Синтия Хэррод-Иглз - Флёр

• Название: Флёр
• Автор: Синтия Хэррод-Иглз
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00246-5

Англия, 1851 год. В Лондоне открывается Всемирная выставка, на которой происходит знакомство Флёр Гамильтон с загадочным русским графом Сергеем Каревым. Встретив его в Петербурге два года спустя, Флер понимает, что ее жизнь теперь связана с этим человеком, который по-прежнему остается для нее загадкой.

Англия и Россия находятся на пороге войны. Карев заключает брак по расчету, а Флер оказывается в мучительном треугольнике страсти, верности и предательства. Из блестящего Петербурга она следует за своей любовью в осажденный Севастополь, где, наконец, узнает тайну графа и находит свою судьбу.

---

— Судя по вашим словам, Россия — весьма опасное место, — нерешительно сказала Флер.

— Но не для вас. Вот когда приедете…

— Когда я приеду?

— Разумеется приедете! И вы, и ваш отец, и тетушка с дядей, вы все должны приехать. Вы были так добры ко мне, а русские — весьма гостеприимный народ. Вы должны приехать и остановиться у меня, в моем петербургском доме. Особенно вы, мадемуазель Флер. Мне так хочется познакомить вас с Софи.

— Не думаю, что это зависит от меня, — возразила Флер.

— Но вы-то сами хотите?

— Конечно, очень.

Полоцкий кивнул так, словно все уже было решено. — В таком случае вы приедете. Вам понравится Россия. Это — прекрасная и романтическая страна. — Он не спускал глаз с Флер, пытаясь прочитать ее мысли. — И вы понравитесь России. Мы обожаем англичан, но они иногда грубы и высокомерны, а нам это не нравится. Нам нравится смеяться, танцевать, играть в глупые игры. А когда мы влюбляемся — ах! — Положив руку на сердце, он закатил глаза. Флер засмеялась. — Да, думаю, нужно найти вам русского мужа. Больше никто не подойдет. Страстного русского мужчину, который будет вас обожать, покупать дорогие сапфиры и петь для вас песни.

— Откуда вы знаете, что он будет петь мне песни? — спросила Флер, получая громадное удовольствие от его чепухи.

— Все русские, если они влюблены, поют. Так я завоевал Софи. Я спел ей песенку о девушке, которая отказала своему возлюбленному. Огорченный, он поехал на войну, и его там убили. Девушка эта так страдала, что вся высохла и потом умерла. Прекрасная песня, Софи, прослушав ее, прослезилась, и влюбилась в меня. Хотите, я вам ее спою?

— Прошу вас!

Полоцкий запел. У него был превосходный для такого невысокого крепыша, как он, бас. Поглядывая на нее искоса, он выводил трагические музыкальные фразы еще более трагически, а Флер при этом от души смеялась. Полоцкий ничего не замечал вокруг — ни стоявших торчком от удивления и неодобрения ушей кучера, ни осуждающих взглядов пассажиров встречных экипажей. А Флер получала от всего этого огромное удовольствие.

Последняя душераздирающая нота стихла. Повернувшись к Флер, Полоцкий сурово сказал:

— Это очень печальная песня. Почему же она вызывает у вас смех, мадемуазель?

Вдруг они почувствовали за спиной шумное движение, и с их коляской поравнялся, сидя верхом на лошади, Тедди Скотт. По его виду можно было легко догадаться, что он рассержен и чем-то недоволен.

— Что, черт подери, здесь происходит, Флер? — крикнул он, резко осадив лошадь, которая от неожиданности завертела головой. — Все на вас смотрят, как не стыдно!

— Привет, Тедди! — поздоровалась Флер. Бросив на него взгляд, она почувствовала легкое раздражение. Для чего ему вмешиваться именно в тот момент, когда она развлекается? К тому же еще и разглагольствовать о приличном поведении и женской сдержанности. Однако он был друг детства, и она решила выбрать нейтральный тон.

— Не ожидала встретить тебя здесь. Вот уж удивил меня.

— Удивил? Да это вы удивили весь Гайд-парк! — Он резко повернулся к Полоцкому. — Неужели, сэр, вы не понимаете, что делаете мисс Гамильтон виновницей этого возмутительного шума?

— Нет, не понимаю, — вежливо ответил Полоцкий. — Просто я пел. Разве англичане не поют?

— Поют, но не в общественном месте. Черт подери, разве вы не замечаете, что все уставились на вас? Неужели вы хотите выставить Флер на посмешище?

— Мистер Скотт, — резко начала Флер, — вы переходите границы!

— Разве вам безразлично, что скажут о вас люди? — набросился он на нее.

— Абсолютно. Я развлекалась.

— Устраивая этот спектакль?

— Теперь вы сами поднимаете отвратительный шум. Немедленно понизьте голос и прекратите меня отчитывать!

— Нет, черт подери, Флер…

— Я не стану ссориться с вами на глазах у публики, словно у вас есть на меня права!

— Любой человек, которому ты дорога…

— К тому же вы были ужасно грубы с моим гостем! Немедленно извинитесь перед мистером Полоцким.

— Нет, ни за что, будь я проклят!

— Как вы смеете!

— Мир, мир, дети мои. Я слишком стар, чтобы стать причиной перепалки. Мне кажется у мистера Скотта есть другая причина для гнева, кроме моего пения. Я не прав? — Он бросил на Тедди проницательный взгляд. — Ему хотелось быть рядом с вами в этой карете, мадемуазель. Но в седле я представляю собой уморительную фигуру, поэтому, сэр, не могу предложить вам обмен!

Лицо Скотта скривилось в такой гримасе, что у Флер не оставалось сомнений в правоте Полоцкого. Охвативший ее гнев тут же пропал. Стараясь не рассмеяться, чтобы еще больше не затронуть растревоженных чувств Тедди, она с серьезным видом сказала:

— Что вы здесь делаете, мистер Скотт? Разве вы не должны быть в Вулвиче?

— Мне удалось получить увольнительную на несколько часов, поэтому я приехал, чтобы покататься с тобой верхом. Ты сама обещала, что составишь мне компанию после обеда, — упрекнул он ее. — А на Ганновер-сквер мне сообщили, что ты отправилась кататься в карете. Я помчался вдогонку, но не предполагал, что застану тебя с этим… этим человеком, который устроил здесь такой… такой… черт подери!

Видя на лице Полоцкого лишь забавное удивление и нежелание раскаиваться, Тедди никак не мог дать волю своему гневу. Уши у него покраснели, и он, повернув голову, уставился куда-то впереди себя, прямо между ушами своей лошади, которая бесцельно переминалась с ноги на ногу перед коляской. Он пытался дышать поглубже, чтобы справиться со своими чувствами и яростной ревностью. Флер просто не принимает условностей, — пытался переубедить себя он, — в этом вся загвоздка. Конечно, приятно быть в хорошем, приподнятом настроении, но она не отдает себе отчета в том, как посмотрят на ее поведение со стороны. Ну, а что касается предпочтения, отдаваемого ею какой-то залетной птице, типа этого русского купца, то…

Полоцкий отлично понимал, как трудно быть молодым, да еще влюбленным, поэтому покорно сказал:

— Возможно, я на самом деле пел слишком громко, мадемуазель. Я забыл, что мы в Англии, а не в России и что это недопустимо. Прошу у вас прощения. И у вас, сэр. Вы правильно сделали мне замечание.

— Все в порядке, — пробормотал Тедди, чувствуя себя неловко. — Дело в том… я просто подумал… черт подери! — Что-то попало в поле его зрения, и он с облегчением прекратил этот неприятный разговор. Повернувшись к Флер, он произнес: — Если не ошибаюсь, появился наконец ваш высокий иностранец. Ваш избавитель.

— Не может быть, где же он? — взволнованно воскликнула Флер.

— Вот в той приближающейся к нам карете. Нет, не в первой, во второй. Неужели ты его не видишь? Он сидит рядом с маленьким смуглым парнем с чахлой бороденкой и растрепанными волосами.

— Да! Это он! Значит, он еще в Лондоне. Боже, как я рада!

Полоцкий, услыхав об этом, вытянул шею и с интересом начал оглядываться.

— Тот маленький смуглый парень, как вы изволили выразиться, — произнес он с большим удивлением, — его превосходительство Михаил Каменский, представитель русского императора на Всемирной выставке!

— Значит, мой незнакомец тоже русский. Как же я не догадалась!

— Он высокий, красивый и смелый. Вы должны были догадаться, — ответил Полоцкий.

— Он заметил тебя, Флер, — сообщил Тедди.

— Послушайте, сэр, вы его знаете? Как его зовут? — прошептала Флер Полоцкому, не спуская глаз с приближающейся кареты.

Полоцкий посмотрел на свою спутницу. Лицо ее под зеленой шляпкой вспыхнуло, глаза загорелись огнем. Флер крепко сжимала руки на коленях. Ему почудилось, что он слышит учащенный стук ее сердца. Она была очень красивой, и от этого у него становилось грустно-грустно и сладко на душе — красота всегда вызывает такие чувства у истинного русского.

— Да, я его знаю. Его фамилия Карев. Граф Карев.

Обе кареты поравнялись. Высокий незнакомец, не спуская с Флер глаз, грациозным жестом не только приподнял шляпу, как предписано этикетом, но вообще снял ее, словно перед ним была не юная леди, а российский монарх. Каменский, который до этого оживленно с ним разговаривал, повернулся, чтобы увидеть, с кем это здоровается Карев. Его рука тоже машинально потянулась к шляпе. Флер, слегка наклонив голову в ответ на его приветствие, удостоила представителя царя лишь быстрым взглядом. Она не могла оторвать глаза от своего спасителя.

Все закончилось очень быстро. Кареты разъехались. Флер не хотела оглядываться, несмотря на острое желание. Тедди смотрел вслед Кареву. Тот, надев шляпу, бросил быстрый, пронзительный взгляд на Каменского, когда он, вероятно, попросил объяснить, что произошло. Тедди перевел взор с Карева на Флер. Увидев ее сияющие глаза, покрасневшие щеки, дрожащие от волнения полураскрытые губы, он неверно истолковал охватившие Флер чувства.