Ульяна Каршева - Слепой охотник (СИ)

• Название: Слепой охотник (СИ)
• Автор: Ульяна Каршева
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Он развивал в себе необычную способность, не думая, что однажды она станет для него тяжким грузом, мешающим жить. Но, как оказалось, развивать её можно и глубже — и таким образом стать активным участником странных событий среди странных людей.

---

Рассеянно отодвинула на край стола две чашки, вазочку и чайник.

— Положи на стол три монеты.

— А сколько вообще платят за гадание?

— Ты — нисколько. Тебя привела бабуля.

Он помешкал, но выложил на край стола три монетки, которые она сразу передвинула в центр.

Пальцы заработали быстрей, легко ощущая гладкую поверхность старинных карт.

— С чего всё началось?

Она увидела местный Арбат, ту его часть, где обычно сидят художники. Несколько ребят с мольбертами, время от времени переглядываются, улыбаются друг другу.

Женя упёрся взглядом в столешницу, вспоминал.

Он постоянно хотел взглянуть в сторону чуть ниже своей группы — «свою» Ирина угадала по тому, как ребята легко болтали с ним. Там, чуть на отшибе, неясный силуэт девушки без мольберта, просто с кипой альбомных листов.

— Кто она — эта девушка, которая стоит чуть в стороне?

Даже не шевельнулся. Но по зажатой позе поняла, что он в смятении.

Карты разлетелись по столу, а она так и не взглянула на них, продолжая быстро перекидывать их по столу — из обычного цыганского креста в скандинавский и обратно. Руки невесомо работали над столом, словно быстро касались клавишей пианино.

— Алёна, — сказала она, и Женя вздрогнул.

Руки стремительно собрали колоду и закрыли её.

Ирина увидела сразу, что Арбат вокруг него исчез. Воспоминание в хаотичных картинках перешло в стадию осмысленной рассудочности.

Всё. Он готов рассказывать сам.

— Что такое автописьмо — знаешь? Это когда карандаш работает сам по себе. Алёна — примитивист, — хмуро сказал он. — С хорошими задатками графика. И у неё есть дар автописьма. Неконтролируемый. Он иногда прорывался — и тогда она писала с живых портреты мёртвых людей. Ну, в будущем. Я… позавидовал. Хотя вроде и завидовать нечему. И попробовал развить в себе эту способность. А она… — Он не договорил, зло скривив губы. — Она появилась. Тоже спонтанная. Потом Алёна выяснила, что можно помочь тем, кто появлялся мёртвым на бумаге. У меня получилось и это. Вот только… Через несколько лет я… Они пошли ко мне толпами. Они все лезли, чтобы я их писал. И чтобы вытащил из смерти. Буквально требовали… Потом стало хуже: я начал тем же автописьмом спасать их. И у меня не хватало сил. Я слабел так, что сам умирал. И я… начал прятаться. На Арбат больше не ходил. Но теперь это необязательно — ходить туда. Они… сами ищут меня. Достаточно заглянуть мне в глаза… А они все норовили взглянуть именно в глаза. Днём мог подавить автописьмо… Ночью… всё равно начинал рисовать. Во сне. И во сне начинал исправлять… Просыпался — глаза жжёт, будто из баллончика брызнули. Иногда чувствовал себя так, будто меня плашмя сбросили с балкона… Будто приходил упырь, пока я спал, и высосал меня до последней капли…

Он рассказывал медленно, то и дело прерываясь, то и дело морщась, словно презирал себя за слабость. Как же — исповедовался полузнакомому человеку в самом сокровенном. Говорил, глядя на свои руки.

Помолчал немного, хотел было поднял глаза, но, видимо, по привычке, отвёл.

— Вот и всё. — Снова закрылся. Потом всё-таки взглянул на неё. — Ну и? Ты сказала — можешь узнать про меня. А… Ты можешь узнать, как это прекратить?

— Значит, ты всё-таки контролируешь автописьмо? Если контроль срывается только ночью, когда ты спишь? — задумчиво уточнила она.

— Да. Рука ведёт, но я знаю, что делаю.

Теперь она поняла, почему цвет волос у него неопределённый. Проседь в русых волосах почти незаметна… Небольшое разочарование, что сразу не поняла, кто именно Женя, быстро пропало под желанием попытаться разобраться в его личном деле.

Ирина встала со стула, подошла к двери и закрыла её, накинув крючок. Затем взяла с ближайшего стеллажа две деревянные коробки — примитивные ларчики, и поставила их по бокам от отложенной колоды карт. Затем разыскала чёрные свечи в небольших медных шандалах. Поставила перед Женей — в их окружении водрузила прозрачный гадальный шар. Зажгла свечи и, наконец, выключила электрический свет.

Он почти не шевельнулся.

— Смотри на шар, — велела Ирина и откинула крышки деревянных коробок.

В темноте они остались вдвоём.

Ирина придвинула стул к столику, так что край его теперь упирался ей в колени, а руки нависали над столешницей. Женя безнадёжно смотрел вглубь голубого стекла, а она — на него, ожидая нужного мгновения… Готово. Он перестал думать, заворожённый жёлтыми бликами свечного огня по голубовато-прозрачным поверхностям шара.

Руки словно сами взяли карты и принялись их раскладывать по поверхности стола. На три карты, которые так и останутся нетронутыми, она уложила его монеты. Время от времени то одна ладонь, то другая, будто независимо от хозяйки (что и было на самом деле) дёргалась к раскрытым ларцам и выхватывала какой-нибудь предмет, который сейчас, в отрешённом состоянии, Ирина не могла бы определить тактильно. Предмет укладывался в картину выложенных карт, а иногда менял их расположение.

Первой сгорела свеча слева. Дымок, еле видимый, вкрадчиво потянулся к картам и предметам, будто лакируя, смягчая полученный рисунок. Потом сгорела свеча справа — дымок нырнул под ладонь гадалки и обвил её, заставив снова вынуть из ларца новый предмет — банку, раскрутить крышку и косым крестом обсыпать серой кладбищенской землёй выложенные на карты предметы.

Когда Ирина снова зажгла свечу и подняла глаза, Женя смотрел не на шар, а на неё. В свете беспокойного огонька он выглядел совсем стариком.

Да, именно так… Тени легко и насмешливо вылепили из его лица маску бесстрастного старика с больными глазами, с мешками под ними. С уголками тонких губ, опущенными не то в дьявольской усмешке, не то в горькой ухмылке недоверия.

— Жень, помнишь, где выключатель? — деловито спросила Ирина. — Включи, пожалуйста, свет.

Когда он повернулся от двери, она сидела задумчивая, облокотившись о стол и уперев подбородок в кулачок. Изучала комбинацию.

— И что мне скажет кудесница, любимица богов? — без тени усмешки спросил он, прислонившись к дверному косяку.

Зато она даже мельком заметила, как он брезгливо морщился, поглядывая на предметы, оказавшиеся на столе: кроличья лапка, обрывки разных шкурок, сухие черви и жуки, мёртвая птица и высохшая до косточек и порванной кожицы лягушка.

— Кудесница пока может чётко сказать только одно, — проговорила Ирина, снова изучая расположение карт среди ингредиентов гадания. — Как убрать эту способность — не знаю. Но знаю, как смягчить твою участь.

— И как же? — Он снова немедленно сел напротив.

— Не оставляй автописьмо на ночь. Если встретился с тем, на кого сработал твой дар, пиши сразу портрет, но не исправляй его. Ведь у тебя есть потом возможность видеть то, что ты нарисовал? Днём ты знаешь, что нарисованное — автописьмо, так? Как только закончил портрет, немедленно ставь на нём косой чёрный крест — хоть чёрным фломастером. Требовать от тебя помощи он не сможет. А я пока посоветуюсь кое с кем, и мы посмотрим, можно ли закрыть твою способность.

Он смотрел спокойно, вдумчиво. Спросил:

— Я так понял — помогать нельзя. Почему?

— Не знаю, — сказала она. — Мне говорят карты — я говорю тебе.

Молча смотрел, как она снова собирает по коробкам-ларцам странные предметы, а потом складывает карты в колоду, встряхнув предварительно с них пыль в мусорную корзину. Безо всякого интереса спросил:

— Давно этим занимаешься?

— Года три.

— То есть теперь я могу выбирать, кому надо помочь, а кого закрыть крестом, потому что ему лучше не помогать?

Она приготовилась к новой, не очень желанной, набившей оскомину беседе — о том, как становятся гадалками, а он опять повернул не к тому. Впрочем, он прав. Так жить — это не жить. Естественно, что он хочет выбраться из этой…. пропасти. Но почему он хочет сохранить её — свою наработанную способность? Ведь косвенно он подтвердил это, упомянув о желании помочь тому, кому надо. Изучающе посмотрев на него, она сказала:

— Вообще-то ты можешь помочь любому, кто действительно нуждается в этом. Даже если это незнакомый тебе человек… Если сможешь углубить свой дар, сможешь научиться видеть человеческую суть.

— Как ты — с картами? Или есть другой способ?

Прежде чем ответить, она снова раскинула карты. Те падали с глуховатым стуком, словно не картонные, а пластиковые.

— Да. Как с картами. Ты талантлив, — сказала она. — Возможно, тебе удастся… Видеть суть — это отпустить руку с карандашом или с красками и рисовать характер человека. То есть рисовать не внешность, а внутреннее состояние. Настроение. Предполагаемую жизнь. Но в это надо вживаться. Смотреть на человека не как на модель. Это тоже автописьмо, но почти без выхода на бессознательное.

Дверь вдруг глухо стукнула, а потом в неё нетерпеливо постучали. Женя поднял глаза. Ирина раздражённо вздохнула, сразу сообразив, кто такой уверенный рвётся к ней, и встала. Из коридора донёсся нетерпеливый стук, а потом недовольный мужской голос: