Рейнолдс Прайс - Земная оболочка

• Название: Земная оболочка
• Автор: Рейнолдс Прайс
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1980

Роман американского писателя Рейнольдса Прайса «Земная оболочка» вышел в 1973 году. В книге подробно и достоверно воссоздана атмосфера глухих южных городков. На этом фоне — история двух южных семей, Кендалов и Мейфилдов. Главная тема романа — отчуждение личности, слабеющие связи между людьми. Для книги характерен большой хронологический размах: первая сцена — май 1903 года, последняя — июнь 1944 года.

---

Роб считает, что я нужна ему. Он говорил это неоднократно и мне и другим — моему отцу, например (мой отец полностью доверяет ему). У меня нет никаких оснований сомневаться в его здравом уме и твердой памяти (и Христос иногда попивал).

Я безоговорочно верю, что и сама пребываю в здравом уме — спасибо тебе, твоему отцу и, конечно, Робу. Кроме того, я верю — причем обдумывала я это с дотошностью судьи, выносящего приговор, — что беды, которые я перенесла и причинила другим, не были настоящей болезнью, а лишь симптомами недуга, ни в одной книге не описанного, не известного ни мне, ни твоему отцу — какая-то непонятная неутоленность в глубине сердца, от которой может излечить одно лишь время — если только оно вообще от чего-нибудь излечивает. Меня, по-моему, оно излечило. Кому знать, как не мне, ведь сердце-то мое.

Конечно, у него есть недостатки. Я знаю их лучше, чем ты, знаю, как ни одна другая женщина в Виргинии. Я знаю, что ему нужно рвать куски от других себе подобных (а он считает — раз нужно, так бери!), тут мне известно больше, чем он думает, поскольку я хорошо вижу в темноте, но я единственная, кого он захотел не кусками, а целиком, и он получит меня всю через два месяца. Мои недостатки известны ему до малейших подробностей. Папа все заранее ему рассказал. Отдаю я себя ему по трем, весьма простым причинам — все они немного пугают, но в них есть и утешение — единственное пока что: он попросил, мне хотелось, чтобы он попросил, и я ответила согласием. Может, наш союз принесет гибель нам обоим или одному из нас или еще не появившемуся на свет и не принятому во внимание следствию его, но с тем же успехом может погубить нас и бифштекс, съеденный на ужин, и воздух, который я вдыхаю, дописывая эту строчку.

Я просила тебя быть моей старшей шаферицей и повторяю свою просьбу. Если ты желаешь нам добра, если сможешь выстоять рядом с нами всю церемонию, ожидая от нее добра, — приезжай! В моем понимании слово добро имеет широкий смысл: удача, здоровье, беззаветная любовь. Если же нет, если внутренний голос говорит тебе не езди! — ради всего святого, не приезжай. Но каким бы ни было твое решение, знай, что обида, которую я испытываю сейчас, не может ни в коей мере отразиться на моем отношении к тебе; я всегда буду с благодарностью вспоминать, как ты окружила меня терпеливой заботой в те дни, когда я была близка к смерти. А хорошая память всегда была предметом моей гордости.

Итак, жду письма и крепко тебя целую,

Рейчел.

Ноябрь 1925 года

1

Мистер Хатчинс, сидевший во главе стола, поднялся и, нагнувшись, прибавил фитиля в висячей бронзовой лампе. Зажженные лампы стояли на буфете и на камине за спиной, и света в комнате хватало, чего не скажешь о тепле (железная ночка была набита углом, но огонь только начинал разгораться, а вечер был холодный). Затем он выпрямился и постучал по стоявшему перед ним стакану с водой, призывая к вниманию. Стекло отозвалось высоким чистым звоном, и все обернулись. Он сказал:

— Поскольку мне выпала честь быть хозяином этого торжества, то первое слово принадлежит мне. Но поскольку мы живем в горах, а за керосин плачу я, — он обвел рукой все пять ламп, — то ограничусь всего лишь одним словом, и остальных прошу следовать моему примеру. Слово это — радость! Я отдаю дочь, которую люблю, как самого себя, юноше, который, я уверен, поймет, что ей нужно, и постарается ей это дать. Он хороший работник; братья Робертс могут это подтвердить — их заданье выполнено на неделю раньше срока…

Оба Робертса, сидевшие на дальнем конце стола, заулыбались и закивали. Только в полутьме никто их не видел. — …Да и Рейчел, пусть она мое дитя (мое и ее матери, и всех своих могучих предков), придет к нему не с пустыми руками. Она принесет ему нежную душу. Мисс Кендал, мистер Мейфилд, думаю, я не ошибусь, если скажу, что наши семьи заключили удачную сделку и теперь можно ждать барышей. — Мистер Хатчинс замолчал, задумался на секунду и решил, что сказать ему больше нечего. — Мистер Мейфилд, — закончил он, — гордый отец жениха! (Что гордый, — это само собой разумеется.) Ваше слово! Прошу!

Сидящий по правую руку от матери невесты Форрест, до которого тоже плохо доставал свет лампы, привстал только за тем, чтобы сказать:

— Совершенно верно, господин председатель, гордый. Однако я передаю слово мисс Рине, поскольку речь идет о плоде ее трудов, — он посмотрел на Рину и встретил ее твердый, ясный взгляд. Ни тот, ни другой не улыбнулся, но оба торжественно кивнули — каждый знал роль, сыгранную другим, и заслуженную им награду. Рина осталась сидеть, только сделала большой глоток воды, и речь ее, когда она заговорила, была, конечно, обращена к Робу.

— Спасибо тебе, — сказала она.

Роб сидел напротив нее. Неторопливым движением руки он послал ей воздушный поцелуй. Вот и еще одна награда. Никто не проронил ни звука, пока она — не рука, а награда — была принята. Рина откинула голову и рассмеялась коротким, резким смешком; а потом опустила голову, просияв улыбкой. Все захлопали. Мистер Хатчинс спросил:

— У вас все, мисс Кендал?

— Что мне положено, я сказала.

— Вам разрешается продлить свою речь, поскольку вы приехали иа такого далека.

Рина помотала головой, подумала, посмотрела на мистера Хатчинса:

— Я скажу от имени его матери.

— Сделайте одолжение.

Она перевела взгляд на Роба.

— Ева шлет вам обоим любовь и лучшие пожелания.

Роб возразил:

— Она могла бы и сама их привезти. — Голос прозвучал весело, однако слова были сказаны.

— Да вот не привезла, — сказала Рина. И взглянула на Форреста. — Пожалуйста, скажите что-нибудь еще.

Рейчел сидела напротив Форреста. И речь свою он обратил к ней.

— Вы знаете этого человека не хуже меня. Собственно, вы знакомы с ним дольше, чем я, хотя я и видел его некоторое время в самом начале его жизненного пути. А кажется, что вчера! Я безмерно счастлив, что он разыскал меня этим летом и предложил восстановить отношения, хотя у меня не было никакого права рассчитывать на что-либо, кроме дальнейшего отчуждения. Разыскал он и вас. По глазам, по радости вашей догадываюсь, что и он для вас находка. Надеюсь, что так, и буду молиться за вас обоих, как умею. Это большая удача, для нашей семьи, во всяком случае, — с вашего разрешения, мисс Рина — для семьи его матери.

Рина, не отрываясь, смотрела в лицо далеко сидевшему от нее Форресту, однако она не подала никакого знака — ни согласия, ни протеста.

Форрест продолжал, по-прежнему обращаясь к Рейчел:

— На вашу долю выпадут главные трудности. Он наполовину Мейфилд, и потому страдания не в его вкусе. Но он также наполовину Кендал, — а как все мы можем убедиться, сидя за этим столом при ярком свете лампы, — Кендалы очаровательны, так что нас влечет к ним, хотим мы того или нет. — Он наклонил голову в сторону Рины.

— То есть к Уотсонам, — сказала Рина. Она улыбнулась Робу и опять повернулась к Форресту. — Моя мать была Уотсон. Это к ним влекло людей — моего отца, вас. А я Кендал. Кендалы — свита. Потому я и притащилась сюда сегодня.

Форрест расхохотался — а за ним все остальные — и закончил, снова обратившись к Рейчел:

— В этом часть вашего задания: определите, кто же он. Скорее всего обнаружится, что он многолик. А определив, любите его еще крепче. — Он почувствовал, что вот-вот прослезится, и повернулся к отцу Рейчел: — Не будь у нас сухого закона, мы могли бы выпить за их здоровье.

Мистер Хатчинс сказал:

— А мы и так можем. — Он посмотрел на жену. — Здесь все свои. — Потом повернулся к Рине: — Мисс Кендал, вы выпьете рюмочку старого коньяка домашнего изготовления?

— С большим удовольствием.

Мистер Хатчинс кивнул жене, и та позвонила в колокольчик. Все сидели молча, словно в ожидании отправки поезда, и вскоре услышали приближающиеся из кухни шаги — в дверях с любезной улыбкой появился Грейнджер. Мистер Хатчинс сказал:

— Вот что — спустись в подвал, пройди мимо полок, на которых стоят банки с варениями и солениями, и там, в глубине, найдешь серый кувшин, на котором синим написано: «Рейвен» — это мое имя, так же звали моего отца (сообщил он Рине). Принеси его сюда и захвати десять рюмок.

Грейнджер сказал:

— Слушаюсь. А так все в порядке?

— Все очень хорошо. Спасибо тебе.

— Мистер Роб, вы как? Молодцом? — Грейнджер нацелил указательный палец на Роба.

— Ой, пропадаю, — Роб засмеялся, — дуй скорей за кувшином.

Грейнджер сказал:

— Бегу! — и повернулся к двери.

Мистер Хатчинс крикнул ему вдогонку: