Лана Ланитова - Царство Прелюбодеев

• Название: Царство Прелюбодеев
• Автор: Лана Ланитова
• Жанр: Эротика
• Год: 2016

«Царство прелюбодеев» – это продолжение эротического бестселлера Ланы Ланитовой – «Глаша». Новый роман автора можно назвать эротико-инфернальным. Книга представляет собой смешение нескольких жанров: откровенного эроса и приключений в духе «плутовских» романов, мистики и эротического фэнтези. Владимир Махнев – главный герой романа, сердцеед и развратник, волею судьбы попадает в "Ведомство демона прелюбодеяния". Он и не ожидал, что новая жизнь в потустороннем мире, мире призраков окажется столь необычной, полной сюрпризов и новых эротических приключений. Секс с дьяволицами, дриадами, русалками, рукотворными нежитями, выпаренными в лаборатории специально для плотских утех – это далеко не полный перечень его похотливых деяний в "Царстве прелюбодеев". Демон, по имени Виктор, толкает нашего героя на все новые грехи и одновременно проводит с ним "воспитательную" работу. Чем закончатся приключения Владимира? Выдержит ли он все искушения и испытания? Сделает ли демон его своей «правой рукой» в соблазнении неопытных душ – пока остается загадкой. Книга изобилует откровенными эротическими сценами и содержит ненормативную лексику. Категорически не рекомендуется юным читателям в возрасте до 18 лет.

---

Виктор усмехнулся и еще раз пристально посмотрел на Владимира.

– Ты видишь, Володенька, как я забавляюсь с тобой? Даже стихами научился разговаривать. Не всегда удачно, но все-таки… – Виктор хмыкнул и нахмурился. – Надо же, спит аки младенец! Неужто и впрямь так устал? Батюшки, в шевелюре-то седые волоски появились. Ах-ах, нежное дворянское отродье! А что же ты дальше то будешь делать? А ты, вообще, зачем к бабушке-то поперся? Сидел бы дома сиднем, так нет же – пустился «во все тяжкие». Парасоль хотел вернуть? Ну-ну… – демон расхохотался.

Кружевной зонтик Полин валялся рядом с кроватью Владимира.

* * *

«Как болит голова… Надо вставать», – мутный взор скользнул по проему окна. За ним тлел все тот же серый, унылый день. – «Укатали Сивку крутые горки… Ишь, умник, насмешничает надо мной. В лучшие места меня «оформил». Да в гробу я видел ваши лучшие места!» – на зубах скрипел песок. Владимир сплюнул на пол. «Благодетель нашелся… То с бабками меня знакомит, то крокодилов натравливает, то львам готов отдать на съедение, то в небо швыряет, то песочные бури устраивает. И это – лучшие места?! – Владимир злился. – А вот возьму, и вообще не встану. Мне некуда идти – буду лежать, пока ИМ не надоест. Весь век буду лежать, пока ОНИ меня заново в другую жизнь не впихнут! Я же помню – их «Главный» говорил: поспи немного, век пройдет, и все такое… Поспи, я разбужу… А тут, какой уж сон? Львы-то настоящие были! Во сне таких не бывает. А кровь!? Меня до сих пор мутит от воспоминаний о кровавых реках».

Он посмотрел на портрет Виктора – рамка была пуста, вернее, вместо красивого лица и торса демона, в рамке присутствовал какой-то голландский натюрморт – бутылка вина, мясная подкопченная рулька, зелень лука, свежие мясистые томаты, розовый редис, еще какие-то овощи, краюха ржаного хлеба и добрый ломоть желтого ноздреватого сыра.

Сколько прошло времени – он не понял. Может час, а может сутки. Махнев дремал, крутился с боку на бок, мучился от безделья. К всеобщей пакости – ему сильно захотелось есть. Нарисованная на картине снедь упрямо лезла в глаза – натюрморт стал шире, объемней и занимал теперь чуть не половину стены. Он перекрыл собой все другие полотна. Ко всему прочему по комнате потекли запахи. Но что это были за запахи! Мускатным орехом, чесноком, кайеном[42] и дымком запахла злокозненная рулька – почудилось, что он находится не в спальне, а в мясной лавке; заблагоухал чем-то кисленьким жирный сливочный сыр; хлебная краюха источала такой аромат, что казалось – ее только что вынули из печи! Откуда-то потянуло горячим раковым супом, сдобренным свежим укропом и жареным луком. Желудок злобно урчал, рот наполнился горячей слюной. «Как хочется есть! С тех пор, как я здесь – меня ни разу нормально не покормили», – думал Махнев с обидой. Совсем некстати зачесалась немытая голова. – «Придется вставать. Надо хоть что-нибудь поесть и привести себя в порядок».

Владимир встал и подошел к зеркалу: из серебристого полотна овальной рамы на него глянуло осунувшееся лицо с темными кругами вокруг глаз, несколько репейников торчали в грязных, спутанных волосах, от рубашки оторвался кружевной ворот, рукав разошелся по шву. «Да, вот это видок… – присвистнул он. Блеснули седые пряди, – неужто я поседел?» В ответ на тревожные мысли отражение в зеркале дрогнуло, расплылось, по краям побежали красноватые огоньки и вдруг, вместо жалкого, потрепанного Владимира в зеркале появился другой Владимир. Это был он, и не он… Этот Владимир приторно улыбался и походил на сытого купчишку. Новое отражение значительно прибавило в весе, облачилось в клетчатый, желтоватый сюртук, рубашку в васильковый горошек и зеленый галстук. Этот, безвкусно одетый Махнев, был к тому же розовощек, напомажен, гладко причесан на прямой пробор и чисто выбрит. На губах играла гаденькая, приторная улыбочка. Адское зеркало снова глумилось над несчастным хозяином.

Как только он подумал о воде, мыле и чистой одежде – ноздри уловили другие запахи. Он оглянулся. Странное дело – на противоположной стене обнаружилась новая дубовая дверь. Владимир готов был поклясться – чуть раньше ее не там не было. Он подошел к полуоткрытой двери и осторожно заглянул в новую комнату. «Теперь понятно, откуда эти ароматы… Так пахнет английским мылом, чистыми полотенцами и одеколоном», – рассуждал он. Какое счастье – вновь открытая комната была оборудована, как уборная.

Аккуратный мозаичный пол, изразцовые, голубоватые стены, белый комод с полотенцами и чистым бельем – все это умилило нашего героя до слез. Он не был сибаритом в полном смысле слова, однако чистоту тела, комфорт и опрятность одежды, равно как и модный покрой костюма ценил очень высоко.

Рядом с комодом красовалось трюмо с овальным зеркалом и полированным туалетным столиком. Множество гребешков, ножницы, щипцы для волос, китайский бритвенный прибор с костяными ручками в виде змеиных головок, блестящие и матовые флаконы с темно-древесными духами – все это было щедро выставлено на столе и радовало глаз. Диковинная мозаика из драгоценных камней украшала крышку зеленого сафьянового несессера. В глубине коего Владимир обнаружил еще множество флакончиков с Кельнской водой, Лоделавандом[43], миндальным и розовым маслами, серебряную пудреницу, щетки для ногтей, полировочные бархотки, мелкие щипчики и несколько стальных лезвий.

Но главным было даже не это… Посередине комнаты стояла довольно объемная медная ванна. Две деревянные крашеные ступеньки вели в ее широкое лоно. Владимир, держась за поручень, поднялся и осторожно заглянул вниз. Он боялся, что бесы из пакости наполнят ее чем угодно, только не водой. Каково же было его изумление – внизу плескалась обычная, чистая вода. Дрожащие пальцы коснулись поверхности. Вода оказалась теплой. Рядом стояло два стеклянных кувшина для ополаскивания. Он быстро разделся и нырнул в нагретый сосуд Гигиеи[44].

«Какое это наслаждение – помыться после смерти в чистой воде! – думал Владимир с улыбкой. – Я – вивёр[45], а не мылся с конца прошлой жизни». Он долго плескался, тер мочалой руки и ноги, пальцы с трудом вытягивали репьи из спутанных волос. Он аккуратно притронулся к шее – на месте пореза не ощущалось никакой боли. Блаженно вытянув ноги, Владимир прикрыл глаза и даже задремал. Сквозь дрему почудилось – пахнуло вином. Глаза открылись – вместо воды вокруг плескалось розовое, игристое шампанское…

«Опять ваши фокусы… Ну, не можете вы без мистификаций. Пора бы привыкнуть, а я таращусь, как баран на новые ворота. Зачем столько вина испортили? Увольте – пить его отсюда я не буду, тем паче на голодный желудок!» – думал он с раздражением. Через пару минут вино исчезло – вокруг опять была обычная теплая вода. Владимир вылез из купальни.

Около получаса он провел возле зеркала – причесывался, брился, втирал духи в виски и запястья. Аромат Фарины был столь восхитительным, что Махнев с долей зависти отметил – у него в домашней коллекции не было таких изысканных духов. Зеркало в ванной комнате казалось обычным – изображение не строило гримасы и не рядило хозяина в нелепые наряды. «Хоть тут я могу поблагодарить своего покровителя. Спасибо Виктор, за новый аромат, чистые полотенца и теплую воду», – Махнев и вправду был очень признателен.

Позади он обнаружил дубовый шкаф. Руки потянулись к створкам. Створки распахнулись – внутри оказалась одежда. На плечиках висели сюртуки – два из шалона[46] и три камлотовых[47]; несколько брюк, твиновые[48] охотничьи пиджаки; три фрака – один из тонкого синего сукна с золотыми пуговицами, и два черных – из бархата; парчовые жилеты и много другой роскошной одежды. Стопка чистых рубашек лежала слева от костюмов, тут же разместились галстуки, шейные английские платки, шляпы и шелковые, блестящие цилиндры. Он извлек пару рубашек – они поражали тонкостью ткани, изысканным кружевом, модным фасоном, пастельной палитрой цветов и нежных оттенков. Такие рубашки он покупал себе в парижских салонах, на Кузнецком мосту в Москве или на Невском. Внизу стояли коробки с обувью.

Через десять минут Владимир с удовольствием разглядывал свое отражение. Он вновь нравился самому себе. На нем отлично сидел модный шалоновый сюртук песочного оттенка. Муаровый жилет, светлые, строгого покроя брюки, лощенные ваксой, узконосые штиблеты, кожаные перчатки в тон пиджаку, трость с золотым набалдашником и фетровая бобровая шляпа тонкой выделки дополнили весь ансамбль. Лицо казалось свежим и отдохнувшим, серые глаза сияли, роскошные волосы лежали мягкими кудрями.

Он собирался уже покинуть ванну, как взгляд случайно упал на мозаичный пол уборной. Каменные плитки были густо заляпаны подозрительными красно-бурыми каплями.

Дорожка из капель шла к самой купальне. Владимир осторожно подошел к объемистой ванне, поднялся на ступеньку и заглянул вовнутрь.

– Черт, опять здесь это! Ну, сколько можно? Меня сейчас стошнит! – крикнул он.