Алексей Салмин - Буря на Волге

• Название: Буря на Волге
• Автор: Алексей Салмин
• Издательство: Татарское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1980

Эта книга о трудной жизни простых волжан до революции, об их самоотверженной борьбе за Советскую власть в годы гражданской войны.

---

Выстрелы, стоны, проклятия слились в общий гул. Народ ринулся вперед, оставляя на снегу убитых. А красное полотнище все развевалось на высокой палке. Солдаты продолжали стрелять, казаки загоняли рабочих во дворы и там расправлялись с ними.

Рабочим удалось занять городскую управу, но в помещениях уже было пусто. Злыбин подал команду - стрелять в окна. Рабочие прятались от пуль за стены. Некоторые, имевшие оружие, отстреливались. Но на помощь войскам примчались мясники черной сотни. Ими командовал какой-то верзила в поповском подряснике. Он, размахивая широкими рукавами, кричал: «Во имя церкви и храма! Руби головы антихристам!» Разъяренные черносотенцы пустили в ход топоры. Притоптанный снег во дворах и на улицах был густо облит кровью рабочих. Три дня продолжалась расправа. Вот так-то батюшка-царь показал нам новый закон...

Чилим все время молчал и внимательно слушал Трофима.

Вдруг зашумело где-то рядом, раздался глухой треск, Васька вскрикнул:

— Пошла-а!

Волжское ледяное полотно разделилось на две половины. Коричневая полоса воды между ними расширялась. Уносимые быстрым течением льдины начали с грохотом лезть на крутой каменистый берег. Льдины громоздились одна на другую, с шумом разламывались и рассыпались в мелкие длинные иглы.

— Эх, и силища агромадная! Гляди, как начала ворочать... — сказал, любуясь ледоходом, Тарас.

— Пожалуй, пора и за работу, а то хозяин опять начнет рычать, — ответил Трофим, прикручивая к длинной палке тряпку. — Эй, Васятка! Хватит глядеть, тащи смолу!

Смола дымила, шипела, разнося вокруг приятный запах сосны.

— Вот она, матушка, пошла!.. — крикнул торопливо подбежавший Расщепин. — Ну как, Трофим, у вас все готово?

— Все, — ответил Трофим, быстро окуная в смолу самодельную кисть.

— Смолу только испортили, — точно простонал хозяин. — Лодка не высохнет до утра, а завтра надо выезжать...

Утро было ясное, морозное. Вода ночью убыла, ледяные утесы на меляке в утреннем тумане казались еще выше и радужно искрились в лучах утреннего солнца. Рыбаки грузили в лодки снасти и свои пожитки. По Волге плыли мелкие льдины, они с шумом ударялись, разламывались, будто звонко разговаривая.

Неводник доверху наполнен сетями, все готово к отплытию.

— По местам! — крикнул хозяин. — Помолимся богу. — Он свесил за борт руку, окунул пальцы в холодную воду и трижды размашисто перекрестился.

Рабочие дружно ударили веслами. Неводник закачался и тихо поплыл широкой волжской дорогой, лавируя между льдинами.

Трофим с Чилимом ехали в рыбнице, нагруженной мелкими снастями.

— Нажми, Васька, нажми! — ободрял Трофим, работая кормовым веслом.

— Шабаш! — объявил хозяин, поворачивая длинной нависью к песчаному берегу.

— Ну, теперь каждый за свое, — командовал он. — Ты, Васька, дрова готовь, остальные за сеном — шалаш надо поправить, гляди, как за зиму его растрепало...

Под высоким песчаным бугром Чилим складывал в кучу хворост.

— Толстые выбирай! — крикнул ему Трофим, проходя мимо с громадной охапкой сена.

За Трофимом шли остальные, тоже нагруженные сеном.

- Году нет, а ночлежка уже готова, — сказал Трофим, поправляя сено у входа в шалаш.

- И скоро, и хорошо, — осматривая шалаш хозяйским глазом, сказал Расщепин. — А теперь вот чего: Трофим, валяйте с Васькой, выставьте пяток сетей вон в эту прогалину, — показал рукой хозяин в направлении затопленных кустов.

— Что ж, Васятка, пошли засветло. Волоки снасти.

После ужина рыбаки жгли костер. Вечерняя заря утонула за высокими кустами тихого плеса; медленно надвигалась ночь. Чилим часто подкидывал в огонь охапки хвороста, отчего пламя замирало, и костер, шипя, испускал густые клубы едкого дыма. Пламя вспыхивало, облизывая красными языками побуревшую прошлогоднюю траву и ярко освещая обветренные лица рыбаков. А за песчаным бугром, заросшим густой гривой вербача, грохотал полный во всю ширину Волги ледоход.

Трофим задумчиво смотрел на Чилима, приготовившегося бросить в костер новую охапку хвороста.

— Гляжу я на тебя, Васятка, парень ты неплохой, а судьба над тобой насмеялась... Отца Пронин в могилу загнал, мать тоже с горя зачахла... Видимо, самому тебе придется вылезать в люди... Ну ничего, главное не робей, а остальное приложится... Я встречал одного паренька, у того совсем не было никого, один, как отрубленный палец. А ведь выбрался на дорогу... Работал я тогда матросом на бугровской «Линде». Пароход был сильный, наверное, видали? — спросил он рыбаков.

— Знаем, — сказал Тарас.

— А я и хозяина знаю, тоже не хуже нашего. — Трофим покосился на шалаш, куда ушел Расщепин. — Так вот, пароход надо было поставить па зимовку в Звенигу, а хозяин снова гонит за баржами в Астрахань. Идем обратно, здесь уже заморозки начались, а с машиной не заладилось, притулились мы за песчаную косу, в затончик, ремонтироваться начали. Северный ветерок потянул, да такой востренький, что из каюты и носа не высунешь... Качал трое суток. Наш командир говорит: «Зимовать придется, как затихнет, так сало пойдет». Так и получилось: ночь вызвездила; ветер стих, и тут же лед пошел. Мы было сунулись идти, на колесах мерзнет, плицы мочалятся, как старые лапти, еле дотянули до Аракчинского — и на якорь. Командир — телеграмму хозяину: «В пути замерзли, Как прикажете?» Он отвечает: «Зимуй, где встал, вышлю приказчика, производи ремонт». Ну, лоцман, штурвальный, нижняя команда рассчитались — и по домам. Я тоже было наладился к расчету, а когда подсчитали, вижу, получать-то нечего, еще должен остался. Думаю: «Если катануть, как водолив с семнадцатой баржи...»

— А он-то как? — спросил Долбачев.

Трофим улыбнулся:

— У водолива на всякий случай хранились салазки на барже; складывает он свои пожитки и дует до дому, в пути христовым именем кормится. Ну, к рождеству домой явится, к своей старухе, отпразднует рождество, крещенье прихватит, престольный праздник, побалагурит с мужиками в своей деревне и снова впрягается в свои санки. Правда, до Астрахани от его деревни не так далеко было, всего-то верст восемьсот. Но он аккуратный был, всегда вместе со скворцами на баржу приходил, Бывало, еще издали кричит: «Здорово, зимогоры! Как зиму горевали? Тут ить, говорит, две выгоды: хлеб дома не ешь, и людей увидишь...» Подумал было и я таким способом, да без привычки не решился. Так и остался па пароходе зимогорить. Приехал приказчик, Константин Федорыч, гладенький такой, глаза навыкате, с приличным брюшком, перетянутым серебряной цепочкой...

— Сказки рассказываете? — недовольно обронил появившийся Расщепин.

Но вскоре он ушел, и Трофим продолжал:

— Так вот и прошла зима. С крыш начала падать капель, «скворцы» снова летят на пароход. Хозяин шлет телеграмму: «Как «Линда», готова ли к навигации?» Вот тут-то и вышла канитель. Надо было старые цилиндры заменить, новые давно были привезены, валялись в лачужке на берегу. Когда же сунулись заменять их, а цилиндрики-то оказались того... не подходят. Диаметр мал. Заказ ли перепутали, или что другое, только не подходят, да и ace. А Бугров снова депешу: «Какого черта молчите! Как «Линда»?» — Тут наш Костюшка засопел, забегал... «Ax ты, батюшки, вот беда. Как же отвечать хозяину?»

— Значит, тупик, — сказал Коротков.

- То-то и оно. А весна того... не ждет. Вода подпирает. Туда, сюда соваться — нигде не берут, завод отказался переделывать. И верно, кому нужда заботиться о бугровском пароходе? Другие-то хозяева только радуются, что у Бугрова с пароходом нелады. Им же больше грузов перепадет... Костюшка наш задумался, стоит около лачужки, перебирает пальцами цепочку на животе. Видит — молодой паренек идет, такой же вот, — кивнул Трофим на Чилима.— «Эй, ты! Федотка! Зайди-ка сюда!» — позвал его Костюшка. — «Ты чего шляешься в такую пору>... «А так, прохлаждаюсь», — отвечает Стрежнев. «Без работы?» — спрашивает Костюшка парни. «Выгнали». — «За что?» — «Вот», — показал он кончик языка. «Хочешь подработать?» — «Неплохо бы», — «Идем со мной! Сумеешь расточить вот эти штуки?» — сунул он цилиндры. «Могу», — сказал Федот. Он раньше токарем работал у Четвергова по ремонту судовых машин, а Костюшка у того же хозяина приказчиком служил, парень он был находчивый, расторопливый, поэтому Бугров его к себе сманил.

«Ну, как?» — спросил Костюшка.

«Сделаю».

«Скоро надо. Сам видишь, что кругом творится... Хорошо уплачу».

«Знаю ваше хорошо, — пробурчал Федот, — А срок?»

«Чем скорее, тем лучше...»

<Ну, брат, скоро хорошо не сделаешь, Тут надо все обмозговать...»

«А сколько за работу?»

«Одну бумажку».

«Ты что, батенька, ряхнулся?»

«Тогда везите на завод...»

«Знаю без тебя. Половину хочешь?»

«Нет», — и Федот пошел к двери.

<Постой, постой. Куда ты, черт тебя дери! За семь красных идет?»