Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том XIV

• Название: Тысяча и одна ночь. Том XIV
• Автор: Древневосточная литература
• Издательство: ФТМЛитагент77489576-0258-102e-b479-a360f6b39df7
• Жанр: Сказка
• ISBN: 978-5-4467-3003-2

Книга сказок и историй 1001 ночи некогда поразила европейцев не меньше, чем разноцветье восточных тканей, мерцание стали беспощадных мусульманских клинков, таинственный блеск разноцветных арабских чаш.

«1001 ночь» – сборник сказок на арабском языке, объединенных тем, что их рассказывала жестокому царю Шахрияру прекрасная Шахразада. Эти сказки не имеют известных авторов, они собирались в сборники различными компиляторами на протяжении веков, причем объединялись сказки самые различные – от нравоучительных, религиозных, волшебных, где героями выступают цари и везири, до бытовых, плутовских и даже сказок, где персонажи – животные.

Книга выдержала множество изданий, переводов и публикаций на различных языках мира.

В настоящем издании представлен восьмитомный перевод 1929–1938 годов непосредственно с арабского, сделанный Михаилом Салье под редакцией академика И. Ю. Крачковского по калькуттскому изданию.

---

Из этого я узнал, что подобает везирю держать себя с царём сообразно тому, каким он видит его поведение, и не быть с ним слишком смелым вследствие превосходства своего суждения, чтобы царь к нему не переменился…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот двенадцатая ночь

Когда же настала девятьсот двенадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что мальчик, сын царя Джиллиада, сказал везирю Шимасу: «Подобает везирю держать себя с царём сообразно тому, каким он видит его поведение, и не быть с ним слишком смелым из-за превосходства своего суждения, чтобы царь к нему не переменился». И потом Шимас молвил: «Расскажи мне, чем украшается везирь во мнении царя». – «Исполнением поручения, которое ему вверено, посредством искреннего совета, здравого суждения и осуществления повелений царя», – ответил мальчик. И Шимас молвил: «Что касается того, что ты упомянул об обязанности везиря избегать гнева царя и делать то, что вызывает его благоволение, и заботливо выполнять ему порученное, то это дело обязательное. Но расскажи мне, как ухитриться, если царь доволен лишь тогда, когда он притесняет и совершает несправедливости и насилия? Как ухитриться везирю, если он испытан общением с этим жестоким царём? Если он захочет отвратить его от его страстей, вожделений и замыслов, то не сможет этого, а если он последует его страстям и объявит его замыслы хорошими, он понесёт тяжесть этого и станет врагом для подданных. Что ты об этом скажешь?»

И мальчик в ответ ему сказал: «То, что ты упомянул, о везирь, о тяжести и грехе, бывает только тогда, когда везирь следует за царём в совершаемых им ошибках. Но подлежит везирю, когда царь спросит его совета об этом, изъяснить ему путь справедливости и правосудия, и предостеречь его от притеснения и насилия, и осведомить его о том, каково хорошее поведение с подданными, и соблазнить его заключающейся в этом наградой, предостерегая его от наказания, за грехи обязательного. И если царь склонится и обратится к его словам, – желаемое достигнуто, а если нет, – то не останься ничего другого везирю, кроме как расстаться с царём мягким способом, ибо в разлуке – для каждого из них избавление».

«Расскажи мне, – попросил везирь, – каковы обязанности царя перед подданными и каковы обязанности подданных перед царём». И мальчик ответил: «То, что он приказывает, – пусть совершают с чистым намерением и пусть повинуются ему в том, что угодно ему и угодно Аллаху и его посланнику. А обязанности царя перед подданными состоят в охране их имущества и защите их гарема, так же как подданные обязаны оказывать царю внимание и повиновение и не жалеть для него своей души, и воздавать ему обязательно должное, и возглашать ему прекрасную хвалу за справедливость и благодеяния, им оказанные».

«Ты изъяснил мне то, что я тебя спросил об обязанностях царя и подданных, – сказал Шимас. – Расскажи мне, остались ли у царя какие-нибудь обязанности по отношению к подданным, кроме тех, о которых ты сказал». – «Да, – ответил мальчик, – права подданных над царём более обязательны, чем права царя над подданными, потому что пренебрежение их правами более вредоносно, чем пренебрежение его правами, ибо бывает гибель царя и прекращение его власти и благоденствия только из-за пренебрежения правами подданных. Кто облачён властью, тому следует не оставлять трех вещей: поддержания порядка в делах веры, поддержания порядка в делах подданных и поддержания порядка в делах управления. И если не оставляет он этих трех вещей, его власть длится».

«Расскажи мне, – молвил Шимас, – как подобает дарю поступать, чтобы поддерживать в порядке дела подданных». И мальчик ответил: «Воздавая им должное, поддерживая их обычаи и пользуясь учёными и мудрецами для того, чтобы их учить, а также оказывал правосудие одному перед другим, оберегая кровь от пролития, не прикасаясь к их имуществу, облегчая их тяготы и укрепляя войско».

«Расскажи мне, – молвил Шимас, – каковы обязанности царя перед везирем». – «Нет у царя обязанностей ни перед кем из людей более непреложных, чем обязанность, лежащая на нем по отношению к везирю, и это вследствие трех особенностей. Во-первых, из-за того, что поражает царя, когда бывает мнение везиря ошибочно, и из-за всеобщей пользы, для царя и для подданных, когда суждение везиря здраво; во-вторых, потому, что люди знают, сколь прекрасно положение везиря у царя, и подданные смотрят на него глазами почтения, уважения и послушания; в-третьих, везирь, видя это от царя и от подданных, отклоняет от них то, что им ненавистно, и исполняет то, что им любо».

«Я выслушал все то, что ты мне сказал о свойствах царя, везиря и подданных, и принял это, – сказал Шимас. – Расскажи мне, что надлежит делать, чтобы охранять язык от лжи, глупости, поношения чести и неумеренности в речах». – «Надлежит человеку, – отвечал мальчик, – не говорить ни о чем, кроме блага и милостей, и не произносить слова о том, что его не касается. Пусть оставит он злословие и пусть не переносит речей, которые от кого-нибудь слышал, к его врагу; пусть не ищет он для друга своего или врага несчастья у султана и пусть не задумывается ни о ком, от кого ожидает блага или опасается зла, кроме Аллаха великого, ибо он, поистине, есть вредоносец, пользу приносящий. Пусть не вспоминает он ни о чьих пороках и не говорит, не зная, чтобы не привязались к нему прегрешения и грех пред Аллахом и ненависть людей. Знай, что слово подобно стреле: когда оно пронзит, никто не может воротить его. Пусть остерегается везирь поручать свою тайну тому, кто её разгласит – нередко постигает его вред от разглашения тайны, когда он уверен, что она сокрыта. И пусть охраняет он тайну от друга больше, чем от врага – поистине, сокрытие тайны для всех людей – исполнение доверенного».

«Расскажи мне, – молвил Шимас, – о добронравии в обхождении с родными и близкими». И мальчик ответил: «Нет покоя сынам Адама иначе как при добром нраве, но следует человеку оказывать родным то, чего они заслуживают, и друзьям то, что им следует».

«Расскажи мне, – сказал Шимас, – как следует обращаться с родными». И мальчик ответил: «Что касается обращения с родителями, то тут нужна покорность, нежность в речах, мягкость в обхождении, уважение и почтение. Что же касается обращения с друзьями, то тут нужен добрый совет, щедрость на деньги, помощь в средствах к жизни и радость их радости, и снисхождение к допускаемым ими ошибкам. И когда друзья увидят это от человека, они будут встречать его самым дорогим, какой есть у них, из советов и не пожалеют для него своей души. Если ты уверен в своём друге, будь с ним щедр на дружбу и оказывай ему помощь во всех его делах…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот тринадцатая ночь

Когда же настала девятьсот тринадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда везирь Шимас задал мальчику, сыну царя Джиллиада, предшествующие вопросы и тот дал ему ответ на них, везирь Шимас сказал: «Я считаю, что друзья бывают двух родов: друзья доверенные и Друзья по общению. Что касается друзей доверенных, то им следует то, о чем ты говорил, а я спрашиваю тебя о другом – о друзьях по общению». – «Что касается друзей по общению, – сказал мальчик, – то ты имеешь от них усладу, доброе обхождение, нежность в словах и прекрасное общение. Не прекращай же этого наслаждения, но отдавай им то, что они отдают тебе, и поступай с ними так, как они поступают с тобой, – будь весел лицом и нежен в словах, и будет твоя жизнь приятна, и слова твои ими приняты».

«Мы узнали все эти дела, – молвил Шимас. – Расскажи же мне о наделе, назначенном тварям их творцом. Распределён ли он среди людей и животных

каждому спой надел до конца его срока? А если дело обстоит так, то что заставляет ищущего пропитание брать на себя труд в стремлении к тому, что, как он знает, ему неизбежно достанется, если это ему определено, хотя бы он и не брал на себя труда стараться? Если же это ему не определено, то оно ему не достанется, хотя бы и старался он для этого до пределов старания. Оставить ли ему старание и положиться ли на своего господа, дав отдых своему телу и душе?» – «Мы считаем, – сказал мальчик, – что всякому есть определённый надел и назначенный срок. Но ко всякому наделу есть путь и способы. И тот, кто ищет, получает в искании своём отдых, прекратив искание, но вместе с тем искать свой надел необходимо. Ищущие наделы бывают двух родов – они или получают, или лишены его. Отдых получившего бывает из-за двух обстоятельств: от того, что он получил свой надел, и от того, что исход его стремлений достохвален, а отдых лишённого надела бывает вследствие трех обстоятельств: от готовности искать свой надел, от нежелания быть в тягость людям и от освобождения от ответственности при упрёках».

«Расскажи мне, – сказал Шимас, – каковы способы искать пропитание». И мальчик ответил: «Позволительно человеку то, что дозволил ему Аллах, и запретно то, что запретил ему Аллах (велик он и славен!)».