Эдуард Фавр - Эд, граф Парижский и король Франции (882-898)

• Название: Эд, граф Парижский и король Франции (882-898)
• Автор: Эдуард Фавр
• Издательство: ЕВРАЗИЯ
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-91852-154-0

Король Эд (888-989) — заметная фигура французского Средневековья. Победитель норманнов, первый король из династии Капетингов — третьей королевской династии Франции, — Эд был главным действующим лицом эпохи, когда империя Карла Великого распадалась под бременем внутренних распрей и неурядиц и натиском скандинавских захватчиков-викингов. Последняя попытка восстановить каролингскую империю завершилась провалом: император Карл III Толстый так и не сумел эффективно управлять наследием Карла Великого и защитить своих подданных от норманнской угрозы. Это стало очевидно под стенами осажденного викингами Парижа, героически обороняемого будущим королем — графом Эдом. Последний каролингский император был низложен, и на смену единой империи окончательно пришли новые королевства — Франция и Германия. Эд Парижский стал королем Франции. Швейцарский медиевист Эдуард Фавр показал, как неумолимая логика событий заставила теперь уже и Эда бороться за трон с внутренними врагами и непокорными сеньорами, позабыв о набегах скандинавов. Новый монарх, выдвинувшийся из аристократии благодаря своим талантам военачальника, стал настоящим символом того неспокойного времени, когда уходила в прошлое каролингская цивилизация и на горизонте смутно начинали вырисовываться новые политические и социально-экономические структуры.

---

Господам Габриэлю Моно и А. Жири с сердечной признательностью

ВСТУПЛЕНИЕ

Царствование, которое я собираюсь рассмотреть, — не более чем эпизод в истории упадка Каролингов. Эд начал свое поприще с подвига, который представляется высшей точкой так называемого «военного или героического периода»[1] истории Робертинов; но вскоре ощущение, что он неспособен преодолеть внутренние трудности, похоже, охладило его первоначальный пыл и сделало тяжелей скипетр в его ослабевшей руке.

В течение этих десяти лет (888–898) не было создано ничего, что имело бы отношение к институтам; упадок Империи, развитие феодальной системы продолжались, какой бы государь ни занимал престол. Царствование Эда было абсолютно каролингским; его ничто не отличало от царствований Карломана или Карла III. Но совсем иное значение имело оно с точки зрения династической: престижу и незыблемости власти потомков Пипина и Карла Великого был нанесен смертельный удар. Западная империя распалась на части; на трон, которому предстояло стать троном Франции, взошел новый человек; тем самым он создал прецедент. Известный афоризм гласит: «В составе царствующих домов есть лишь один безродный выскочка — это их основатель»[2]; значение Эда было значением основателя. Если он не создал никакого нового института, то по крайней мере в течение своего правления он придал отчетливую форму той власти, которая до него была еще размытой, — власти герцога франков; он закрепил за своей семьей эту власть, давшую доступ к трону.

Понятно, что, изучая истоки династии, занявшей столь большое место в истории десяти последних веков, историк должен обратиться к некоторым вопросам, ответы на которые могли бы исказить патриотизм или партийный дух, равно неуместные; я полагаю, что рассмотрел проблемы происхождения Робертинов и отношений Эда и Арнульфа со всей беспристрастностью, какой только можно пожелать, — залогом этого служит мое гражданство[3].

Последние годы IX в. были чрезвычайно беспокойным временем; дипломы этого периода встречаются редко, анналы и хроники по большей части фрагментарны или не слишком точны. Порой наш герой исчезает на долгие месяцы, и выяснить его местоположение не удается. Еще менее известны биографии второстепенных персонажей драмы; я не пытался заполнить лакуны в жизненном пути короля рискованными домыслами, не объединял несколько персонажей-тезок, чтобы составить более полную биографию, приписывая одному лицу поступки нескольких. В очень редких случаях, утратив надежду точно выяснить факты, я заменял их научно обоснованным и здравым предположением. Я гнал от себя ту ложную уверенность, какую порой усваивает ученый, работающий над материалом об этих темных временах, и которая очень часто объясняется просто тем, что он устал от поисков.

Источники, к которым я обращался, слишком известны, чтобы существовала необходимость рассматривать их подробно. Ограничусь несколькими словами об основных из них.

«В Средние века, чтобы на свет появились исторические сочинения, требовалось какое-то исключительное событие либо влияние некоего выдающегося человека. Поэтому в исторической литературе постоянно обнаруживаются лакуны, повествование имеет прерывистый характер. Оно всецело зависит от политической жизни: когда она становилась вялой или слишком бурной, сводясь к столкновениям, жестоким по характеру, но мелким по целям, уже не находилось никого, чтобы о ней рассказать»[4]. Если эта альтернатива в эпоху, исследование которой предпринимаю я, действительно встречалась слишком часто, то, с другой стороны, осада Парижа была как раз одним из событий, которые можно считать исключительными; поэтому она вызвала к жизни поэму Аббона, монаха из Сен-Жермен-де-Пре, который пережил осаду[5] и сочинил на ее сюжет поэму из трех книг. Третья книга была добавлена исключительно затем, чтобы достигнуть числа Троицы[6], и никакого исторического значения не имеет. Первая книга и вторая до стиха 451-го посвящены осаде Парижа; рассказ, который они содержат, очень точен, и его постоянно подтверждают «Ведастинские анналы»: содержание обоих текстов на удивление совпадает, хотя по стилю они очень различны, ведь один написал скупой на слова анналист, а другой — стихоплет, проникнутый духом выродившегося классицизма, пафос которого подпитывала память о перенесенных им страданиях.

Поэма Аббона посвящена осаде Парижа, а не Эду, который до смерти Гозлена и даже после своего восшествия на престол занимает в повествовании очень немного места. Вся книга I и первый 451-го стих книги II были написаны после осады и во время восшествия Эда на престол. Если принять во внимание очень высокую точность в деталях, сдержанность, с какой Аббон высказывается о позорном договоре, заключенном императором под Парижем, было бы соблазнительно полагать, что эта первая часть поэмы была почти целиком написана в царствование императора Карла III, сразу же после осады. Правда, Эд почти с самого начала характеризуется как будущий король[7], но разве не мог Аббон добавить это определение в ходе последней редакции поэмы? Так или иначе, книга I и первые стихи книги II были написаны самое позднее в начале 888 г.

Когда осада закончилась и Эд стал королем, рассказ Аббона полностью изменил свой характер, он сделался уклончивым, а хронология — запутанной. Первая часть поэмы завершается стихом 451-го о восшествии Эда на престол (888 г.). Потом (стихи 452–453) Аббон упоминает первый поход Эда на аквитанцев, имевший место в 889 г.; далее (стихи 453–464) возвращается в 888 г., говорит об осаде Mo норманнами и язвит Эда стрелами своей иронии; в стихе 467 и следующих он говорит о мире, который Эд заключил с норманнами под Парижем в 889 г. Перечислив, таким образом, не самые славные деяния своего героя, он возвращается к его подвигам[8] и рассказывает о битве при Монфоконе, а потом о походе в Аквитанию в 893 г. Наконец, он говорит несколько слов о борьбе между Эдом и Карлом Простоватым, но, поскольку его герой больше не совершает блестящих деяний, он отказывается воспевать Эда. Всю эту часть поэмы Аббон сочинил после 895 г.[9] и раньше смерти Эда[10]. Он осыпает Эда упреками (1. II, vers 588 et suiv.) как государя, гнева которого больше не боится, потому что скипетр выпадает у того из рук. В этой второй части книги II Аббон не говорит ни об отношениях Эда и Арнульфа, ни о противодействии Фулька, ни о казни Валькера; он торопится закончить поэму, сожалея, что вернулся к ней. Нам кажется, что первоначально он собирался закончить ее на стихе 451-го[11]. Возможно, он нашел, что вторая книга слишком коротка по сравнению с первой, и это соображение побудило его продолжить. Поэт, написавший третью книгу, чтобы достичь числа Троицы, был вполне способен удлинить вторую ради того, чтобы удовлетворить потребность в симметрии.

Главный источник по всему царствованию Эда — это «Ведастинские анналы», составленные в монастыре Сен-Вааст близ Арраса неизвестным автором. Этим анналам свойственна вся точность официальных анналов Западно-Франкского королевства, притом что автор, абсолютно независимый от двора, мог себе позволить выражать свое мнение без околичностей: он несколько раз свободно высказывается о поведении властителей. Это абсолютно надежный путеводитель по царствованию Эда: так, за 886 г. Анналы упоминают проход через Кьерси армии Карла III, пришедшего на помощь Парижу, и этот факт подтвержден дипломом. Главное место, естественно, занимает борьба с норманнами; рассказ об осаде Парижа, который они приводят, отличается примечательной точностью и может служить путеводной звездой для движения сквозь запутанный рассказ Аббона. Однако анналист совершил одну ошибку в записи за 889 г.[12]: он использовал свое излюбленное, очень расплывчатое выражение «circa autumni tempora» [к осени (лат.)], говоря о возвращении норманнов в Париж — событии, которое надо датировать июнем или июлем.

Кроме поэмы Аббона и «Ведастинских анналов», Западно-Франкское королевство дало третий источник, совсем в другом жанре, — «Историю Реймсской церкви» Флодоарда. Родившийся в Эперне, учившийся в Реймсе, в школе, восстановленной архиепископом Фульком, Флодоард приобрел в этом городе большое влияние; он принимал участие во всех событиях, потрясавших архиепископство в первой половине X в., и умер в 966 г. Написав «Хронику», он в 948 г. принялся за «Историю Реймсской церкви»; в его распоряжении были архивы архиепископства. Конкретно для времен Эда Флодоард приводит только анализ или фрагменты переписки архиепископа Фулька. Понятно, какую ценность имеют эти регесты; к несчастью, они иногда слишком коротки и включают не все сведения, какие, вероятно, содержали оригинальные письма. К тому же эти извлечения, эти регесты не датированы; для многих из них эту лакуну заполнить можно, но не для всех.

После путешествия в Рим (936–939) Флодоард написал также поэму о папах, не совсем лишенную исторической ценности.