Рейнолдс Прайс - Земная оболочка

• Название: Земная оболочка
• Автор: Рейнолдс Прайс
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1980

Роман американского писателя Рейнольдса Прайса «Земная оболочка» вышел в 1973 году. В книге подробно и достоверно воссоздана атмосфера глухих южных городков. На этом фоне — история двух южных семей, Кендалов и Мейфилдов. Главная тема романа — отчуждение личности, слабеющие связи между людьми. Для книги характерен большой хронологический размах: первая сцена — май 1903 года, последняя — июнь 1944 года.

---

— Ой, пропадаю, — Роб засмеялся, — дуй скорей за кувшином.

Грейнджер сказал:

— Бегу! — и повернулся к двери.

Мистер Хатчинс крикнул ему вдогонку:

— Грейнджер, попроси по дороге Грейси принести нам ветчины и хлебцев.

— И графин воды, — сказал Роб, — из источника. Можно?

Грейнджер посмотрел на мистера Хатчинса.

Мистер Хатчинс со смехом кивнул.

Но Рейчел сказала:

— Не надо. Лучше колодезной воды, а то всех гостей перетравишь.

Мистер Хатчинс сказал:

— Ну, раз так, то всем колодезной, только первым долгом ступай в погреб.

Грейнджер повторил:

— Серый кувшин, — и отправился на поиски.

Форрест проводил его взглядом, прислушался к затихающим в отдалении шагам, потом повернулся к сидевшей рядом с ним Элис и сказал:

— Насколько я понимаю, вы уже раньше встречались с Робом?

Элис ответила:

— Мы познакомились летом. Я знаю его всего три-четыре месяца.

— Как я уже говорил вам, — сказал Форрест, — я и этим не могу похвастаться.

Элис сказала:

— Тогда, значит, у вас впереди много приятных неожиданностей.

Форрест сказал:

— Надеюсь. Скажите, вы правда так думаете? — Элис сидела справа от него; он проговорил это тихо, но так, что не ответить было нельзя.

Она кинула быстрый взгляд в сторону Роба, сидевшего через человека от нее — за Уиртом Робертсом, который все еще шумно ел.

— Ведь они будут жить поблизости от вас. Я хочу сказать, вы станете постоянно встречаться, и у вас будет время по-настоящему узнать его.

— А вы б доверили ему? — спросил Форрест.

— Что, например?

— Свою жизнь, что-нибудь в не меньшей степени для вас ценное?

Элис сказала:

— Жизнь Рейчел я ему, во всяком случае, доверила.

— Ну, это было нетрудно, — сказал Форрест.

— Не скажите, — возразила Элис. — Я ее старшая шаферица. Завтра я предстану перед господом и скажу, что одобряю союз, на который испрашивается божье благословение.

Форрест покачал головой.

— Ничего вам говорить не придется.

— Однако я буду присутствовать, с меня и этого достаточно.

Во время их разговора в комнату вошла высокая темнокожая девушка и остановилась около Форреста с блюдом ветчины. До сих пор за столом прислуживал Грейнджер, а поскольку Форрест попал сюда всего за чае до ужина (последним поездом из Ричмонда), то в кухню заглянуть он не успел. Теперь он поднял взгляд на девушку и сказал:

— Ты — Грейнджерова Грейси?

— Просто Грейси, — ответила она и чуть тряхнула блюдом, мол, если берете, так берите.

Он взял кусочек.

— Значит, встретимся в Ричмонде.

— Если не будете встречу оттягивать, — сказала она.

Форрест попробовал вчитаться в ее лицо, хорошо выточенное, властное и совершенно непроницаемое. Глаза огромные, но прищуренные. Губы улыбающиеся, но сомкнутые.

— Подай ветчину мисс Элис, Грейси, — проронила миссис Хатчинс.

Затем вернулся Грейнджер с большим круглым подносом, на котором стояли кувшин и рюмки. Он поставил все это на буфет, за спиной у мистера Хатчинса, и спросил:

— Сами будете или мне разлить?

Мистер Хатчинс ответил:

— Давай ты, — а сам продолжал разговаривать с Риной и Робом. Молчали только братья Робертс и Форрест, слегка отодвинувший стул от стола, чтобы посмотреть на Грейнджера, разливавшего в нескольких шагах от него густой янтарный коньяк с такой осторожностью, будто сам претворил воду в вино (законное право непосредственного участника событий этого неторопливого радостного дня) — вино для нескольких чужих друг другу людей, объединенных на короткий срок общей целью, которая неожиданно возникла в их текущих по разным руслам жизнях, — и готовился разносить наполненные рюмки с торжественностью, подобающей сегодняшнему вечеру и грядущему дню.

Миссис Хатчинс задала какой-то вопрос, но Форрест, как зачарованный, смотрел на Грейнджера, он даже не повернулся к ней.

Закончив первую половину своего дела, Грейнджер поднял поднос и направился прямо к Рине, которая приняла рюмку с коньяком, улыбнулась и сказала: «Благодарю!» — первое слово, обращенное ею к Грейнджеру.

Грейнджер счел нужным ответить — его шепот вклинился и гул голосов, однако Форрест отчетливо услышал: «Я рад!», после чего Грейнджер перешел к сидевшему рядом с Риной Найлсу Фитцхью — главному шаферу Роба на завтрашней свадьбе.

Форрест поднялся с места и сказал:

— У меня сердце полно до краев, мистер Хатчинс. И прежде чем пить ваш коньяк, разрешите мне на свежую голову сказать еще одно слово.

Роб сказал:

— Да уж, отец, лучше не откладывай. Эта микстурка выглядит довольно-таки зверобойной.

Рейчел сказала:

— Можешь не сомневаться. Говорите, мистер Мейфилд.

Мистер Хатчинс сказал:

— Быстренько.

Рина захлопала, остальные последовали ее примеру.

Грейнджер начал обносить противоположную сторону стола.

Форрест сказал:

— В этом месяце мне исполняется пятьдесят пять лет. Никогда не говорите мне «время летит». В моем представлении эти годы тянулись вечность. Однако случались на их протяжении события, очарование которых воодушевляло, пробуждало желание жить еще долго-долго. События, кажущиеся мне теперь ниспосланными свыше, а отнюдь не случайностями во времени. Сегодняшний вечер и ожидающее нас утро — именно такие события; они прекрасны, они вселяют надежду, думать о них, мечтать, ждать их не мог никто из присутствующих (говорю предположительно, но уверен, что так оно и есть). Ни мисс Рина — простите за вольность, — которой пришлось в течение десятилетий испытать в своем добропорядочном доме треволнений не меньше, чем мне в моем. Ни Робинсон, мой сын, ни Рейчел, его невеста, чья красота, духовная и телесная, и веселый нрав отнюдь не являлись гарантией, что жизнь обойдется с ней ласково — скорее наоборот: когда человеку много дано, это часто вызывает ревность судьбы, ее злую иронию. Будь я гением — которым когда-то мне так хотелось быть, — и сумел бы заставить вас увидеть лицо своего отца, лицо матери мисс Рины (бабушки Роба со стороны Кендалов) — и то и другое прекрасно, и то и другое исковеркано временем…

Грейнджер успел тихонько разнести вино и теперь стоял возле Форреста с последней рюмкой. Когда Форрест сделал паузу, он, не глядя ему в глаза, протянул рюмку; Форрест приехал поздно, и они обменялись всего лишь несколькими приветственными словами через заставленный яствами стол; встреча, первая за двадцать лет, еще предстояла им — если таковой вообще суждено было состояться: слишком они были когда-то привязаны друг к другу, слишком болезненно перенесли взаимное охлаждение и разрыв.

Форрест взял налитую до краев рюмку, подождал, чтобы Грейнджер отошел от него к двери, и продолжил:

— Ни Грейнджер, который рос у нас в семье, был частицей нашей семьи еще в детстве, еще до появления на свет…

Грейнджер замедлил шаг и, обернувшись, посмотрел на него.

Форрест наконец взглянул ему прямо в лицо.

— Ты ведь не ждал, даже не мечтал о таком в тот июньский день, двадцать один год тому назад, когда принес мне добрую весть о Робе и его матери, обернувшуюся обманом. Конечно, нет. Правильно я говорю?

Грейнджер сказал:

— Нет, сэр, вы ошибаетесь. Я уже тогда знал, что кончится дело чем-то вроде этого.

— Тебе же было двенадцать лет…

Грейнджер рассмеялся:

— Мало ли. Желания-то у меня кое-какие все равно были. Правда, позднее я что-то засомневался. Сегодня никаких сомнений. — Он постоял секунду молча, потом понял, что пора удалиться. Взял серый кувшин и поставил его на пол у ног мистера Хатчинса.

Мистер Хатчинс сказал:

— Сбегай принеси еще три рюмки и возвращайся сюда с Деллой и Грейси.

Грейнджер сказал:

— Есть!

Форрест сел, все ждали возвращения Грейнджера, и разговор то вспыхивал, то снова затихал.

Рейчел нагнулась к Форресту.

— Я поддерживаю Грейнджера. Он говорит, что знал заранее. Я не знала — бог мне свидетель. Неделями я пребывала в полной растерянности. Но никогда не переставала надеяться. Я как раз недавно думала: моя беда в том, что я оптимистка. Мне так всего этого хотелось — всего того, что дает мне Роб, — и я так старательно надеялась, что чуть было все не испортила. Ждать дольше мне просто было невтерпеж. Большинство детей не умеет надеяться. Им кажется, что они попали в ловушку и что им всегда будет плохо. А я ради этого момента жила. — Она улыбнулась с некоторой запальчивостью и обратилась к Элис: — Ну скажи же мистеру Мейфилду, что я вовсе не выдумываю.