё ещё во власти жуткого сна. Сна, в котором её заперли, похоронили, где из неё выпили жизнь, заменив её страхом и смертельной усталостью. Дыхание никак не хотело восстанавливаться – каждый вдох превращался во всхлип.

В спальне было почти темно – кто-то уложил её в постель и задёрнул плотные шторы, чтобы солнечный свет не мешал отдыхать.

– Почему темно? Святомир! Свят!!!

Он подошёл, опустился на постель и обнял дрожащую женщину, которая тотчас приникла, вцепилась трясущимися пальцами в его рубашку, ища защиты от демонов сна.

– Меня похоронили. Меня резали. Я вся была в крови…

Святомир крепче прижал подругу к себе, поглаживая по влажным волосам.

– Ты наплакалась в душе, Велла. А потом уснула. Это был сон.

– Ты меня ударил, – напомнила Велена.

– Во сне?

– По-настоящему. Ты помнишь.

– А ещё укрыл и не стал мешать тебе спать, – насмешливо заметил Святомир.

– Ты ударил меня по лицу!

– А ты меня по самолюбию, дорогая, – парировал он, сжимая женщину в объятиях. – Позволить себе такие неосторожные слова… со мной… ты могла, только если была близка к истерике, а я не знаю более действенных способов предотвращения истерического приступа, чем небольшая терапевтическая пощёчина.

– Не смей больше так делать! – огрызнулась Велена, делая вид, что отталкивает его руки, но теснее прижалась к широкой груди любовника. – Если хочешь получить эту дурацкую книжку, без меня не обойтись, а я не стану помогать, если ты начнёшь распускать руки. – А ещё через секунду до неё дошло: – Я не сама задремала, так? Ты дунул в ванную «Пыльцу морфея» и усыпил меня! Зачем?

– Чтобы ты отдохнула и не торопила события, Велл. Ты была слишком возбуждена, а теперь мы оба спокойны и готовы к разговору.

– Надо было готовиться?

– Разумеется. Пока ты спала, я искал материалы по связям Тайного Города с масонами. Их не очень много, но есть возможность узнать больше. Завтра, надеюсь, мы будем знать реальную цену этой книжки, а может, и саму легенду.

Проследив за красноречивым взглядом Святомира, Велена запахнула пеньюар и фыркнула. Святомир схватил её за тонкое запястье и притянул к себе, свободной рукой ловко развязывая поясок, едва удерживавший шёлковые полы нескромного одеяния ведьмы.

– Кровать влажная, – шепнула она, всё ещё упрямясь. – И вообще, не самое подходящее время.

– Мы, кажется, договорились, милая, что я буду решать, когда время, а когда нет, – холодным тоном напомнил Святомир, повернув её к себе спиной и с видимым наслаждением наматывая на ладонь платиновые локоны. – Ты красивая женщина, Велла, и очень скучная. В твои-то годы ты всё ещё думаешь, что для секса нужны не только двое, но и кровать.

* * *

Настя с усилием оторвалась от дневника. С большим трудом. Она уже заметила, что стоило начать читать, как реальный мир словно отодвигался на второй, даже на третий план. Оставались лишь изящные, чуть вытянутые вверх буквы, складывающиеся в безумно интересный текст.

«Если бы я знал, какую жуткую цену мне придётся заплатить за эту тайну, я не сделал бы и шагу на проклятый остров. Стены крепости пропитаны кровью узников, которые убили себя, не в силах вынести подобного существования. Их души стонут по ночам в углах моей камеры – я слышу их, порой я почти понимаю, о чём они плачут. И в эти часы я плачу сам, и не стыжусь писать об этом, писать с гордостью, потому что, несмотря ни на какие мучения, ещё не разучился плакать, а значит, остаюсь человеком. Только так можно выжить и получить ключи к тайнам этого места – оставаться человеком…»

– Девушка!

Посторонний звук с трудом пробился сквозь усталый голос Морозова, Настя заставила себя оторваться от книги и посмотрела на стоящего рядом мужчину: невысокого, щуплого, с блёклыми, словно выцветшими до мышино-серого цвета волосами. Абсолютно незаметного и непримечательного.

– Вы выходите?

– Да, конечно, спасибо!

Девушка захлопнула книгу и стала протискиваться к дверям троллейбуса.

«Прав этот Лисин: амёба! Рассопливилась, жалеешь себя, книжки читаешь… А много в них можно вычитать? Там написано, что делать послезавтра, когда ребёнка выпишут из больницы, а жить негде? Нет, не написано. Поэтому делай сама, а не прячь голову в песок, обзывая себя дурой! Делай!»

Но сделать оказалось труднее, чем сказать себе: делай!

Настя вновь переночевала в больнице, но почти не спала, лежала на кушетке, боясь пошевелиться и побеспокоить Кирилла, и думала, набиралась храбрости.

А утром, решившись, позвонила:

– Екатерина Фёдоровна? Это Настя Энгель. Да, бывшая невеста Игната. Мама вашего внука…

Настя помнила её очень хорошо – сухонькая старушка во фланелевом халате, болезненно бледная, с грустным лицом. У неё были два микроинфаркта в анамнезе, слабые нервы, слабые лёгкие, слабые сосуды и невероятно сильная власть над сыном. Узнай она, что Настя ждёт ребёнка, – обязательно заставила бы Игната жениться, но к тому времени девушка уже поняла, что представляет собой «жених», и не имела никакого желания становиться его женой.