Александр Забусов - Кривич

• Название: Кривич
• Автор: Александр Забусов
• Жанр: Фэнтези

Рукопись можно отнести к разряду славянской фэнтэзи. Все персонажи из настоящего времени имеют реальных прототипов живых или ушедших в Ирий. Рукопись рассчитана на людей, которым интересна история Руси, жизнь, быт и мифология средневековых славян, интересны приключения, встреча с непознанным и некоторые подробности жизни и менталитета нашей армии.

Что побудило написать фантастическую историю? Прожит большой отрезок жизни, вереница событий осталась в памяти, навсегда ушли люди, принимавшие участие в судьбе офицера, но еще остались друзья и сослуживцы, о которых хотелось бы рассказать, вот только многого рассказывать еще долго будет нельзя. Поэтому жанр фэнтэзи, история Руси и приключения персонажей дают возможность познакомить с теми, кто дорог или встречался на жизненном пути. Что может быть главным в книге профессионального военного, кроме как рассказ о том, что есть такая профессия — Родину защищать, даже за ее пределами, даже спустившись на десять веков назад. Оригинальность, в том, что на протяжении всего повествования о деятельности наших современников в 10-м веке, параллельно дается информация о жизни армии в нашей действительности, о ее проблемах, мыслях и разного рода высказываниях военнослужащих в адрес руководителей державы, которой они служат. В повествовании присутствует разумная доля юмора, т. к. в наше время без юмора жить сложно.

Итак, о самой рукописи. Время и место действия: 2000-й год — Подмосковье; 10-й век н. э. — княжество Черниговское, Переяславское, Ростовское, Полоцкое, Киевское, царство Болгарское, Дикое поле, полуостров Крым.

Словарь терминов и слов имеется в конце рукописи.

---

Галина громко хлопнула в ладоши. На ее призыв, из маленькой двери появилась славница.

— Звала, матушка? — с поклоном, приятным грудным голосом, вопросила боярыню.

— Проводишь добра молодца. Там у ворот теремного подворья, женщина с детьми ожидают. Так вот, прогуляешься с ней к Лесавне, скажешь ей, что я велела отдать избу на окраине восточной стены, в пользование этому семейству, да, выдать корову, определить земельный надел, помочь с посудой и домашней утварью. Пусть сена для коровы завезут. Семенами для посадки, чтоб наделить не позабыла. Поняла ли?

— Все поняла, матушка. Все сделаю и передам.

Потерявший дар речи Хлуд, смотрел во все глаза на боярыню, от волнения позабыв слова благодарности. Такого просто не могло быть.

— Что-то еще, Хлуд? — обратилась к нему боярыня.

— Благодарствую, матушка! — только и смог произнести воин, поклонившись боярыне в пояс.

— Приятно, Галка, почувствовать себя Санта-Клаусом? — хитро улыбнулся Горбыль.

— Ты, Саша, заканчивай шутки шутить. Делом займись. Два отморозка вот уже который день нашу землю топчут, а мы об этом ни сном, ни духом. Что думаешь делать? — спросила боярыня.

Сразу посерьезнев, Сашка ответил:

— Да, делать-то ясно что. Ты вот, Мстиша, — обратился он к Мстиславу, — усиль-ка наряды, особое внимание обрати на иногородних. По лесу-то эти кадры ходить не будут, в лесу им делать нечего, разве, что ночевать только. Я же весь свой вороп на пятерки разобью. Кого в засаду посажу, кого по деревням отправлю. Сам к бабке Павле поскачу с пятеркой бойцов, может она, что знает, если нет, может у лесной нежити, что спросит. Короче, никуда эти сволочи от нас не денутся. Справимся.

— Вот и займись этим, — кивнула Горбылю Галина.

* * *

— Слышь, хозяйка, чую пригляд за избой нашей. Глазом недобрым смотрят, подлость зробить хочут, — маленький человечек в расшитой рубахе, подпоясанной бечевой, с ухоженной бородой на лице, стоя у печи, невероятно сочным баском поделился с ведуньей своими выводами. — Трава еще не везде проклюнулась, а так бы у лугового спросили, хто энто за нами погляд ведет. И, ведь чую, недалече вражье око.

Из-за печи появилась Востуха — водимая домового.

— Никак, хозяйка, нас тати снова грабить пожаловали? — забеспокоилась мелкая берегиня домашнего очага и хозяйства.

— Сейчас поймем, откуда ветер дует! — успокаивающе, произнесла бабка. — Ты, Олена, сиди в избе, не вздумай выходить, чтобы не случилось. Поняла?

Ленка, сидящая за столом за разбором сухих прошлогодних трав, не сразу и въехала в разговор домашней нежити с бабкой, увлекшись работой.

— А, что такое, бабуля?

— Я, говорю, сиди за столом, работай, из избы не выходи.

— Хорошо.

Остановившись перед дверью, ведунья на миг призадумалась. В это время, хвостатый, черношкурый бандит, кот Игрун, соскочив с Ленкиных коленей на пол, подбежал к бабкиным ногам, заурчав, стал тереть загривок о них. Не обращая никакого внимания на животину, Павла зашептала заговор:

— Выйду из избы не дверьми,
Из двора не воротами -
Мышиной норой, барсучьей тропой, окладным бревном;
Выйду через густой лес, на широко поле,
Поднимусь на высоку гору,
Ты, Ярило, положи тень мне под ноги,
Звезды ясные, поднимите ее на небо,
Ты, луна, призрачным светом, дай ее мне в руку.

Ленка с интересом наблюдала, как вокруг бабкиной фигуры образовалась энергия, обволакивая ее, словно в кокон. После заключительных слов наговора, кокон распался, и оболочка его втянулась в левую руку ведуньи. Оттолкнув от себя входную дверь, бабка Павла шагнула на улицу и тут же, невидимая сила отбросила ее тело назад в избу. Бабка из последних сил выбросила в открытую дверь накопленный сгусток энергии и он, расправившись в дверном проеме на сформированный Павлой фантом, метнулся прочь от раскрытой настежь избы. Дубль черного кота и ведуньи споро мчались через поляну к лесным зарослям. Со стороны луга, ближе к противоположным от избы деревьям, послышалась ругань:

— Трут! Увалень косорукий, ты промазал! Стреляй же, стреляй! Уйдет.

Послышался шелест пущенных стрел. Ленка, стоя у открытой двери, видела поднявшегося с земли воина, громко ругавшего напарника, видела тень бегущей бабки Павлы, через которую насквозь пролетали стрелы второго, невидимого ею человека.

— Дочка, закрывай скорее дверь на щеколду, — проскрипел из-за спины голос ведуньи. — Эти тати нас не грабить, а убивать пришли.

Ленка на автомате потянула на себя дверь, закрыла ее, поставила деревянную щеколду на стопор.

«На долго ли выдержит? Если два здоровенных лба возьмутся ее ломать», — подумала девушка.

Обернувшись к бабке, ужаснулась. Та лежала на полу, привалившись плечами к стене печи. В правой груди торчала черная стрела, оперенная перьями серого цвета.

— Бабушка, — склонилась она над ведуньей. — Бабушка, что мне делать? Ты только не умирай, — запричитала над раненой. Все навыки, заложенные в нее знахаркой, сразу куда-то выветрились. Рядом с Ленкой, застыли столбами представители маленького народца, домашняя нежить, уставились на бледное лицо хозяйки.

Между тем, с улицы раздавались непонятного происхождения звуки, завершившиеся отборным русским матом, потом ненадолго все стихло. Снова послышался людской говор и звуки издаваемые лошадьми. В дверь громко затарабанили и Ленка, узнав голос Горбыля, с радостью бросилась откидывать щеколду.

— Сашка, — повисла на шею со слезами. — Бабулю подстрелили, гады!

— Значит, все-таки не успел.

Сашка, отодвинув девушку в сторону, прошел в избу и, не обращая внимания на ушастую, глазастую мелкоту, склонился над бабкой, разглядывая в какое место угодила стрела. Ведунья приоткрыла глаза, замутненным взором всмотрелась в Сашкино лицо.

— Что же ты, Брячеславна, так подставилась? Судя по лежкам, эти козлы тебя давно выпасали.

— Вот, Олексаша, такое со мною случилось. Думала успею, подозревала воры за рухлядью пожаловали.

— Ага, а это киллеры, мать их так, свисток им в задницу, прогуляться вышли. Людогор, где ты там? Кладите бабку, вместе с Сувором на стол.

Аккуратно взгромоздили Павлину на стол, та ойкнула, ощутив боль.

— Полегше, трутни косолапые.

— Батька, да мы и так…

— Ленка, чего стоишь, уставилась, иди сюда, свою бабку лечить будешь. Ты давай, Брячеславна, командуй. Сразу не скопытилась, чего ж теперь о смерти думать. Ты еще нас всех переживешь, болезная!

— Спасибо, Саша, за слова твои ласковые, — интонация ехидства проступила из уст знахарки. — Вы меня под локотки аккуратно приподнимите. Та-ак. Олена, смотри. Наконечник стрелы видишь?

— Да, бабуля. Он из спины, считай на вершок, вышел.

— Вот и хорошо. Саша, у тебя сил поболе, обломи его. Только помни, что остальная стрела во мне торчит.

— Не боись, старая, я мигом, не больно и без анестезии.

Со стороны бабкиной спины послышался звук ломаемой сухой рейки.

— Ой!

— Все, все, Брячеславовна, вот наконечник, — Сашка продемонстрировал окровавленный наконечник печенежской стрелы.

Отдышавшись, старуха глянув полными слез глазами на Сашку, молвила:

— Теперь резко выдерни сам черен.

— У тебя, Брячеславна, выпить чего есть?

— Я, потерплю уж как нибудь.

— Да нет, я для себя. Чтоб в руке твердость была.

— Я, тебе, лайдоку, щас такого зелья налью, чтоб руки были твердыми, как камень, а в портах естество в мякиш превратилось.

— Ну коли шутишь, по-оехали, — Сашка схватил черенок стрелы обхватом и резко дернул.

Бабкино сознание провалилось в небытие, из раны хлынула кровь.

— Ленка, дальше уж ты сама, Сувор тебе поможет. Пойдем, Людогор, улов поглядим, глядишь чего интересного узнаем.

Горбыль вместе с Людогором вышли из избы. У коновязи стояли привязанные к ней три пары лошадей. Трое наворопников оживленно о чем-то болтая, не обращали внимания на тела татей у себя под ногами. Один тать был связан кожаными ремешками по рукам и ногам, лежал монотонно поскуливая на одной ноте. Тело второго, распростерлось, раскинув руки, лицо выпачкано кровью, между широко открытых глаз аккуратно торчал арбалетный болт.

Гобыль подошел к бойцам, спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Говорил, о чем-нибудь пленный?

— Батька, дык мы эту падаль и не спрашивали, — за всех ответил Ослябь.

— Поставьте его на ноги. Сам поспрашаю.

Сильные руки вздернули живого татя кверху, поставив его перед сотником. На его бледном лице, испачканном грязью, еще непросохшей после дождя поляны, виновато бегали глаза, не желая остановиться и взглянуть в лицо стоявшему перед ним человеку.

— А, скажи мне, чмо болотное, кто ж ты у нас будешь? Трут или Умысл?