А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

• Название: De Secreto / О Секрете
• Автор: А. Фурсов
• Издательство: Товарищество научных изданий КМК
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: ISBN 978-5-9907838-2-9

Сборник научных трудов логически продолжает сборники «De Conspiratione/О Заговоре» (М., 2013) и «De Aenigmate/О Тайне» (М., 2015). В представленных работах исследуется ряд скрывающихся за завесой секретности событий XIX–XX вв. Речь идёт о событиях мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы.

---

Исходя из сказанного, можно утверждать, что КГБ не мог не иметь в окружении А.И. Солженицына своих людей. Александр Исаевич не только не исключает такой возможности, но и сам высказывал некоторые подозрения на этот счёт. Резюмируя их, А. Флегон отмечал: «Через 10 лет, когда его последняя любовница превратилась в его жену, он написал в одном из своих пасквилей, что его прежняя жена — агент КГБ. Зильберберг и Чалидзе, по словам Солженицына, — агенты КГБ. Братья Медведевы — агенты КГБ. Его бывший соавтор по ГУЛАГу Якубович — агент КГБ. Ростропович и его жена, которые спасали Солженицына в России и дали ему возможность писать книги, по заявлению Солженицына — агенты КГБ»[455]

Действительно в публикациях Александра Исаевича имеются намёки и даже утверждения о возможности сотрудничества с КГБ целого ряда лиц: А. Дольберга (Д. Бурга)[456], И.И. Зильберберга[457], Л.З. Копелева[458], П. Личко[459], братьев Ж.А. и Р.А. Медведевых[460], Л.А. Самутина[461]. В. Чалидзе[462], М.П. Якубовича[463]. В печати высказывались подозрения относительно и некоторых других лиц, с которыми прямо или опосредованно контактировали писатель: это В.Е. Максимов, М.В. Розанова, А.Д. Синявский, Е.Г. Эткинд[464].

О том, насколько все эти подозрения и обвинения обоснованы, судить непросто. Поэтому ограничимся только некоторыми фактами, которые позволяют делать на этот счёт более или менее определённые выводы.

Прежде всего это касается Г.П. Вишневской. Обнаружить в публикациях А.И. Солженицына обвинения её в связях с КГБ не удалось. Между тем из воспоминаний знаменитой певицы явствует, что на заре туманной юности она, как и её великий квартирант, тоже согласилась быть осведомителем и некоторое время даже писала доносы, разумеется, как утверждает она, самого невинного содержания. И только благодаря вмешательству Н.А. Булганина ей удалось освободиться от этой обязанности[465].

Контактировал А.И. Солженицын и с людьми, чьи связи с органами госбезопасности не вызывают сомнений. Как мы знаем, когда летом 1966 г. он решил обратиться с покаянным письмом на имя Л.И. Брежнева, его куратором оказался журналист Эрнст Генри.

Долгое время считалось, что под этим псевдонимом скрывался Семён Николаевич Ростовский[466]. И лишь совсем недавно стало известно, что Ростовский — это Леонид Аркадьевич Хентов, который родился в Витебске в 1904 г. и был сыном владельца спичечной фабрики. В начале Первой мировой войны его отец оказался в Германии и здесь был интернирован[467].

Осенью 1917 г. Э. Генри жил в Москве[468]. К этому времени он уже закончил четыре класса гимназии, проявив особые успехи в иностранных языках[469]. В 1918 г. после подписания Брестского мирного договора уехал к отцу. «По заданию Коминтерна и Коммунистического интернационала молодежи (КИМа), — пишет его биограф Л.П. Петровский, — начиная с 1919 г. он вёл нелегальную работу в Германии, Великобритании, Франции, Польше, Бельгии, Турции и других странах… Почти 15 лет провёл в подполье Германии, находясь там с 1919 по 1933 г.»[470]. Именно в Германии в 1922 г. Л.А. Хентов сменил свою фамилию и получил в советском посольстве паспорт на имя С.Н. Ростовского[471]. Вступив в КПГ, входил в состав её ЦК, сидел в Моабите, а также в тюрьмах Полицейпрезидиума и Плетцензее. После прихода Гитлера к власти, бросив архив, бежал в Англию[472]. С середины 1930-х по 1951 г. работал в Лондоне в советском посольстве[473].

Был ли Генри советским разведчиком? — задаётся вопросом Л.П. Петровский и даёт на него положительный ответ[474]. По собственному признанию Э. Генри, он работал за границей под руководством Отдела внешних сношений, который представлял собою одну из самых секретных структур Коминтерна и взаимодействовал как с ОГПУ-НКВД, так и с Разведывательным Управлением Генерального штаба[475].

В печати уже давно появились сведения, что во время пребывания в Англии Э. Генри имел непосредственное отношение к знаменитой кембриджской пятёрке (А. Блант, Г. Берджесс, Д. Маклин, К. Филби, Дж. Кернкросс)[476]. Долгое время он не признавал, но и не отрицал этот факт, а в 1986 г. сообщил, что в 30-е годы участвовал в вербовке выпускников Кембриджского университета и был связан как с профессором этого университета М. Доббом, так и с его учеником Г. Берджессом[477]. В 1951 г. вместе с Д. Маклином он вынужден был покинуть Британские острова[478].

В 1953 г. Э. Генри арестовали, и он пробыл в заключении до 1955 г. После освобождения и реабилитации посвятил себя журналистской деятельности. Стал членом Союза писателей СССР. В 1965–1969 гг. принимал активное участи^ в организации общественных выступлений, направленных против возможной реабилитации И.В. Сталина[479].

Среди ближайших друзей Э. Генри после его освобождения из заключения можно назвать бывшего дипломата Е.А. Гнедина[480] и историка Я.С. Драбкина[481]. А поскольку Е.А. Гнедин принадлежал к числу ближайших друзей Л.З. Копелева, не исключено, что именно через него Э. Генри познакомился с А.И. Солженицыным. К сожалению, их контакты до сих пор остаются покрыты тайной. Однако для понимания интереса Э. Генри к писателю необходимо учитывать известное изречение «Бывших разведчиков не бывает».

Более серьёзного внимания заслуживает Н.И. Столярова.

Известно о ней пока немного. Жила она без семьи сначала в коммунальной, потом в однокомнатной квартире. По свидетельству лиц, знавших её, была очень деловым и целеустремлённым человеком, деньги и материальное благополучие её не интересовали, отличалась хладнокровием и конспиративностью, не любила вести праздные разговоры, имела широкий круг знакомств, среди которых преобладали или люди уже с именем, или диссидентская молодежь, поддерживала отношения со многими иностранцами, в своём кругу подчеркнуто демонстрировала антисоветские взгляды. Несмотря на то, что вращалась среди деятелей литературы и искусства, особого интереса к литературе и искусству не проявляла, была либерально настроенной патриоткой, что отделяло её и от Сахарова, и от НТС[482].

«Органы КГБ весьма умело держали под контролем всю переписку Столяровой и других активных деятелей диссидентского движения. Вместе с тем они располагали самой достоверной информацией об их деятельности, каналах связи, знали фамилии всех иностранных дипломатов-курьеров и даже студентов, изучающих в Москве русский язык и выполняющих роль “связных” с посольствами зарубежных стран»[483].

«На каждого сколько-нибудь заметного диссидента составлялись самые подробные оперативные справки-ориентировки. Несколько копий таких справок есть и в моём архиве, в том числе на Столярову, Лисовскую и некоторых других. Не стану распыляться, раскрою скобки вокруг уже известной нам Столяровой. Что было известно КГБ о ней? Самые сжатые сведения не уместить и на десяти страницах»[484].

«После высылки писателя и создания фонда его имени стала одним из распорядителей поступавших из-за рубежа денежных средств, вещей, антисоветской литературы. Обладает большим опытом конспиративной работы, умело организует и проводит конспиративные встречи, при общении с единомышленниками использует такие средства, как самостирающиеся доски, тайнопись, разного рода условности»[485].

«Органами КГБ получены неопровержимые данные, что к её нелегальному каналу связи с Западом имели самое прямое отношение на разных этапах дипломатические сотрудники Франции: С. Татищев, Клод Круай, Ив Амман, Ж. Филиппенко, Ф. де Сюрмен. Они регулярно встречались со Столяровой в её квартире в Даевом переулке возле Сретенки, приезжая туда на городском транспорте либо приходя пешком»[486].

«Возникает вопрос, — пишет Чехонин, — почему, зная обо всём, органы не пресекали подобную деятельность Столяровой и французских дипломатов? Его как раз и задал я сотрудникам Пятого управления КГБ. Ответили весьма логично: хотели и дальше через Столярову прослеживать все связи с диссидентами за рубежом и в СССР»[487].

Между тем в окружении И.Г. Оренбурга её подозревали в связях с КГБ и, как выразился один из её знакомых, смотрели на неё как на «Мату Хари»[488]. Чем же она вызывала подозрения? Главным образом тем, что она часто и свободно ездила за границу[489]. К сожалению, хроника её поездок пока неизвестна, но можно назвать несколько дат из неё: осень 1965 г.[490], 1970 г.[491], осень 1976 — весна 1977 г.[492], 1981 г.[493], 1983 г.[494] В 1984 г. в возрасте 72 лет она умерла[495].

Когда в 1977 г. срок визы Н.И. Столяровой уже подходил к концу, у неё возникло желание остаться за границей, но после некоторых колебаний она вернулась в Советский Союз. Сообщая об этом А.И. Солженицыну, Наталья Ивановна писала: «Из-за Вас мне выпало никому не достающееся счастье — спокойно, свободно, сильно, глубоко выбрать, с сознанием, не обременённым ни принципами (Бог с ними, ни разу не понадобились), ни “чувством долга ” (противопоказанная мне категория), ни даже сознанием пользы, которую могу принести (даже к себе не отношусь утилитарно)»[496].