Синтия Хэррод-Иглз - Флёр

• Название: Флёр
• Автор: Синтия Хэррод-Иглз
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00246-5

Англия, 1851 год. В Лондоне открывается Всемирная выставка, на которой происходит знакомство Флёр Гамильтон с загадочным русским графом Сергеем Каревым. Встретив его в Петербурге два года спустя, Флер понимает, что ее жизнь теперь связана с этим человеком, который по-прежнему остается для нее загадкой.

Англия и Россия находятся на пороге войны. Карев заключает брак по расчету, а Флер оказывается в мучительном треугольнике страсти, верности и предательства. Из блестящего Петербурга она следует за своей любовью в осажденный Севастополь, где, наконец, узнает тайну графа и находит свою судьбу.

---

Флер, наверное, очень расстроена тем, что произошло с ней, — размышлял он. В следующий раз, когда они будут одни, он непременно объяснит ей, что этот человек не ожидал от нее никакой больше благодарности и не хотел ее. Она уже все ему сказала. Он, вероятно, был настоящим джентльменом и, несомненно, не почувствует себя оскорбленным из-за того, что она не попыталась выяснить его личность до этой нечаянной встречи. Теперь она может забыть обо всем и успокоиться.

Но Полоцкий объяснял себе возбужденное состояние Флер совершенно иначе, чем Тедди Скотт. Но тогда ему и в голову не пришла мысль, что мужчина почти сорока лет мог приглянуться молодой женщине.

Бал, который давала герцогиня Олдерни в Хардивей-хауз на Гросвенор-сквер в тот вечер, стал самым важным событием светской жизни в первую неделю работы Всемирной выставки. Флер с тетушкой и дядей уже обедали в Эпсли-хауз, правда, без отца, который в это время был приглашен на обед в Королевское научное общество. Герцог Веллингтон знавал отца сэра Фредерика через один банк и познакомился лично с самим Фредериком в палате общин. Более того, он был одним из видных поклонников матери Венеры, и несколько раз в прошлом тетушка приглашала его в гости. Таким образом, можно сказать, он поддерживал довольно близкие отношения с семьей Хоар.

Как хозяин он был всегда добр, предупредителен и любезен. Веллингтон никогда не скрывал своего восхищения перед красивой молодой женщиной. Флер это сразу почувствовала, когда ее представляли главнокомандующему вооруженными силами. Занимая относительно далекое место за громадным столом в просторной столовой, она думала о том, что, вероятно, все удовольствие от такого обеда в Эпсли-хауз заключается в самом приглашении, в оказанной ей чести. На собственном опыте она убедилась, что когда за столом собиралось больше двадцати гостей, то подаваемые смены блюд, как правило, уже остывали.

— Знаете, я никогда так и не смогла получить удовольствия от остывшего блюда. Я всегда помнила, что оно должно подаваться горячим, — сказала она, обращаясь к своему сидевшему слева соседу, с которым у нее сразу же установились теплые отношения. Это был офицер главного штаба, красивый молодой человек, по имени Джером. Он просто обожал Флер и не скрывал своих чувств. Справа от нее сидел какой-то очень сухой гражданский средних лет, которому, судя по выражению на лице, не нравилось, что его посадили слишком далеко от головы стола. Он обратился к Флер с парой ничего не значащих замечаний, а потом, вероятно полагая, что на этом его миссия окончена, все время вытягивал шею в сторону того края стола, где сидели важные персоны, пытаясь уловить их разговор.

— Как жаль, что герцог по-прежнему придерживается старинного обычая сервировки стола, — заметил капитан Джером. — В России это делается несравненно лучше. Вместо того, чтобы подавать все блюда сразу, там приносят одно за другим. Независимо от того, сколько за столом собралось гостей, за спиной у каждого стоит слуга, и каждый из приглашенных одновременно получает все нужное в свою тарелку из отдельного блюда или с подноса. Какое поразительное зрелище, эти императорские приемы! Можете себе представить пятьсот супниц, из которых одновременно наливают суп!

— Вы были в России? — спросила Флер, стараясь не обнаружить большего к этому интереса, чем требовали правила приличия. С того момента, когда она угнала, что ее спаситель — русский, это слово звучало для нее как-то по-особенному. Оно сразу бросалось ей в глаза с газетной полосы, она моментально выхватывала его из еле слышной беседы в дальнем углу комнаты. Это слово теперь полностью принадлежало ей!

Флер так и не удалось расспросить обо всем поподробнее мистера Полоцкого, вначале из-за навязчивого присутствия Тедди Скотта, который не отъезжал по дороге домой ни на шаг от кареты до самой Ганновер-сквер, а потом из-за срочного вызова ее собеседника на выставку. Флер нужно было одеться до его возвращения, а так как Полоцкий не получил приглашения к герцогу, ей придется набраться терпения до завтрашнего утра. А пока она ничего не знала о своем спасителе, кроме фамилии.

— Да, я там был с Сеймуром три года назад, — ответил Джером. — Удивительная страна, однако к их нравам нужно привыкнуть. Мы были просто поражены тем, что там все берут взятки и любое дело превращается в длинную, нудную процедуру. Петербург, однако, самый красивый в мире город, а их балет и опера не идут с другими ни в какое сравнение. Вам нравится балет, мисс Гамильтон?

— Да, очень, — задумчиво ответила она. Ей не хотелось говорить о балете, так как в этот момент она придумывала, как поаккуратнее задать ему интересующий ее вопрос. — Когда вы были в России, у вас, вероятно, появилось много друзей?

— Да, конечно. Русские — удивительно дружелюбный народ. Я твердо уверен, что офицерский клуб в России — это самое гостеприимное место в Европе. Мне никогда не приходилось видеть большую доброжелательность.

Флер напрягала мозг.

— Вам, вероятно, было очень грустно расставаться с новыми друзьями, вы ведь понимали, что вряд ли увидите их снова. У нас ведь так мало возможностей для встречи. Но я слышала, что в работе выставки принимают участие несколько русских. Нет ли среди них ваших бывших друзей?

Хотя Джерому показалось немного странной манера Флер задавать вопросы, но он не подал вида.

— Нет, здесь нет моих прежних друзей, но кое с кем я все же знаком.

— Вы знаете графа Карева? — спросила она, как бы мимоходом.

Джером бросил на нее удивленный взгляд.

— Карева? Да, я немного знаю его. Вы с ним знакомы, мадемуазель?

Флер, почувствовав, что краснеет, попыталась взять себя в руки.

— Да, мы раскланиваемся при встрече, не больше, — ответила она так, словно это ее вовсе не интересовало. — Судя по всему, он очень приятный джентльмен. Правда, я очень мало знаю о нем.

— Он выходец из очень интересной семьи, — спокойно сказал Джером, слегка откидываясь на спинку стула и изучая выражение лица Флер. — Говорят, его мать была английской гувернанткой. Не знаю, право, так ли это. Отец его был видный дипломат и занимал очень высокое положение при Александре I. Он был одним из главных составителей текста Тильзитского мирного соглашения и долгие годы являлся главным представителем царя в Париже. К сожалению, в 1825 году семья его впала в немилость. Виной всему восстание декабристов. Надеюсь, вы об этом читали?

— Нет, не читала. Вынуждена признаться, я очень плохо знаю русскую историю.

— Так вот. Когда умер Александр, во дворце начались разногласия по поводу того, какой из двух братьев должен стать его преемником, а группа офицеров, которых теперь называют декабристами, воспользовавшись этим, подняла мятеж в надежде провести в стране либеральные реформы. Мятеж быстро подавили. Участники его были сурово наказаны.

Флер вспомнила рассказы о том, как нынешний русский царь подавил польское восстание двадцать лет назад. Жестокость стала естественным качеством любого русского правительства, но Флер никогда не проявляла особого интереса к этим историям.

— Понятно. Значит, граф…

— Старший брат графа Карева оказался в числе заговорщиков. Его арестовали и сослали в Сибирь, где он и умер год спустя.

— Какой ужас!

— Да, вы правы. Будучи в Петербурге, я узнал, что теперешний граф не был замешан в деле, в то время он был еще мальчиком лет двенадцати-четырнадцати. Но трагические события бросили тень на всех членов семьи.

— Он видел, как его родного брата ссылали в Сибирь, на верную смерть, подумать только! — воскликнула Флер. — Вот почему у него такое печальное лицо — это следы пережитого. Чему же здесь удивляться? Должно быть, случившееся сильно на него подействовало.

— Мне кажется, в Петербурге к нему относятся как к отшельнику. Я уже говорил вам, что знаю его плохо, но я был хорошо знаком с его младшим братом Петей. Он служил в образцовом Преображенском гвардейском полку. Это был очень красивый юноша.

— Возможно, он был тогда еще слишком молод, чтобы во всех подробностях запомнить разыгравшуюся трагедию? — размышляла вслух Флер.

— Может быть, — ответил капитан Джером с таким безразличием, что Флер, понимая его намек, сразу же перевела разговор на другую тему. Ей очень хотелось порасспросить капитана о графе, но она опасалась, как бы он что-то не заподозрил.

— Если герцог не изменит своим привычкам, — заметила она, — мы наверняка опоздаем на бал к леди Олдерни. Приедем туда как раз к перерыву на ужин.

— В таком случае нам не нужно будет танцевать для возбуждения аппетита, — улыбнулся Джером, бросив взгляд на ее пустую тарелку. — Однако леди Олдерни славится своими ужинами! Не разрешите ли, мисс Гамильтон, сопроводить вас на бал? И не соблаговолите ли вы подарить мне первый танец после ужина?