Феодор (Поздеевский) - Жизнь. Деятельность. Труды

• Название: Жизнь. Деятельность. Труды
• Автор: Феодор (Поздеевский)
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Среди главных немощей духовных школ было формальное отношение большинства преподавателей к своим обязанностям; постепенно утрачивался ими навык нравственного воспитания юношества в духе церковности, и стало считаться достаточным лишь преподать урок знания в своём предмете.

Понимая необходимость перемен в деле русского духовного образования, архим.Феодор размышляет над тем, что требуется сделать в первую очередь. В 1905 году, на страницах вначале «Санкт-Петербургских ведомостей», а потом «Тамбовских епархиальных ведомостей» появляется его статья «Чего желать для нашей духовной школы».

«Начало, разъединяющее нашу школу, — двойственность в ней: она школа профессиональная и сословная, но она же и общеобразовательная. Отсюда постоянная борьба светского и духовного, и перевес, кажется, на стороне светского: заведена форма, поощряется посещение театра и проч.»[63], — писал о.Ректор. Поэтому он считал, что первым шагом реформы должно стать создание для «детей духовного ведомства» отдельных от семинарий средних общеобразовательных школ, из которых ученики могли бы «свободно, а не по принуждению или в силу необходимости идти куда им хочется, поступать в дальнейшую школу какого угодно направления и специальности[64]. Из этих общеобразовательных школ будет открыт доступ и в «школу для подготовки к пастырству» — всем, кто имеет к тому призвание.

Огромное значение имеет состав преподавателей: «Светский не может воспитать будущих пастырей, наши учителя семинарии не считают даже нужным ходить в нашу семинарскую церковь наряду с воспитанниками. У нас господствует двойственность морали воспитания: одна для питомцев, другая для воспитателей и наставников: исполняй, пока в школе, а потом можешь оставить (например, выпить и проч.). Наши воспитанники чувствуют себя в школе невольниками положения»[65].

Отец Феодор полагал, что в школе «пастырское настроение создаётся не количеством богословских предметов, а всем духом школы»[66], поэтому необходимо «завести вполне церковный, строгий образ жизни и порядок, соответствующий будущему высокому пастырскому служению... Самая цель духовной школы укажет и определит и программу, и характер, и размер преподавания наук»[67].

В ожидании реформ архим.Феодор с любовью воспитывал юношество, стремясь, насколько возможно, осуществлять на деле свои чаяния к духовной школе. Приступая к новому делу, он был увлечён мыслью создать в семинарии атмосферу христианского братства, единомысленной семьи. Ещё близки были годы учения в Казанской Академии, и не забылся образ любимого учителя, владыки Антония. Его пример воодушевлял к деятельности, к творчеству.

В первую очередь новый Ректор установил в семинарии отношения простые и доверительные, считая, что «единение учащей и воспитывающей корпорации — начало и конец чаяний и желаний школы»; в такой атмосфере «каждый действует свободно, но в согласии со всеми прочими и в этом органическом единении черпает уверенность и решимость»[68]. «Прошу ходить ко мне во всякое время и по делам, но не по пустякам», — так на первых же порах определил он свои отношения с преподавателями и учащимися. Те и другие помнили эти «простые слова» до последних дней его ректорства[69].

Так как главным в воспитании будущих пастырей архим.Феодор полагал церковный дух школы, то сразу же большое внимание он стал уделять богослужению в семинарском храме, его уставу, подбору песнопений. Он добивался, чтобы все семинаристы и преподаватели равно участвовали в богослужении; увлекал своим личным примером, посещая службы почти ежедневно.

Очень скоро в семинарских храмах (в Тамбовской семинарии было два домовых храма: старый — в честь святителя Николая Чудотворца и новый — в честь святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, расположенный на втором этаже нового семинарского корпуса) воцарилась атмосфера благоговейной тишины и молитвы. На это сразу обратили внимание прихожане. Было замечено «любовное и серьёзное отношение воспитанников к богослужению», так же как и то, что службы стали отличаться «торжественностью и благолепием», «строгой уставностью и хорошим, удачным в смысле молитвенности и церковности подбором большей частью древних умилительных песнопений»[70].

Для семинаристов архим.Феодор был строгим и внимательным отцом, он неустанно наставлял своих воспитанников, с любовью делился с ними собственным духовным опытом, вспоминая наказы старца Гавриила: «Что имеешь — расточи, чтобы получить новое, большое и неземное»[71].

Постепенно о.Феодор приобретал всё больший авторитет как администратор и талантливый воспитатель. По отзывам служителей семинарии, он был «истинным пастырем своего стада, знавшим духовные качества овец своих, готовым положить душу свою за сохранение их на пажитях Христовых»[72].

Для пользы дела, по примеру Академии, архим.Феодор организовал для учеников 5-6 класса проповеднический кружок; занятия со студентами проводил сам. Вначале на эти занятия-беседы приходило 32 человека. Это были искренние ученики его, и о.Феодор старался разжигать в их сердцах огонь любви к Богу.

Преосв.Иннокентий[73] поддержал это начинание и определил четыре приходские церкви[74], где учащиеся «пробовали» себя в проповеднической деятельности на ранних Литургиях, перед простым народом. «В день произнесения проповеди вечером проповедники и слушавшие их товарищи собирались у о.Ректора для суждения о достоинствах и недостатках как самих проповедей, так и произнесения их тем или другим проповедником». Вот что писали об этих первых опытах в «Церковных ведомостях»: «Искренно чувствуя главные недостатки семинарского красноречия — оторванность от жизни содержания слова; и монотонное чтение его, — начинающие, неопытные проповедники прилагают все усилия к тому, чтобы освободиться от этих недостатков, стать ближе к запросам жизни и подойти к душе человека простым, но воодушевленным словом. В какой мере удастся им приблизиться к этой цели, покажет будущий опыт»[75].

За один год было сказано около 80 проповедей на самые разнообразные темы духовной и современной жизни. В конце учебного года о деятельности проповеднического кружка был составлен краткий отчёт Преосв.Иннокентию, который и положил на этом отчёте резолюцию: «Искренно радуюсь, что дело проповедничества становится живым, увлекающим собою молодых проповедников. Благодарю их за понесенный труд. Сочувствую их успеху и призываю Божие благословение на продолжение этого дела следующими курсами учеников 6-го класса»[76].

Будучи ректором семинарии архим.Феодор не оставлял без своего пастырского внимания и соработников по школе. Он был для них «великой нравственной силой, являя в себе образец честного, любящего и заботящегося о благе семинарии Ректора»[77]. Преподаватели Тамбовской школы вспоминали, как дороги были им «те долгие деловые беседы», которые вели они с о.Ректором о методе преподавания, об отношениях с учениками; отмечали, что никогда в речах его не было «ни тона начальника-формалиста, ни слов уклончивого сослуживца». Помнили, что о.Феодор «всегда прямо и беспристрастно рассматривал» возникающие вопросы, «не скрывая горькой правды», делился своими мыслями по тому или иному поводу, и, в случае разногласия, «предоставлял право действовать на свой страх, не замалчивая того, насколько ответственным является» в таком случае человек за свои действия. После таких бесед с о.Ректором учители семинарии чувствовали «приток новых сил», в них пробуждалась энергия, желание творческой деятельности[78].

Приводимый ниже рассказ ярко рисует требовательность о.Ректора, принципиальную, но и любящую. На одного из преподавателей от студентов и от «экзаменующихся на звание диакона» поступила жалоба: слишком он требователен на экзаменах. «Долго и много говорили мы по этому поводу, — вспоминал этот преподаватель, — грустили об ослаблении интереса к религиозным вопросам, тщательно искали выхода из создавшихся недоразумений и иного выхода не нашли, как стараться разъяснить при случае тем и другим, что мы не строги, а только справедливы в отношении к ним, что мы требовательны не по чёрствости сердца своего, а по горячей любви к народу, к которому они пойдут в качестве руководителей и учителей; в случае безуспешности подобных доводов решили терпеливо сносить нарекание, утешая себя надеждой на более справедливую оценку впоследствии»[79].

Еп.Тамбовский Иннокентий, заметив в новом Ректоре хорошего организатора и проповедника, 13 мая 1904 г. назначил его редактором неофициальной части «Тамбовских епархиальных ведомостей». Отец Феодор и здесь создал атмосферу деятельной братской любви и «соработничества Христу».

Это желание «соработничества» было глубинным свойством личности вл.Феодора. Слывший замкнутым, всегда сосредоточенный, мало говоривший о себе, он между тем на протяжении всей жизни был в окружении духовно близких людей. «Немногим более двух лет служили [с о.Ректором] большинство из нас, но и за это время мы успели полюбить его: на образование внутренних связей душ время мало имеет влияния, главная роль принадлежит откровенности сходящихся и сродству их душ»[80], — отзывались о нём сослуживцы по Тамбовской семинарии. Вот этому «образованию внутренних связей» вл.Феодор придавал большое значение, и деятельное единение с духовно родственными людьми было одним из первейших принципов его жизненного творчества. С печалью констатировал он факт, что в современной действительности «давно уже люди живут собственно не в единстве и единодушии, а только совместно друг с другом, сторонясь и опасаясь друг друга, и давно уже нравственное начало жизни и прочная внутренняя нравственная связь между ними заменилась внешней и хрупкой связью разных прав и предписаний»[81]. Особенно пагубна эта разъединённость между делателями Церкви, и о.Феодор не устаёт предупреждать об опасности «полной разобщённости и нравственной обособленности пастырей»[82]. «Нет у нас сознания общности и единства дела, к которому представлены духовные делатели, не сознаётся как-то живо и осязательно, что ведь Церковь Христова есть единое тело и все отдельные органы её необходимо связаны между собой единством оживляющего организм духа и призваны к совместному созиданию этого организма, и у них при разнообразных формах проявления своей деятельности одна цель, и самая жизненность их обусловливается этим внутренним их единством»[83].