Гэв Торп - Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

• Название: Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2
• Автор: Гэв Торп
• Издательство: Кузница книг InterWorld'а
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Все началось примерно семнадцать тысяч лет назад, когда в мире появились Древние. Неведомые и могучие существа, решившие, что нашли неплохое местечко для жизни. Они повелевали пространством и, возможно, временем. Были способны творить жизнь и вообще больше всего напоминали богов. Освоившись на новом месте, они начали создавать разумных существ себе в помощники.

Однако идиллия созидания была нарушена Силами Хаоса, пожелавшими уничтожить молодой мир. Голодный и алчный, Хаос ринулся в материальный мир, сметая все на своем пути. И когда казалось, что все потеряно, силы порядка все-таки вырвали победу из лап Хаоса, заперев его путь в этот мир.

После этого разумным расам пришлось приспосабливаться к новым реалиям — Хаос, пускай и запертый, продолжал влиять, порабощать и изменять.

Однако столетия сменяли друг друга, старые раны мало-помалу заживали, эльфы, гномы, люди и прочие творения Древних знакомились друг с другом и худо-бедно учились жить вместе.

Это уже не были золотые века под защитой Древних. Войны сменяли одна другую, и кровь щедро лилась на землю, однако после кошмара Хаоса даже такое существование воспринималось, как благо.

Книга производства Кузницы книг InterWorld'a.

https://vk.com/bookforge — Следите за новинками!

https://www.facebook.com/pages/Кузница-книг-InterWorldа/816942508355261?ref=aymt_homepage_panel — группа Кузницы книг в Facebook.

---

«Магнус, названный в честь Благочестивого» встал с корточек, положения, в котором его сандалии закрывали полы рясы, его единственной скудной защитой от холода, и возобновил уборку алтаря. Обычно уборку производили мальчики в ночные часы, но неподготовленная рука не могла прикасаться к алтарю Зигмара, а он должен был сиять как зеркало к приходу прихожан наутро. Магнус подумал, задумывался ли его тёзка над этим парадоксом, да и вообще хоть когда-нибудь полировал алтарь. Конечно, архи-лектор не собирался заявиться сейчас и сделать это, закутанный в бархатные простыни со своею любовницей, которой как бы и не было, его уединение обеспечивали крепкие ворота и клинки.

Стук в огромные двери заставил Магнуса выронить ведро и разлить воду и песок на фрагменты изображения неудержимого Молотодержца, который украшал храм Нульна. Мозаика, собранная из синих, белых и золотых плиток, имела мало смысла для зрителя, смотревшего на неё так же близко, как Магнус. Шесть плиток составляли нос героя, чей решительный изгиб сторонний наблюдатель мог разглядеть только со значительного расстояния и с точки, дающей достаточно широкий угол обзора. Бормоча проклятия, достаточные, чтобы его исключили из семинарии, Магнус обошёл свою запруду и пробрался в придел, вытоптанный голыми стопами бесчисленных процессий ныне уже мёртвых священников. Стук повторился: три резких удара, сделанных тяжёлым предметом. Магнус представил себе тяжёлый эфес меча, пока не вспомнил о молотке, отлитом в бронзе, который крепился к левой створке.

Прежде чем отодвинуть тяжёлый запор, мальчик расправил плечи. Мокрый плащ сбил его на холодный пол. Тело скатилось с него и замерло неподвижно, пока буря пробивала себе путь в храм. Магнус вскочил на ноги и всем весом налёг на дверь.

К тому времени, когда он заложил засов на место, мужчина подтащил себя к одной из могучих колонн храма и сидел, прислонившись к её покрытой резьбой поверхности. Мужчина был высок, но все остальные детали его тела скрывались промокшим плащом, и, пожалуй, не одним, в который он завернулся, словно в саван. Он тяжело дышал, и Магнус не мог не видеть, что мужчине было нехорошо. Двумя руками он держался за живот, как будто съел что-то не то на обед, и во второй запруде, образованной на полу храма этой ночью, Магнус увидел изгибающиеся завитки крови.

Человек проговорил с явным трудом, его голос напоминал прекрасное вино в деревянной кружке: — Каслэйн. — имя архи-лектора.

Архи-лектор Каслэйн спал, как и все священники.

— Могу я предложить вам кровать, в которой вы могли бы отдохнуть, пока они не проснутся, — Магнус был хорошим студентом и в этой ситуации его знания хорошо служили ему.

Человек немного выпрямился, и вспышка боли запятнала черты его лица.

— Я сомневаюсь, — голос дворянина, с полной уверенностью решил Магнус, — что смогу увидеть рассвет. — Мальчик не мог отрицать, что человек, исходя из величины кровавой струи, которая выискивала себе путь к алтарю, вряд ли очнётся ото сна.

— Может быть, — Магнус подошёл поближе, чтобы мужчина мог без труда расслышать его, — я могу разбудить одного из священников, чтобы поговорить с вами?

На лице человека появилось выражение, которое могло быть улыбкой.

— Мои последние слова, исповедание грехов всей моей жизни, могут быть выслушаны только самим архи-лектором.

Магнус искал в памяти учебник, в котором бы находился подходящий ответ, но его размышления были прерваны.

— Может быть, если я представлюсь, это поможет тебе принять решение, мальчик. Я полагаю, ты слышал об Адриане Самораччи? — осторожный, но пустой взгляд в ответ на его слова, убедил мужчину, что не слышал.

Человек вздохнул и слизнул капельку крови, выступившую на уголке его губ. Её вкуса оказалось недостаточно, чтобы изменить выражение на твёрдом лице мужчины. Он продолжил, имена выходили из его уст с умеренным любопытством человека, более привыкшего слышать их, чем говорить.

— Тилейская Оса? Тысячеликий из Магритты? Грободел? Есть и другие прозвища.

— Ах, — признал парень. — Вы — это он?

— Да, это я, — пауза. — И я хочу, прежде чем я отправлюсь пинаться и кричать в блаженной компании Морра, очистить свою душу от разводов, запятнавших её. Ты уверен, что любой священник настолько возлюблен вашим богом, чтобы даровать мне отпущение грехов? И, мальчик, ты хочешь стать единственным, кто лишит своего архи-лектора, возможно, величайшей исповеди за всю его жизнь?

Было определённое достоинство, придаваемое мужчине, даже умирающему мужчине, который задавал вопросы, на которые не было ответа. Магнус быстро вышел из придела часовни и последовал по маршруту, который был ему прекрасно знаком, но которым он редко пользовался.

Нужно взять паузу, остановиться и подумать, собраться с духом, прежде чем разбудить архи-лектора храма Зигмара в Нульне. Магнус несколько долгих мгновений стоял перед дверью, подняв свой небольшой кулак для стука. Расстояние, которое ему предстояло пересечь, едва ли превышало длину предплечья, но любое расстояние, которое предстояло пересечь впервые, было подобно путешествию во тьму. Магнусу пришлось стучать дважды, прежде чем в ответ из-за двери раздался голос.

— Ваше Святейшество, здесь человек, — ответ был предсказуемо резкий, и Магнус вежливо ждал, пока он не исчерпает сам себя. — Ваша милость, это весьма значительный человек, который просит именно вас. Даже сейчас его жизнь истекает на пол храма, — чересчур поэтично, возможно, но Каслэйн имел склонность к такого рода языку в своих проповедях, и Магнус рискнул. Последующая реакция всё решит.

— Кто этот человек?

Победа. В своём роде.

Пришли два младших священника, чтобы отнести Тилейскую Осу в покои Каслэйна. Убийца скрыл лицо под капюшоном, и воображение Магнуса невольно вызвало в его разуме вид лица человека, который столько раз встречал смерть лицом к лицу, и вот теперь она пришла за ним.

Когда почти траурная процессия проходила мимо Магнуса, тёмный лик склонился и безликое отверстие, словно бы изучающее посмотрело на него. Магнус нашёл неотложное желание изучить резную поверхность мрамора перед собой. Он видел этот рисунок много раз, склоняя голову в молитве, и представлял себе виноградные лозы, облака, рыбные сети. Теперь он увидел вены, как на бледных щеках старика.

Предоставленный самому себе в умирающих ночных часах, Магнус принялся оттирать губкой кровь человека от камней. Некоторая часть её окрасила строительный раствор, и Магнус усердно тёр, чтобы отчистить большую часть. Его последним действием в утренние часы, перед тем как отойти ко сну — ему разрешалось спать до девятичасовой молитвы — было открытие дверей храма, чтобы поприветствовать восходящее солнце. Он вышел на широкую каменную площадку и прикрепил двери к стенам за специальные крюки. Крепкие дубовые двери.

Магнус уже был готов вернуться в храм и погрузиться в несколько разрешённых ему часов сна, когда был остановлен тем, что увидел на дверях. Бронзовые молотки, которые, как правило, крепились к створкам, были удалены для полировки, так как храм Зигмара не мог допустить, чтобы святые символы видели потускневшими. Он вспомнил настойчивый стук незнакомца в дверь. Он бросил губку и осторожно устремился по коридору обратно к личным покоям архи-лектора.

Каслэйн приготовился, но не так, как для обычной заключительной исповеди. Культ Зигмара часто получал последние завещания от умирающих людей, обещая им благословение Зигмара на их пути в земли Морра.

Церемония была относительно простой, но часто человек, получавший благословение, уже слишком далеко прошёл по этому пути, чтобы понять многое из того, что говорилось. Иногда то, что он считал необходимым рассказать, некая давняя тайна, переставала быть важной для всех, кроме её хранителя: злодеяние, может, предательство или мелкое уголовное преступление. Каким бы ни была истинная природа деяния, каждый человек ампутировал воспоминание и отдавал его на сохранение священнику, чтобы оно не сопровождало его в следующей жизни.

Каслэйн слышал множество жалких и отвратительных деяний, поведанных ему таким способом, но они редко производили впечатление на стареющего священника. В его собственной жизни было слишком много подобных историй, чтобы его могли впечатлить мелкие проступки какого-нибудь грязного фермера или окровавленного солдата.

Однако человек, которого он приготовился встретить, был не из таких. Какие счёты у него с Зигмаром? Каслэйн, одетый в церемониальные одеяния и готовый принять своего умирающего посетителя, рассмотрел, что он знал об этом человеке.

Тилейская Оса, это прозвище он получил потому, что якобы владел мастерством мерзкого искусства приготовления и применения ядов. Волк в Овчарне или Тысячеликий из Магритты — эти прозвища видимо из-за непревзойдённого мастерства маскировки и проникновения в лагерь своей жертвы.