Александр Забусов - Кривич

• Название: Кривич
• Автор: Александр Забусов
• Жанр: Фэнтези

Рукопись можно отнести к разряду славянской фэнтэзи. Все персонажи из настоящего времени имеют реальных прототипов живых или ушедших в Ирий. Рукопись рассчитана на людей, которым интересна история Руси, жизнь, быт и мифология средневековых славян, интересны приключения, встреча с непознанным и некоторые подробности жизни и менталитета нашей армии.

Что побудило написать фантастическую историю? Прожит большой отрезок жизни, вереница событий осталась в памяти, навсегда ушли люди, принимавшие участие в судьбе офицера, но еще остались друзья и сослуживцы, о которых хотелось бы рассказать, вот только многого рассказывать еще долго будет нельзя. Поэтому жанр фэнтэзи, история Руси и приключения персонажей дают возможность познакомить с теми, кто дорог или встречался на жизненном пути. Что может быть главным в книге профессионального военного, кроме как рассказ о том, что есть такая профессия — Родину защищать, даже за ее пределами, даже спустившись на десять веков назад. Оригинальность, в том, что на протяжении всего повествования о деятельности наших современников в 10-м веке, параллельно дается информация о жизни армии в нашей действительности, о ее проблемах, мыслях и разного рода высказываниях военнослужащих в адрес руководителей державы, которой они служат. В повествовании присутствует разумная доля юмора, т. к. в наше время без юмора жить сложно.

Итак, о самой рукописи. Время и место действия: 2000-й год — Подмосковье; 10-й век н. э. — княжество Черниговское, Переяславское, Ростовское, Полоцкое, Киевское, царство Болгарское, Дикое поле, полуостров Крым.

Словарь терминов и слов имеется в конце рукописи.

---

— Слушаюсь!

Поскакав вперед по дороге, Павел на глазах у сослуживцев растворился в мареве в одночасье спрессовавшегося воздуха перед мордой его коня, миг и он стал невидим. Только по звуку можно угадать, что где-то впереди скачет всадник.

Не торопясь, цепочка всадников растянулась по дороге.

«Сейчас определимся с ночевкой, устроим себе лежку, перекантуемся как-нибудь до утра. Надо будет еще до света поднять народ, как говорится: «Время — деньги». А для нас, актуальнее: «Время — чья-то сохраненная жизнь». Чтобы не произошло нужно выжить».

Уже в сумерках, вороп подъехал к спешенному, наблюдающему за движением воев, Павлу Он стоял у мало заметной в лесной темени тропы.

— Метров триста отсюда, в лесу пятачок, поросший редколесьем. Поляной назвать трудно, но все разместятся, — доложил Пашка.

— Веди.

Лес надвинулся на путников сплошной чернотой, застил и землю и небо, и воздух, обнял прелым сладковатым запахом, постелил им под ноги мягкие, неслышные мхи. Добравшись до искомой полянки, дружинники наломали с елей лапника, бросив его на землю, сверху постелили попоны, постели готовы. Обиходили лошадей, сами заправились сухомяткой. Стемнело окончательно. Поделив ночь на две смены караула, Сашка улегся спать, оставив за собой дежурство в «час волка».

* * *

— Есть кто живой?

На громко произнесенный вопрос, ответа не последовало. Большой терем, как и вся деревня, был пуст и молчалив.

Солнечным утром десяток Горбыля пересекли черту настеж открытых ворот северянской веси. Деревня встретила прибывших людей тишиной улиц. Ни лая собак, ни мычания и блеяния скотины, ни людского говора, наворопники не услышали. Проезжая по улице, Сашка наблюдал картину погрома. Открытые калитки, кое-где створы ворот, избы ощеренные выбитыми дверьми, встречались проломы в крышах.

— Разобрались парами, проверяйте избы, может кого живого найдете. Хлуд веди к боярской хате.

Стоя в светлице боярского терема, Горбыль анализировал ситуацию, в которую окунулся по самые ноздри. Он уже успел прочесть послание неизвестного. Кусок бересты, пришпиленный острым небольшим ножом к столешнице длинного стола, на котором ровным, каллиграфическим почерком, было написано: «Вы все здесь подохнете. Вас заживо сожрут. Спасайтесь, если сможете».

«Однако, большой оригинал. Заботится о нас, предупреждает. Цирк уехал, клоуны остались. Ты, родной, в доблестной Российской армии не служил, знал бы, спецназ не сдается. Мы тебя, урода комнатного, сами сожрем, кровь по капельке выпьем».

Послышался топот бегущих ног, в помещение вбегали подчиненные.

— Что топаете, как слоны в посудной лавке?

— Там, это, батька, — запинаясь от волнения, подал голос Людогор. — Там, во всех домах живых нема! Обглоданные кости людей и животных, стены в потеках крови, кое-где куски мяса валяются, оторванные головы, людские. Даже собак пожрали, людоеды проклятые.

Бойцы стояли в молчании, поглядывая на своего командира. На бледных лицах читалось ожидание приказа, понуждающего к действиям.

— А, вы чего ожидали увидеть? Думали, что упыри вас здесь хлебом — солью, всей толпой встречать выйдут. Вот, мол, отведайте уважаемые, нашего угощения! Так, что ли?

— Что делать будем, батька? — за всех задал вопрос Людогор.

— Слушай приказ! Работаем боевыми двойками. Быть готовым к реальному бою, не расслабляться. Хлуд.

— Я, батька!

— Сколько у боярина в дружине воинов было?

— Двадцать семь, вместе со мной, Трутом и Умыслом.

— Значит, осталось двадцать четыре, приплюсуем сюда боярина, двадцать пять. Короче, самым тщательным образом, прочесываем территорию деревни. Ищем свежие захоронения. Нашли, раскапывайте. Трупы вытаскивать на солнышко и кол осиновый в грудину. Обезвреженных упырей сносить и складировать на дорогу центральной улицы. Времени у нас, до захода солнца. После пересчета, трупы сжечь. Не успеем, тогда пипец нам настанет. Я ясно выразился?

— Да-а! — ответил хор голосов.

— Тогда вперед и с песней!

Территорию веси проходили словно неводом. На расстоянии видимости, пара страховала друг друга, и дело пошло. На заднем дворе одной из халуп нашли первых трех упырей. Свежекопаная земля указала на то, что под ее слоем, что-то есть. Тут же, из хозяйского сарая были извлечены две лопаты. Привычные с детства к работе на земле, русичи стали копать, отбрасывая землю, не заботясь, куда она упадет. Быстрей! Быстрей! Пот стекал между лопаток вдоль спины. Что-то есть!

— Отгребай!

Из земли проявилась нога, обутая в кожаный поршень.

— Есть, отбрасывай землю. Братцы! Кажись, нашли!

Те из бойцов, кто был поблизости, подбежали к раскопанной яме. Заглянули в нее. На глубине четырех локтей, не более, в яме лежали трое покойников, уложеных в рядок. Двое в холщевых рубахах и портах, заляпанных бурыми пятнами несвежей крови, на третьем, кроме всего этого, присутствовала кольчужная рубаха дружинника. Оба разведчика, нашедшие первое захоронение, даже не разглядывали кого нашли, чего там разглядывать, мертвяк, он мертвяк и есть. Ухватили за руки, за ноги, перебросили через край ямы.

— Принимайте, оттаскивайте.

Схватили следующего.

— Принимай!

Только когда все три трупа оказались за пределами ямы, воины рассмотрели их. Осмотр поставил бойцов в ступор. Перед ними лежали упитанные кровью трупы — тучные, раздутые и румяные. От них исходил противно-приторный запах застоявшейся испорченной крови. Появление сотника было даже не замечено.

— Чего встали, козыри дивные? Расслабились. Где осиновые колья?

— Так в мешках же!

— А должны быть под рукой. Пашка! Мухой прожужжал, колья сюда.

В отдалении послышался возглас:

— Нашли — троих!

Чуть дальше, новый выкрик:

— Мы нашли захоронение. Копаем!

— Так, ребятки, — удовлетворенно потирая руки, произнес Горбыль. — Кажись дело пошло. Пашка! Ну, где ты там?

Подбежал запыхавшийся Павел, с мешком за спиной. Вывалил колья у ног сотника. Горбыль взял один в руку. Свежевыструганый, обработанный, он лег в ладонь удобно, будто боевой нож. Подошел к троице трупов, загорающих на солнце.

— Смотри сюда, орлы, и делай как я. Резкий удар, и обязательно один. Повторений не допускать. Ведунья говорила, что кол можно вбивать в грудину, можно в спину, это без разницы, но обязательно с одного раза. Отошли все на пару шагов назад, чтоб кровью вас не забрызгал. Бабка рекомендовала, под кровь вампира не подставляться.

Сашка присел над одним из упырей, примерился и с размаху вогнал кол мертвецу между ребрами, прямо в сердце, погрузив его до половины в плоть упыря. Мертвец дернулся, засучил конечностями, изо рта его ощерились два ряда крепких, словно капкан, зубов. На мгновение в мертвых, открытых глазах, промелькнула искра сознания, и тут же потухла. Мертвое тело сделало выдох и затихло навсегда.

Сашка тоже сделал выдох, нервное напряжение с него спало.

— Готов, зараза. Отмучился. А нам еще куролесить до самого вечера.

Повернул лицо к подчиненным.

— Ну, видели? Уяснили? Сложного ничего нет. Один удар, ра-аз и ку-ку! Людогор, ты следующий. А вы пока с третьего кольчугу снимите. Через железо, подозреваю, вам кол несподручно вгонять будет. Работайте, я к следующим пошел. Не забудьте трупы к дороге сносить.

Сашка подошел ко второй группе, нашедшей захоронение упырей.

— Ну, что у вас тут, Рылей?

— Сам смотри, батька. Трое.

— Ну, так и чего вы на них уставились, как солдат на вошь? Ох, мать моя женщина. Ведь говорила же мне, Сашенька, иди в гинекологи, и руки в тепле и деньги всегда. Нет, офицером захотелось стать. Давай кол, показывать буду.

К обеду, детально прочесав всю весь, нашли девятнадцать упырей. Прошлись еще раз. Хоть убейся, больше захоронений не было.

«Куда бы я сам их закопал, если б подляну хотел сделать? — призадумался Сашка. — Территорию прочесали. Осталось, разве что, за частоколом пройтись, да в халупах поискать, полов то в них нет, люди бедно жили, полы земляные. А, вдруг!».

— Так, орлы мои сизокрылые. Слухай сюды. Людогор, берешь напарника из своей двойки, пошуруйте за частоколом. Хлуд, ты с двойкой Рылея обходите избы, шукайте захоронки в земляных полах. Остальные, сноси всех в одну избу, облейте все внутри и снаружи маслом и поджигайте. Я в боярском тереме ожидаю от всех докладов и думу думаю, как нам эту ночь пережить, если остачу не найдем.

Сашкины раздумья прервало появление неизвестного. Открылась дверь, и в светлицу спокойным шагом вошел монах в черной рясе, с серебряным крестом на груди. Он проследовал к столу и уселся напротив Горбыля, разглядывая его в упор. Сашка и не подумал вскакивать с места, задавать глупые вопросы, вроде того: «Кто ты есть? Как ты сюда просочился?». Он уже понял, что перед ним византиец, устроивший весь этот цирк.