Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли [сборник]

• Название: Детективное агентство Дирка Джентли [сборник]
• Автор: Дуглас Адамс
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-080066-7

Там, где вам не помогут ни полиция, ни дипломированный психиатр, ни кембриджский профессор, вступает в действие детективное агентство Дирка Джентли — крупнейшего специалиста по бракоразводным процессам, пропавшим кошкам и пришельцам из иных миров.

Кто, как не он, даст ответ на сложнейшие вопросы современности:

Что общего у кошки и Кольриджа с квантовой механикой и кушеткой в стиле «Честерфилд»?

Может ли покойник подать в суд за клевету?

И действительно ли в подсознании каждого из нас живет гений, готовый справиться с любой задачей — даже с той, что на первый взгляд кажется неразрешимой?

В сборник входят: «Детективное агентство Дирка Джентли», «Долгое безумное чаепитие души».

---

— Ах, значит, вот как поступает Гордон Вэй?

— Да. Терпеть этого не могу. А что?

Дирк долго и пристально смотрел на Ричарда, слегка постукивая по столу карандашом. Затем откинулся на спинку стула и произнес следующую речь:

— Сегодня утром, еще до рассвета, полиция обнаружила тело Гордона Вэя. Он был застрелен, задушен, а его дом сожжен. По версии следствия, застрелили его не дома, потому что там не найдено ни одной гильзы. Зато гильзы найдены у принадлежащего мистеру Вэю «Мерседеса-500», стоявшего на обочине в трех милях от дома. Это наводит на мысль, что домой его перенесли после убийства. Кроме того, по мнению врача, душили мистера Вэя уже после того, как застрелили, что позволяет предположить наличие у убийцы психического расстройства.

По странному стечению обстоятельств сегодняшней ночью полиции довелось побеседовать с одним джентльменом, пребывавшем в весьма обескураженном состоянии. Он утверждал, что испытывает комплекс вины, потому что совершил наезд на своего работодателя.

Человек этот назвался Ричардом Макдаффом, а его работодателем был покойный мистер Гордон Вэй. Далее можно предположить, что мистер Ричард Макдафф — один из двоих людей, которым выгодна смерть мистера Вэя, поскольку компания «Новейшие технологии» теперь почти наверняка перейдет в его руки. По крайней мере частично. Второй человек — единственная родственница покойного, мисс Сьюзан Вэй, в чью квартиру проник сегодня ночью мистер Ричард Макдафф. Полиция об этом, разумеется, не знает. И не узнает, если мы ей не поможем. Тем не менее взаимоотношения этих двоих, естественно, теперь будут привлекать самое пристальное внимание. В новостях по радио уже передавали, что полиция срочно разыскивает мистера Макдаффа, который якобы должен помочь им кое-что выяснить. Но по тону диктора было понятно, что мистер Макдафф — первый подозреваемый.

Я беру двести фунтов в день плюс расходы. Расходы обсуждению не подлежат, хотя непосвященным порой могут показаться не имеющими отношения к делу. Но все они необходимы и, как я уже сказал, не обсуждаются. Ну что, работаем?

— Прости, — сказал Ричард, кивнув едва заметно. — Повтори все это еще раз, пожалуйста.

Глава 17

Электрический монах больше не знал, во что верить.

За последние несколько часов он перепробовал невообразимое число систем доверия, но ни одна не принесла сколько-нибудь долговременного духовного умиротворения, на вечные поиски которого он был запрограммирован.

Как же ему все это надоело! Честное слово. Он устал. И пал духом.

В довершение всего — чему он немало удивился — он вдруг заскучал по лошади. По этому несомненно глупому, смиренному животному, вряд ли достойному внимания того, чье предназначение — думать о высоких материях, недоступных разумению обыкновенной лошади. Тем не менее монаху ее не хватало.

Ему хотелось сидеть на ней. Трепать ее гриву. Чувствовать, что она ничего не понимает.

Интересно, где она сейчас?

Безутешный монах болтал ногами в воздухе, сидя на ветке дерева, где он провел ночь. Он вскарабкался сюда в погоне за какой-то непонятной фантастической мечтой, да так и застрял до утра.

Даже сейчас, при свете дня, он все еще гадал, как будет спускаться на землю. На мгновение он едва не поверил в довольно опасную идею полететь, но вовремя включилось устройство ускоренного обнаружения ошибок и выдало команду не совершать глупостей.

Проблема пока не имела решения.

Пламя веры, подарившее крылья надежды и вознесшее его на дерево в волшебные ночные часы, почему-то не снабдило его инструкциями, как отсюда слезть, а наутро исчезло, прихватив с собой и огненные крылья.

И если уж он заговорил — или скорее подумал — о пламени, стоило упомянуть, что сегодня в предрассветный час совсем недалеко отсюда что-то очень ярко горело.

Пламя полыхало в той стороне, откуда пришел монах, гонимый неким глубоким духовным влечением к этому чрезмерно высокому, но в остальном самому обычному дереву. Ему очень хотелось пойти и поклониться огню, его священному сиянию, но пока он отчаянно соображал, как спуститься на землю, прибыли пожарные машины и погасили божественный свет, отобрав у него еще один символ веры.

Солнце взошло несколько часов назад, и хотя он провел их с пользой, веря в облака, в ветви, в удивительные формы пролетающих мимо жуков, сейчас он был убежден, что с него довольно, и к тому же уверен абсолютно точно, что уже проголодался.

Почему он поступил так непредусмотрительно и не прихватил себе немного еды из жилища, куда ночью отнес священную ношу, чтобы захоронить в шкафу? Тот дом он покинул в порыве неземной страсти, веря, что такая банальность, как пища, не имеет значения и дерево ему что-нибудь даст.

Оно и дало.

Дало ветви.

Монахи ветвями не питаются.

Честно говоря, вспоминая сегодня о том, во что верил вчера, он ощущал некоторую неловкость. В конечном итоге вера вылилась непонятно во что. Он слышал четкую команду «пли» и был вынужден повиноваться. Возможно, он все же зря так стремительно исполнил приказ, данный на языке, который выучил всего две минуты назад: застреленный им человек реагировал на происходящее как-то уж чересчур эмоционально.

Когда такое случалось в его мире, те, в кого стреляли в упор, возвращались через неделю, чтобы повторить все снова. А этот человек вряд ли вернется.

Порыв ветра раскачал дерево, отчего закружилась голова. Монах стал потихоньку спускаться. Первая часть пути оказалась относительно легкой, поскольку ветви располагались близко друг к другу. Непреодолимое препятствие возникло в конце, когда ветвей не осталось. Если просто спрыгнуть вниз, внутри обязательно что-нибудь сломается, и он начнет верить в по-настоящему странные вещи.

Неожиданно его привлекли голоса, доносившиеся с дальнего края поля. Там на обочине остановился грузовик. Монах внимательно посмотрел в ту сторону, но не разглядел ничего, во что можно было бы поверить, и вновь занялся самоанализом.

Он вспомнил, что ночью в нем сработала одна странная функция, с которой он до сих пор не сталкивался. Называлась она вроде бы «сожаление». Он вдруг испытал жалость к застреленному, который остался вот так вот просто лежать у дороги, и, уже отойдя на значительное расстояние, монах решил вернуться. На лице у мужчины застыло такое выражение, будто с ним произошло нечто странное, не укладывающееся в привычные рамки. Монаха беспокоило, что он испортил человеку вечер.

И все-таки, подумал он, всегда надо делать то, во что веришь. Это самое главное.

Дальше он уверовал в следующее: раз вечер человеку он уже испортил, то должен хотя бы отнести его домой. Торопливо исследовав карманы убитого, он обнаружил адрес, пару карт и ключи. Путь был не из легких, однако монаха поддерживала вера.

Неожиданно с поля донеслись слова «ванная комната».

Он опять посмотрел на грузовик вдали. Человек в темно-синей униформе что-то объяснял рабочему в спецовке. Тот, казалось, был сильно раздражен. Ветром принесло обрывки фраз: «пока не найдем хозяина» и «разумеется, не в себе». В конце концов пусть и неохотно, но рабочий согласился на уговоры.

Через некоторое время из грузовика выпустили в поле лошадь. Монах захлопал глазами. Его электрические цепи в изумлении затрепетали. Наконец-то в награду за безмерную, хоть и довольно спорадическую преданность свершилось нечто поистине чудесное, во что он мог верить.

Лошадь шла спокойным, терпеливым аллюром. Она давно приучилась не обращать внимания на окружающую обстановку, куда бы ее ни привели, но на этот раз решила отступить от собственного правила. Здесь было чудесное поле. Здесь была трава. И ласкающая взгляд живая изгородь. И достаточно места, чтобы пуститься рысью, если захочется. Люди уехали, предоставив ее самой себе. Лошадь пошла иноходью, затем остановилась — к черту иноходь! Теперь она могла делать все, что ни заблагорассудится.

Как приятно!

Какое необычное и чудесное ощущение!

Лошадь неторопливо окинула взглядом поле и решила распланировать день, чтобы провести его в свое удовольствие. Часиков после трех она побегает рысью. Потом поваляется в густой траве в восточной части поля. А там можно и об ужине помечтать.

В обед же лучше всего оказаться на южном краю, где течет ручеек. Обед у ручья. Черт побери, какое счастье!

Замечательно будет побродить просто так полчасика слева, полчасика справа. А с двух до трех, наверное, лучше всего помотать хвостом или немного подумать. Если захочется — не вопрос, можно заняться и тем и другим одновременно, а рысью побегать чуть позже. А еще она приметила великолепное место у изгороди, где она проведет пару изумительных предобеденных часов.

Хорошо.

Отличный план.

А самое замечательное в нем то, что на него можно плюнуть и забыть. И лошадь побрела под единственное на поле дерево.