Джеймс Блэйлок - Бэламнийская трилогия

• Название: Бэламнийская трилогия
• Автор: Джеймс Блэйлок
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

«Волшебный мир, представленный самым что ни на есть волшебным образом… очутившись там, вы ни за что не захотите его покинуть – тем более забыть», – маг и кудесник Филип Дик не скупился на похвалы своему юному другу и протеже Джеймсу Блэйлоку. Мастер-сыровар Джонатан Бинг отправляется вниз по реке с грузом сыров в компании Профессора Вурцла, простака Дули и пса Ахава. И все бы ничего, если бы не рыдающий скелет, обезумевшие гоблины, злой гном Шлезнак, волшебные монеты и часы, которые могут останавливать время…

Три романа из цикла «Эльфийская трилогия».

Содержание:

Эльфийский корабль (роман, перевод Е. Клейменовой)

Исчезающий гном (роман, перевод С. Увбарх)

Каменный великан (роман, перевод М. Куренной)

---

Эпилог

В конце концов, прежде чем Джонатан вновь увидел свой родной городок Твомбли, действительно прошли недели – из-за того пути, который им пришлось проделать, чтобы покинуть Бэламнию и совершить переход по морю от Чудесных островов. Подводная лодка остановилась в Городе-На-Побережье, где Майлза вверили заботам невысокого толстенького доктора с рыжей бородой, а потом поднялась по Ориэли – так высоко, как Эскаргот осмелился ее провести. Там Дули и его дед расстались с Джонатаном, Профессором Вурцлом, Ахавом и коротышками и вновь отправились по своим пиратским делам. Оставшаяся на берегу компания поехала дальше на пони гномов, и не прошло и четырех дней, как все опять оказались в Меркл-Холле, где повар Сквайра, как и обещал, приготовил им небольшой пир. Джонатану показалось, что они ели день и ночь в течение двух суток, так что в конце концов никто из них, за исключением Сквайра, не мог даже думать о еще одном куске пирога с персиками или пудинге с вареньем. За то недолгое время, что они провели не за столом, Джонатан порылся в сокровищах Сквайра, состоящих из бесчисленных игральных шариков – океана шариков, переполняющего подвалы под Меркл-Холлом. Он наполнил кожаный мешочек маленькими шариками из радужного стекла, чтобы отвезти их домой в подарок Тэлботу.

Наконец они выступили в путь, взяв с собой узел с костюмами обезьяны и аллигатора, и направились домой. Они въехали на пристань Ивовый Лес чуть меньше чем через неделю и в самом начале лета поднялись вверх по Ориэли на плоту Джонатана, прижимаясь к дальнему берегу на участке реки, проходящем мимо Леса Гоблинов, и стараясь избегать всяческих приключений.

Замок Высокой Башни стоял, одинокий и непоколебимый, как скала, на гряде над болотами. Когда они проплывали мимо, удаленные от него на пару миль, Джонатану внезапно пришла безрассудная мысль – что Верхняя Долина каким-то образом еще услышит о гноме Шелзнаке, что в один прекрасный день из этой каменной башни вновь поднимется прозрачный дым заколдованных костров. Но это было глупо. Он был в этом уверен. В любом случае Профессор подтвердил, что это глупо. О чем он сам беспокоился, так это о тех существах, что все еще таились в пещерах под Башней. Возможно даже, что за те недели, что прошли с тех пор, как они вдвоем бродили по этим пещерам, Шелзнак пропустил в дверь еще несколько чудовищ. Но Джонатан, больше от общей усталости, чем из-за чего-нибудь другого, начал возражать. Он сказал, что, со своей стороны, готов отпустить чудовищ восвояси. В конце концов, они слепы и живут на дне ямы. Он не мог себе представить, чтобы синие спруты стали выбираться один за другим по маленьким железным лестницам. Что касается любых других монстров, которые могли быть выпущены в их мир, это казалось ему совершенно невероятным. Большую часть времени, проведенного им в Бэламнии, Шелзнак находился где-то вдали от замка, на пляже Боффин, и прибыл в него всего лишь примерно за день до них. А этого времени было явно недостаточно, чтобы переправить монстров из одной страны в другую.

К тому времени как они обсудили у себя на плоту этот вопрос, Замок Высокой Башни остался позади. И по мере того как он зрительно уменьшался, замок казался все менее грозным и наконец растаял вдали и исчез как из виду, так и из сердца.

Их путешествие закончилось ранним утром, когда они обогнули последний длинный изгиб берега и на веслах вошли в гавань в городке Твомбли, застав там – кто бы мог подумать – Тэлбота, который вышел проверять перемет, поставленный на форелей. Все крючки были пустыми, за исключением одного, на котором болтался старый парусиновый башмак, покрытый водорослями. Тэлбот бросил его обратно в реку, заверив Джонатана и Профессора, что раки будут использовать его в качестве домика. После этого он вновь закинул свой резиновый сыр в тенистую воду под причалом.

Профессор направился через город к своей лаборатории, а Джонатан, Ахав и Тэлбот пошли по лугу к себе домой. Тэлбот сказал, что у него не было никаких проблем с сыроварением. Ничего, мол, особенного. Сыр, в конце концов, есть сыр. Но Джонатан к этому времени был не совсем с ним согласен. По сути, у него руки чесались вновь взяться за свои сыры – испробовать парочку идей – сыры, в которых будут использоваться спаржа, апельсины и бренди; он еще не знал точно, в каких пропорциях. Однако он был уверен, что у него нет особого желания вернуться к праздной жизни, когда ему захочется – скажем, каждую вторую пятницу, – просто чтобы не утратить навыков. И то же самое было верно, в определенном смысле, с поисками приключений. Оба этих занятия показались ему в своем роде очень привлекательными, но, наблюдая за Ахавом, который трусил к грядкам с клубникой проверить, чем там занимаются его жучки, Джонатан не мог не признать, что, в противоположность сыроварению, они довольно быстро приедаются.

Каменный великан

Из комнат, из кухни во двор ночной

Ложится квадратами свет,

И медленно кружатся над головой

Мириады звезд и планет.

Столько листьев в саду не отыщешь ты,

Столько в городе лиц не найдешь,

Сколько глаз глядит на меня с высоты, —

Миганье, мерцанье, дрожь.

Мне обе Медведицы там видны,

И Полярная там звезда,

И рядом со мной в ведре у стены

Созвездий полна вода.

Они увидали меня, грозят

И гонят меня в кровать,

Но я их миганье, мерцанье, взгляд

Увижу во сне опять.

Р. Л. Стивенсон. Перед сном [4]

1. В таверне Стоувера

Туманы на реке Ориэль были самым обычным делом. Когда наступал октябрь и ночи становились прохладными и сырыми, туман поднимался над рекой, наползал на берег, медленно плыл вдоль границы луга, мимо Вдовьей мельницы, обволакивал редкие дома на окраине городка и стлался над главной улицей. Ратуша, рыночная площадь, таверна Стоувера исчезали за серой пеленой, и ночные звуки – шаги запоздалого прохожего, уханье совы, тихий скрип ветвей на легком ветру – казались неестественно громкими и зловещими.

Все мало-мальски здравомыслящие люди к этому часу уже укладывались спать – в комнатах с закрытыми окнами и плотно задернутыми шторами, где в каминах, весело помигивая, дотлевали последние красные угольки. В речном тумане чудилось нечто жуткое и странное, словно он был порождением колдовских чар, а не природным явлением. О вещах такого рода ужасно приятно читать в книгах, особенно если у вас под рукой есть кружка имбирного пива или бокал хорошего портвейна и если огонь в камине еще не потух, а часы тихо и мирно тикают на каминной полке, напоминая вам, что пора отправляться на боковую.

Но почти никто в Твомбли ни за какие коврижки не согласился бы выйти из дома в туман, – по крайней мере, после наступления темноты. Не то чтобы на улице вас подстерегали страхи страшные; как раз бояться там, в общем-то, нечего. Разве только выступят порой из тумана неясные очертания сгорбленного дерева, простершего над дорогой кривую ветку, которое словно поджидает именно вас, чтобы схватить и сорвать с вашей головы шляпу. Разве только прошелестят мимо в сыром ночном воздухе осенние листья, подобные бумажным корабликам, на которых путешествуют (если верить старинным легендам) бородатые человечки-невелички с огромными круглыми глазами и в шляпах. Разве только встретится вдруг случайный прохожий, без всякой причины болтающийся по улицам в поздний час; он появится впереди на дороге, словно призрак, и по мере приближения его силуэт будет становиться все отчетливее, но лицо останется неразличимым за туманной пеленой. И вы, прислушиваясь к гулким шагам, постепенно замирающим в темноте и пронизанном лунным сиянием тумане, зададитесь вопросом, а есть ли у него вообще лицо? Нет, лучше уж сидеть дома да читать при свете лампы, благодушно попыхивая трубкой.

Восходящее солнце рассеет туман, и к полудню от него не останется ничего, кроме росы на луговой траве и мертвых листьях, устилающих землю. В отдалении, низко над горами, повиснет гряда бледных облаков, словно стерегущих ваш покой. Все колдовские чары бесследно развеются, и вместо таинственных ночных звуков вы явственно услышите глухие удары мотыги, при помощи которой ваш сосед в клетчатой рубашке с засученными рукавами выпалывает сорняки на грядках репы и фасоли. Амос Бинг, направляясь в город, прогрохочет мимо в своей нагруженной головами сыра телеге и придержит лошадь у перекрестка, чтобы не сбить молодого Бизла, везущего на своем велосипеде полную картонку бакалейных продуктов к дому вдовы на холме. Словом, Твомбли, как и все благопристойные городки, жил дневной жизнью. А по ночам он спал.

Все это раздражало Теофила Эскаргота. Он предпочитал бодрствовать ночной порой, таинственной и чудесной, когда нельзя угадать, что или кто скрывается в ближайших зарослях или в густой тени неподалеку. У человека, спящего днем, остается мало времени на работу. Эскаргот находил удовольствие в этой мысли. И такому человеку не приходится вести пустые скучные разговоры о погоде, урожае редиса или плачевном состоянии дороги между Твомбли и Монмотом. Поэтому, в отличие от своих собратьев, он любил гулять по ночам и спать днем – каковое обстоятельство глубоко возмущало его жену.