Антон Ермаков - Авалон:Хроники бессмертных

• Название: Авалон:Хроники бессмертных
• Автор: Антон Ермаков
• Жанр: Фэнтези

Совет Фантомов в смятении — им посланы видения, предвещающие гибель Земли. Чтобы предотвратить катастрофу, они отправляют в наш мир двух посланников, которым необходимо разыскать восемь смертных, связанных узами дружбы, для создания Авалона — магического братства, которое спасёт планету от грядущего Зла…

---

— Если так подумать, для нас это даже и к лучшему, — кивнул Антон. — Хотя, конечно, поутру девчонки и вымыли там все с мылом и порошком, наверняка следователи, если бы им пришло в голову посетить дом, разыскали бы какие-то частицы пепла, попавшие за плинтус или ещё куда…

— Ты думаешь, что человеческие приборы настолько совершенны, что смогли бы установить личность по кусочкам шлака и золы? — с неприкрытой иронией в голосе спросил Бирюк, жуя при этом печенье.

— Иногда ты, Вов, говоришь так, будто уже не отождествляешь себя с людьми! — немного недовольно заметила Таня.

— Кстати, у меня иногда тоже такое проскальзывает, — сказал Антон, задумчиво ломая в руках свой кусок печенья и даже, похоже, не обращая на это внимания. — Как будто мы уже не часть этого мира, да?

— Да, — тихо ответил Бирюк. Он встал, медленно подошел к окну, отодвинул занавеску. Заснеженный двор был абсолютно пуст.

— Значит, полиция больше ничего не спрашивала? — уточнил Антон.

— Я думаю, им не особенно интересно было с нами беседовать, потому как мы не могли им толком ничего рассказать, — ответила ему Таня. — Ведь ни я, ни Вовка этого Марата и не знали толком. Его пригласил Илья, наш знакомый из института, которого позвал Вова. Но сам Илья в итоге так к нам и не пришёл, потому что он тогда как раз заболел. Получается, что этот Марат вообще пришёл как будто бы сам по себе, понимаешь? Короче говоря, всё очень запутанно. Складывается такой сумасшедший клубок, который очень сложно, на самом деле, разобрать на отдельные ниточки.

— Может быть, это и не слишком хорошо прозвучит, но: тем лучше для нас, — заключил Антон.

— Но мы же вроде здесь не пособники преступления, правильно? — испуганно спросила Татьяна.

— Пособники — не пособники, но утаиваем важные факты, — Антон вздохнул. — А это тоже не есть хорошо. Я ещё тут вот о чём хотел с вами поговорить: ведь в ту ночь вышло так, что Таня как бы предугадала это убийство…

— Ой, может, не будем сейчас обсуждать? — неуверенно спросила Таня. — Это был такой кошмар, что мне, честно говоря, даже не хочется всё вспоминать.

— Танюш, нам крайне важно это обсудить, — настаивал Антон. — Потому что мы, возможно, стоим на пороге обнаружения ещё одной способности — пятого из даров нашего Авалона. Я практически в этом уверен.

Татьяна задумчиво разглядывала все ещё продолжающего стоять у окна Бирюка, пока тот, наконец, не обернулся к ним, чтобы посмотреть, почему они вдруг замолчали. А потом она произнесла:

— Наверное, ты прав. По крайней мере, я уже размышляла об этом — когда немного отошла от первоначального шока. Моя скрытая способность, говоришь? Возможно… но я так до конца и не поняла, что же это такое было.

— Мы все в тот момент так испугались, — сказал Бирюк, снова присаживаясь к столу. — Уж я-то, наверное, больше всех!

— Как бы это странно не прозвучало, но у меня в тот момент было двойственное состояние, — начала вспоминать Таня. — С одной стороны, я как будто испытывала те же самые ощущения, какие, вероятно, испытывал Марат в момент, предшествующий смерти. А с другой — иная часть моего сознания мгновенно поняла, что, какими бы сильными не были мои «мнимые», фантомные боли, лично со мною все равно ничего не произойдёт, потому что, хотя мое тело и отзывалось на это физически, мой мозг понимал, что я лишь мысленно переживаю то, что происходило поблизости. Иногда я сама уже запутываюсь в этой сложной паутине прошлого. Да я даже не могу вам толком ничего объяснить! — в итоге воскликнула она.

— Но каким образом ты поняла, что в тот момент все это происходило именно с Маратом, а не с кем-то другим? — спросил Антон. — Подумай, ведь это очень важно!

— Мне жаль, но вот этого я уж точно не смогу сказать наверняка, — Танька пожала плечами и одним глотком допила весь оставшийся чай из разукрашенной чашки с желтым цыпленком. — Могу лишь одно сказать наверняка: тогда я не была ни в его теле, ни в его мыслях. И физически, и умственно я оставалась в той комнате, рядом с вами. Я осознавала и видела все, что вы делали и говорили. И ещё я никак не могла понять, почему до вас никак не дойдет, что помочь нужно не мне…

— Если бы мы догадались чуть раньше, наверное, все было бы по-другому. — медленно проговорил Бирюк. — Мы бы успели…

Антон, не обратив внимания на последние Вовины слова, сказал:

— Я бы назвал твой дар «предчувствием смерти».

— Но почему она так бурно на это реагирует? Это будет происходить каждый раз? — спросил Бирюк. — Мы ведь живём в огромном городе, вокруг нас постоянно умирают сотни людей. Почему же она не чувствует сейчас их смерти?

— Слишком много вопросов и слишком мало ответов, — Антон потер свои ладони друг об друга, пытаясь собраться с мыслями. — Это очень странная способность. Я бы сказал, даже немного пугающая. Она затрагивает тайны жизни и её конца, а это всегда было областью, крайне затруднительной для понимания. Откуда мы можем знать? Мы ведь никогда ещё не умирали.

Ветер сильнее завыл за окном — начиналась новая метель. Антон встал, поплотнее закрыл форточку и заговорил уже более деловым тоном:

— Таня может чувствовать смерть — это факт. Она косвенно испытывает те же ощущения, что и умирающий — это тоже факт. Происходит сие не мгновенно — иначе мы бы просто столкнулись с Евгеном в коридоре, когда он убегал. Но задержка невелика — немногим более пяти минут, а может и меньше. Как если бы это была передача данных из России в Америку по оптоволоконным кабелям, проложенным по дну океана. Они совершенны, но даже им требуется некоторое время. Ладно, неважно. — он взмахнул руками, словно фокусник, признававший, что трюк не удался. — Почему она почувствовала именно эту смерть? Возможно, потому, что Марат был очень близко. Или потому, что смерть была мучительной, — скажем так, не по доброй воле… Или почему-то ещё? Одна теория — никакой практики. И, скажу вам откровенно… — Антон облокотился на стол, по очереди внимательно глядя то на Бирюка, то на Татьяну. — Я искренне надеюсь, что в этом вопросе теория так и останется на уровне теории.

— Да уж, — невесело усмехнулась Таня.

— Хотя тема, безусловно, крайне интересная, — пробормотал Антон себе под нос, прикрывая фарфоровой крышкой стоящий на столе чайничек для заварки.

* * *

Настасья первой подошла к границе Кленового леса, слегка щурясь от ярких лучей восходящего солнца. Башни и шпили Нифльхейма были окутаны утренней дымкой, а лежащая внизу долина чуть серебрилась от ещё не успевших высохнуть капель росы на изумрудной траве. Сегодня она встала очень рано и, приготовив вернувшемуся к ней на неделю папе завтрак, предупредила его, что возвратится только к вечеру. Пришлось немного слукавить — вроде как она вместе с Малиновской отправилась гулять по центру города. Отец возражать не стал: несмотря на то, что ему, естественно, ничего не было известно о событиях последних дней, он не мог не заметить, что его любимая дочь о чем-то сильно тревожится, хотя Настя держалась из последних сил, поэтому он был вовсе не против, чтобы она развеялась в компании лучшей подруги.

Настасья стояла, красивая и печальная, любуясь восходом, и ветер едва заметно играл с её темными волосами. Плакать она будет потом, когда папа уедет, друзья разойдутся по своим домам, когда захлопнутся все двери и она останется совершенно одна. Вот тогда можно будет залезть в ванную прямо в одежде, врубить горячий душ и долго-долго сидеть вот так, сотрясаясь от рыданий. В душе плакать легче, потому что соленые слёзы смешиваются с обычной водой и не видно, сколько же выплакано на самом деле. Но это только её. Её личное. То, о чем никто никогда не узнает — даже лучшая подруга — потому что на людях плакать нельзя. Потому что она сильная. Всегда. И даже сегодня, когда хочется вырвать сердце из своей груди, потому что оно причиняет одни лишь страдания.

Совершенно неслышно сзади подошёл Антон: он приблизился так тихо, что создалось впечатление, будто он возник прямо из воздуха. Антон остановился рядом с Настей, обернулся, поджидая остальных. Где-то позади плелись Таня с Бирюком, Семён, Слава и Маша, едущая верхом на своей обожаемой медведице, которая, нагнав их по дороге, очень обрадовалась встрече после столь долгого отсутствия. Теперь их осталось только семеро. Семеро и медведь. Звучит, как название какой-нибудь детской книжки — подумал Антон.

Отсутствие среди них Евгения было непривычным, отзываясь грустью и ещё некими странными чувствами, которые невозможно было ни передать, ни объяснить. Хотя в последние дни они и редко собирались полным составом, но никогда ещё не случалось так, чтобы не было лишь одного человека. Каждый из друзей знал, что остальные тоже переживают по этому поводу, но вслух никто ничего не говорил, и оттого создавалось некоторое ощущение тягости и недосказанности, словно это неожиданно вдруг превратилось в какую-то запретную, постыдную тему, о которой никто не хотел вспоминать. Будто их лучший друг сейчас тяжело заболел, и потому не может быть рядом с ними. Надеюсь, что эта «болезнь» оставляет надежду на выздоровление — как-то решил для себя Антон.