Александр Забусов - Кривич

• Название: Кривич
• Автор: Александр Забусов
• Жанр: Фэнтези

Рукопись можно отнести к разряду славянской фэнтэзи. Все персонажи из настоящего времени имеют реальных прототипов живых или ушедших в Ирий. Рукопись рассчитана на людей, которым интересна история Руси, жизнь, быт и мифология средневековых славян, интересны приключения, встреча с непознанным и некоторые подробности жизни и менталитета нашей армии.

Что побудило написать фантастическую историю? Прожит большой отрезок жизни, вереница событий осталась в памяти, навсегда ушли люди, принимавшие участие в судьбе офицера, но еще остались друзья и сослуживцы, о которых хотелось бы рассказать, вот только многого рассказывать еще долго будет нельзя. Поэтому жанр фэнтэзи, история Руси и приключения персонажей дают возможность познакомить с теми, кто дорог или встречался на жизненном пути. Что может быть главным в книге профессионального военного, кроме как рассказ о том, что есть такая профессия — Родину защищать, даже за ее пределами, даже спустившись на десять веков назад. Оригинальность, в том, что на протяжении всего повествования о деятельности наших современников в 10-м веке, параллельно дается информация о жизни армии в нашей действительности, о ее проблемах, мыслях и разного рода высказываниях военнослужащих в адрес руководителей державы, которой они служат. В повествовании присутствует разумная доля юмора, т. к. в наше время без юмора жить сложно.

Итак, о самой рукописи. Время и место действия: 2000-й год — Подмосковье; 10-й век н. э. — княжество Черниговское, Переяславское, Ростовское, Полоцкое, Киевское, царство Болгарское, Дикое поле, полуостров Крым.

Словарь терминов и слов имеется в конце рукописи.

---

— Это партизанский отряд. Я знаю. Костяк заставы останется у дороги, образуете засаду, разъезды веером разойдутся по местности, ну и гонцов надо будет не по одному посылать. Еще вопросы?

Поднялся с места Олесь.

— Батька, это вроде мое дело — разведка. Почему другого посылаешь?

— Потому что по второй профессии, для тебя основной, ты диверсант. Предполагаю, что это качество вскоре будет, ой как востребовано. Садись. А для тебя, боярин, еще раз повторюсь. Ваше дело только разведка и присланные вовремя сведения. Иди, готовь людей, больше тебя не держу.

Поклонившись, Бранислав ушел. Монзырев поднялся на ноги, потянув натруженную за день спину, прошелся по сравнительно небольшому помещению.

— Ну-у! — опять не выдержал воевода.

— Что ж, слушайте диспозицию. Здесь, в Доростоле, у Святослава двадцать тысяч воинов, с натяжкой, считая просочившихся с юга максимум двадцать две. Не более. Это вместе с нами. Венгры с печенегами, ранее составлявшие легкую конницу войска, благополучно сбежали. Помощи ждать неоткуда, надеяться не на кого. Ванька, базилевс ромейский, ведет с собой только одной отборной пехоты, двадцать тысяч гоплитов, да всадников, тысяч пятнадцать будет, ну и разной мелкой шелупони, умеющей пользоваться ножиком, еще тысяч пятнадцать набежит. Короче, полная жопа. Кто не согласен, может высказаться.

Боярин Ярослав поднявшись, ступил ближе к Толику, приосанившись, выпятил грудь вперед. При тусклом свете коптящих светильников, Монзырев рассмотрел, как налилось кровью его лицо, глаза метали молнии.

— Что нас пугаешь, живота гонезе? Потребуется, так все здесь костьми ляжем, а кощеями у ромеев нам не бывать!

Монзырев, соглашаясь кивнул.

— Тут ты прав, пугаться поздно, да и не нужно. Баловство это все. Но расстановку сил вы должны осознавать. Наша задача, как можно больше уничтожить врагов, самим по возможности выжить. Ну, и чтоб не дай бог князь не погиб.

— В точку, херсир!

— А посему, своим людям все обсказать, разъяснить и настроить только на победу. Боря?

— Здеся я, батюшка, — Боривой выглянул из-за спины Ратмира.

— Припасы, которые привезли с собой, экономь. Нет. Запрещаю вообще употреблять. Плати деньги, переплачивай, но покупай продукты у болгар, и чтоб НЗ у тебя лежало в неприкосновенности. Кажется, все сказал. Расходитесь, ночь длинная, впереди вас ждут великие дела. Ну, а я тоже не из железа, мне хоть иногда все-таки отдых нужен. Воевода, спозаранку жду тебя здесь. Доброй ночи всем.

Толик подошел к окну. Дневная духота в безветрие и сам дом, пропитавшийся Дунайской сыростью, никак не способствовали доброму сну.

— Ха-ха, — он вспомнил, как когда-то Леха Волков, еще в той, прошлой жизни, рассказал, стоя на плацу, свой сон.

«Просыпаюсь среди ночи в холодном поту. Приснилось, что часть вывели на учения, а подразделение обеспечения оставили на зимних квартирах. Толком ни пожрать, ни поспать. Нашел место, уютно кровать стоит, даже наволочка с простыней имеется. Жарко, разделся, улегся, заснул. Ночью просыпаюсь, будто душит кто. Смотрю, а это подполковник Дьяконов рядом со мной и тоже раздетый лежит, душит меня и внятно так бормочет: «Ну, иди сюда, моя Наташенька!». Меня с кровати пружиной унесло. Так я и на самом деле с кровати чебурахнулся, даже шишмарь себе об тумбочку поставил. Оклемался, пригляделся, лежит на другой половине кровати моя ненаглядная Наталья Сергеевна. Вот так! К чему бы это такой сон?». А ближе к обеду, Леху за что-то выдрал Дьяконов. Вот и не верь после этого снам. Видно, приснился с четверга на пятницу, зараза.

«Как бы и мне, при такой духоте чего-нибудь подобное не приснилось».

Уже лежа на деревянной кровати, оставшейся от прежних хозяев, услышал за окнами до боли знакомую, любимую им песню, принесенную в этот мир безбашенным Андрюхой Ищенко и пустившую корни в Гордеевом городище:

   Над Кубанью над рекой,
   Под зеленым дубом,
   Повтречалася казачка
   С парнем черночубым.
   Ой-да, ой-да, да, ой-да,
   Ой-да, ой-да, да, ой-да,
   Повстречалася казачка…

Толик даже не почувствовал, как провалился в тревожный сон. А, завтра была война.

* * *

Еще затемно через городские ворота процокали копыта лошадей. В ночь, в сторону Плиски уходили две сотни засадников. Следуя в колонну по два, мелкой рысью уходили те, кто должен стать глазами и ушами защитников Доростола. Дорога углубилась в лес, заставив потемнеть серые сумерки нового дня.

— Скоро с небес глянет на нас Ярила, расплещет брезг по округе. Как думаешь, боярин, насколько далеко отъехать от градских стен надобно? — задал вопрос Браниславу Пещак, слегка придержав коня, чтоб боярин смог на полкорпуса продвинуть свою лошадь, оказавшись, стремя в стремя с ним.

— Мыслю, верст на десять-двенадцать отъедем, нам же еще оттай у дороги, нырищу присмотреть придется, да разъезды разослать.

— Правильно мыслишь, боярин. Остроух!

— Здесь, сотник.

— Скачи вперед, поторопи передовых. Сотня-я! Галопом, ма-арш!

Расплескав лучи по небесной синеве встало над лесом солнце. К месту засады подтягивались разъезды русов, разосланные по дорогам и тропам. Соскакивая со взмыленных лошадей, в спешке переводя дух, докладывали Пещаку о подходе византийского войска. Поразмыслив, сотники приняли решение.

— Будем продолжать наблюдение дальше. Остроух, возьмешь пятерых воев из своего десятка, скачи в Деревестр к князю, скажи, ближе к обеду пусть встречает большое войско ромеев под стенами града. По переду войска идут дозором сильные отряды легкой кавалерии, за ними катафракты и пехота. Все понял?

— Понял, сотник.

— Тогда торопись, назад не ворочайся, оставайся в граде.

Обратился к молодому боярину:

— Предлагаю оседлать дорогу с обеих сторон. Схоронимся, пропустим воинство, а там боги подскажут, что делать и где у ромеев слабое место. А уж когда наши в бой вступят, то и мы с тыла подмогнем.

— Согласен, Пещак. Только зачем воев делить?

— А вдруг кого из нас заметят, так другой неприятелю в спину и ударит.

— Добро.

Враг не заставил себя долго ожидать. По дороге ведущей к Доростолу, на рысях шел большой отряд легкой конницы, ведомый крепким, дюжим трибуном, разодетым в дорогие одежды и заказной доспех. Для отряда малоазиатских всадников, такая работа была рутинной, они прошли не первый поход, так что уверенность и знание положений поиска, читалось на их лицам. Следуя плотным строем, прикрываясь с обеих сторон щитами, воины вглядывались в лесную зелень, отступавшую от каждой стороны дороги на добрую стадию.

Может быть всадники Феодора Мисфианина так бы и прошли мимо засады русов, не приметив ее, если бы в сотне Пещака были бы исконно его воины, но сборная солянка, собранная из пришлых, нарушила первоначальный замысел сотников. Вольница до добра не доводит. Сухобор, один из пятидесятников, открыто возмутился проходом византийцев:

— Знаете, что они делали с нашими в Преславе? А ну, давай хлопцы пощекочем ромеев!

— Сухобор, охолонись!

— Их не боле двух сотен тут!

— Т-ты…

— Стрелами их, браты!

В ромейский отряд полетели стрелы, вонзаясь в щиты, лошадей и людей. Деваться было некуда.

— В седла! Гайда за мной! — подал команду сотник.

— Гик! Гик! Гик! — лава засадников выскочила к дороге, не успевая набрать разгон для удара, ощетинилась пиками. Из-за спин передовых, по византийцам тренькали стрелы тыловой поддержки, непрерывно срываясь с тетивы луков.

Боярин Бранислав сразу не понял случившегося, но сориентировался быстро.

— Всем стоять на месте! Стреляйте в спины византийцам!

Сам наложил стрелу на тетиву, прицелившись, пустил ее в спину азиату, готовому дать отпор конной лаве. Сотня дружно, одну за другой пускала стрелы из лесного кустарника.

Предсмертные крики раненых, падение с лошадей убитых, конское ржание, все смешалось. На дороге происходила рукопашная свалка. Русы выжившие после гибели Преслава, словно взбесились, волками набросились на добычу, даже в предсмертный час, лишившись оружия, зубами грызли врагов. Ор, гвалт, стоны и крик на всем промежутке дороги, это была просто бойня. Командир византийцев Феодор Мисфианин потеряв щит использовал вместо него тело мертвого русича, рубился мечом, рубил, рубил направо и налево врагов лезущих к нему в попытке достать. Ромейский отряд истаял на глазах. Остался малый пятачок греков вокруг своего командира-силача и русы повсюду, куда не кинь взгляд. Всю дорогу усеяли трупы людей и лошадей.

— В седла! — подал команду Бранислав. — За мной, ма-арш!

Пришпорив коня, первым вырвался на нем из леса. Повел свою сотню, приняв вправо от бойни, к идущему на рысях к новому отряду греческих всадников, выходившему на оперативный простор, минуя излучину небольшой речушки.