А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

• Название: De Secreto / О Секрете
• Автор: А. Фурсов
• Издательство: Товарищество научных изданий КМК
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: ISBN 978-5-9907838-2-9

Сборник научных трудов логически продолжает сборники «De Conspiratione/О Заговоре» (М., 2013) и «De Aenigmate/О Тайне» (М., 2015). В представленных работах исследуется ряд скрывающихся за завесой секретности событий XIX–XX вв. Речь идёт о событиях мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы.

---

Этому как будто бы противоречит приведённое свидетельство К. Брутенца. А.И. Вольский тоже утверждал, что «Андропов по-настоящему верил в коммунизм». Однако, обращая внимание на то, что китайские коммунисты открыли свою партию для «буржуев», Аркадий Иванович отмечал, что даже такие оппортунисты, как «лидеры КПРФ», не способны на такой шаг, «а Андропов бы на такое пошёл»[1144]. Вот и весь «коммунизм» в понимании Ю.В. Андропова.

В заключение можно привести воспоминания племянницы Л.И. Брежнева. Однажды, когда ее отец спросил брата, «будет ли когда-нибудь коммунизм», Леонид Ильич засмеялся и сказал: «Ты это о чём, Яша? Какой коммунизм? Царя убили, церкви уничтожили, нужно же народу за какую-то идею зацепиться»[1145].

На основании этого можно утверждать, что, исповедуя марксизм-ленинизм как религию и требуя от рядовых членов партии, чтобы они ни на йоту не отступали от идеологических догм, сами руководители партии и государства в своём подавляющем большинстве в эти догмы уже не верили.

В связи с этим недалека от истины была одна из поклонниц А.И. Солженицына, которая утверждала в 70-е годы, что «советское правительство за валюту готово продать не только отца родного, но и весь марксизм-ленинизм с его тремя источниками»[1146], что, как мы знаем, позднее и произошло.

«В 70-80-е годы, — писал К.Н. Брутенц, — самыми “продвинутыми” в смысле деидеологизации и одновременно самыми идеологически крикливыми были комсомольские вожди (“комсомолята”), соединяющие горластость, напористость и звучные декларации о “верности” партии с редким цинизмом и голым практицизмом, с безудержным карьеризмом и подхалимством». Отмечая этот факт, К.Н. Брутенц охарактеризовал его как «симптом» «ускорявшегося перерождения и загнивания режима»[1147].

Между тем он свидетельствовал не просто о «загнивании» и «перерождении», а о том, что, имея подобную смену, КПСС не имела будущего.

Одним из важнейших факторов подобного перерождения являлось формирование внутри советского общества того «нового класса», о неизбежном появлении которого предупреждал ещё Л.Д. Троцкий[1148]. Особую роль в его формировании сыграла экономическая реформа 1965 г., которая привела к тому, что через 20 лет в советской стране на разных этажах общества имелись уже сотни тысяч лиц, которые владели крупными, в том числе миллионными, денежными средствами и которые были заинтересованы в ликвидации советской системы[1149].

В оценке того, с какими намерениями Ю.В. Андропов пришёл к власти, можно встретить диаметрально противоположные мнения.

«План Андропова по спасению социализма, — утверждал А.Н. Яковлев, — если судить по его высказываниям, состоял в следующем: в стране вводится железная дисциплина сверху донизу, координированно идёт разгром инакомыслия, ожесточается борьба с коррупцией и заевшейся номенклатурой, под строгим контролем происходит умеренное перераспределение благ сверху вниз, проводится партийная чистка. Убираются из номенклатуры все, кто неугоден КГБ… Меня, например, поразило его предложение “О лицах, представляющих особую опасность для государства в условиях военного времени”. Андропов заранее готовил списки для арестов и лагерей»[1150].

1 января 1984 г. в США вышла уже упоминавшаяся книга Анатолия Голицына[1151]. Книга была начата в 1969 г., завершена в 1981–1982 гг. и подготовлена к печати в 1983 г.

Излагая содержание её предпоследней, 25-й, главы, один из рецензентов писал, что автор «предсказал события послебрежневской фазы: новый генсек начинает демонстративную либерализацию и вводит элементы экономики свободного рынка, в значительной степени исчезает цензура, появляются свободные политические партии, наступает сверхразрядка в глобальном масштабе и подписание беспрецедентных соглашений о разоружении, советские войска выводятся из Афганистана, разрушается Берлинская стена, в Польше власть берет “Солидарность”, в Чехословакии на политическую сцену возвращается Дубчек, в СССР Андрей Сахаров играет официальную политическую роль — и это всё в книге, которая была закончена в 1983 году»[1152].

Как мы теперь знаем, многое из этого прогноза осуществилось.

«Именно в КГБ, — заявил в интервью газете «День» один из генералов этого учреждения, не пожелавший обнародовать свою фамилию, — появилась в начале 1980-х годов группа молодых специалистов, которые контурно обозначили проблему реформ»[1153].

«Существует мнение, — писал бывший начальник ПТУ КГБ СССР Л.B. Шебаршин, — что идея реформ, штаб реформы складывались в системе КГБ и разведки»[1154]. Полностью разделяя это мнение, он отмечает: «Мы лучше, чем кто-либо, видели, что отставание Советского Союза от развитого мира не только не сокращается, но стремительно нарастает, и было совершенно очевидно, что полумеры… обречены на неудачу»[1155].

И действительно, едва заняв пост генсека, Ю.В. Андропов отдал распоряжения о подготовке реформ.

По свидетельству Н.И. Рыжкова, бывшего тогда заместителем председателя Госплана СССР, в воскресенье 20 ноября 1982 г. Ю.В. Андропов пригласил его к себе и, поставив в известность о намерении создать Экономический отдел ЦК КПСС, предложил ему возглавить этот отдел. Н.И. Рыжков согласился и 22 ноября был утверждён Пленумом ЦК КПСС в должности секретаря ЦК[1156].

«В застойном 1982 г. меня, — вспоминает Т. Корягина, — в то время старшего научного сотрудника Научно-исследовательского института при Госплане СССР привлекли к работе по разработке экономических реформ»[1157].

«Спустя две недели после смерти Брежнева (т. е. около 24 ноября, сразу же после пленума ЦК КПСС. — А.О.), — утверждает Т.И. Корягина, — по решению Политбюро была создана рабочая группа, целью которой стала теоретическая разработка экономической реформы… Работали мы при Межведомственном совете по изучению опыта стран — членов СЭВ, причём трудиться приходилось под грифом “секретно”»[1158]. Состояла «рабочая группа из работников Госплана, Совмина, министерств, ведомств и науки»[1159].

15 декабря 1982 г. Совет Министров СССР поручил Госплану СССР подготовить «предложения по дальнейшему расширению хозяйственной самостоятельности предприятий и объединений и усилению их ответственности за результаты работы»[1160].

12 февраля Н. К. Байбаков направил Н.А. Тихонову «Тезисы доклада о расширении хозяйственной самостоятельности промышленных объединений и предприятий и повышении их ответственности за результаты хозяйственной деятельности». 5 мая предложения Госплана были рассмотрены на совещании в Совете Министров СССР. Совещание высказало рекомендации по дальнейшей доработке этих предложений[1161].

Через некоторое время после ноябрьского пленума примерно в середине декабря, когда формирование Экономического отдела уже подходило к концу, Ю.В. Андропов пригласил к себе М.С. Горбачёва, В.И. Долгих, Н.И. Рыжкова и поставил перед ними задачу: разобраться в состоянии экономики, а также наметить пути и методы ее реформирования[1162].

«Считаю, — утверждает Н.И. Рыжков, — что истоки перестройки относятся к началу 83-го года, к тому времени, когда Андропов поручил нам — группе ответственных работников ЦК КПСС, в том числе мне и Горбачёву, подготовить принципиальные предложения по экономической реформе»[1163].

«Ещё за два года до столь разрекламированного апрельского (1985) Пленума ЦК КПСС, — вспоминает А.И. Лукьянов, — Ю. Андропов пришёл к выводу о необходимости разработать программу перестройки промышленностью, а затем и всем народным хозяйством. Тогда к этой работе (а она проходила у меня на глазах) были привлечены М. Горбачёв, Н. Рыжков, В. Долгих… Ряд видных представителей науки и производства»[1164].

В результате этого, как пишет Н.И. Рыжков, «в начале 83-го» началась работа по подготовке «долгосрочной программы кардинальной перестройки управления народным хозяйством»[1165].

Считая, что «просто размонтировать коммунистическую систему нельзя — наступит хаос», Ю.В. Андропов, — как считают М. Калашников и С. Кугушев, — в поисках «выхода из тупика» решил встать на путь конвергенции[1166], т. е. сочетания элементов плановой и рыночной экономки.

Отмечая, что истоки перестройки следует искать уже в статье Ю.В. Андропова о Карле Марксе, Л.И. Абалкин отмечает, что «в тех наметках» была заложена идея «рынка»[1167]. О том, что Ю.В. Андропов планировал переход к рыночной экономике, свидетельствовал и его сын Игорь[1168]'.

«Юрий Владимирович, — вспоминал А.И. Вольский, — мучительно переживая сложившееся положение дел, искал выход на пути ограниченных рыночных реформ. Естественно, с приоритетом государственной собственности и при сохранении “командных высот”»[1169]

Вспоминая тот год, генерал Л.Г. Ивашов, возглавлявший секретариат министра обороны Д.Ф. Устинова, сообщает: «В записках, которые мне, как начальнику секретариата члена Политбюро, приходилось читать, говорилось, например, что плановая система хороша, но социалистическое соревнование уже не является решающим стимулом в развитии народного хозяйства, нужно переходить на рыночные отношения. Именно Андропов стал предлагать частичный отход от 100-процентного планирования: надо оставлять резервы предприятиям»[1170].