Уильям Теккерей - Ярмарка тщеславия

• Название: Ярмарка тщеславия
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-098063-5

«Ярмарка тщеславия» – главное произведение Теккерея, в центре внимания писателя – люди лживые и порочные. Автор полагал, что в доброте нет ничего удивительного, а вот зло очень любопытно и интересно изучать. Как это ни парадоксально, именно на фоне мелочности и эгоизма персонажей Теккерея наиболее ярко и выпукло выглядят идеалы добродетели. Современники Теккерея сочли роман скандальным до неприличия, но это не помешало автору мгновенно после его выхода стать знаменитым. Писатель говорил, что его роман – без героя, в основе повествования лежит история Бекки Шарп, готовой на все, чтобы выбиться из нищеты и стать богатой, респектабельной светской дамой. Все те ухищрения, на которые идет хитроумная Бекки, чтобы добиться желаемого, и сейчас весьма в ходу. Не случайно «Ярмарка тщеславия» была и остается одним из самых популярных в мире произведений.

---

Таким образом начальница пансиона примирила свою рекомендацию с требованиями совести; договорные обязательства были расторгнуты, и воспитанница получила свободу. Борьба, описанная здесь в немногих строчках, длилась, разумеется, несколько месяцев. И так как мисс Седли, которой в ту пору исполнилось семнадцать лет, как раз собиралась покинуть школу и так как она питала дружеские чувства к мисс Шарп («единственная черта в поведении Эмилии, – говорила Минерва, – которая не по душе ее начальнице»), то мисс Шарп, прежде чем приступить к исполнению своих обязанностей гувернантки в чужой семье, получила от подруги приглашение погостить у нее недельку. Так открылся мир для этих двух юных девиц. Но если для Эмилии это был совершенно новый, свежий, блистательный мир, в полном, еще не облетевшем цвету, то для Ребекки он не был совершенно новым (уж если говорить правду, то пирожница намекала кое-кому, а тот готов был под присягой подтвердить эти слова кому-то третьему, будто дело у мистера Криспа и мисс Шарп зашло гораздо дальше, чем о том стало известно, и что письмо его было ответом на другое). Но кто может знать, что происходило на самом деле? Во всяком случае, если Ребекка не впервые вступала в мир, то все же вступала в него сызнова.

К тому времени когда молодые девушки доехали до Кенсингтонской заставы, Эмилия еще не позабыла своих подруг, но уже осушила слезы и даже залилась румянцем при виде юного офицера, лейб-гвардейца, который, проезжая мимо на коне, оглядел ее со словами: «Чертовски хорошенькая девушка, ей-богу!» И прежде чем карета достигла Рассел-сквер, девушки успели вдоволь наговориться о парадных приемах во дворце, и о том, являются ли молодые дамы ко двору в пудре и фижмах, и будет ли Эмилия удостоена этой чести (что она поедет на бал, даваемый лорд-мэром, это Эмилии было известно). И когда наконец они доехали до дому и мисс Эмилия Седли выпорхнула из кареты, опираясь на руку Самбо, другой такой счастливой и хорошенькой девушки нельзя было найти во всем огромном Лондоне. Таково было мнение и негра и кучера, и с этим соглашались и родители Эмилии и вся без исключения домашняя челядь, которая высыпала в прихожую и кланялась и приседала, улыбаясь своей молодой госпоже и поздравляя ее с приездом.

Можете быть уверены, что Эмилия показала Ребекке все до единой комнаты, и всякую мелочь в своих комодах, и книги, и фортепьяно, и платья, и все свои ожерелья, броши, кружева и безделушки. Она уговорила Ребекку принять от нее в подарок ожерелье из светлого сердолика, и бирюзовые серьги, и чудесное кисейное платьице, которое стало ей узко, но зато Ребекке придется как раз впору! Кроме того, Эмилия решила попросить у матери позволения отдать подруге свою белую кашемировую шаль. Она отлично без нее обойдется! Ведь брат Джозеф только что привез ей из Индии две новые.

Увидев две великолепные кашемировые шали, привезенные Джозефом Седли в подарок сестре, Ребекка сказала вполне искренне: «Должно быть, страшно приятно иметь брата!» – и этим без особого труда пробудила жалость в мягкосердечной Эмилии: ведь она совсем одна на свете, сиротка, без друзей и родных!

– Нет, не одна! – сказала Эмилия. – Ты знаешь, Ребекка, что я навсегда останусь твоим другом и буду любить тебя как сестру, – это чистая правда!

– Ах, но это не то же самое, что иметь таких родителей, как у тебя: добрых, богатых, нежных родителей, которые дают тебе все, что бы ты ни попросила, – и так любят тебя, а ведь это всего дороже! Мой бедный папа не мог мне ничего давать, и у меня было всего-навсего два платьица. А кроме того, иметь брата, милого брата! О, как ты, должно быть, любишь его!

Эмилия засмеялась.

– Что? Ты его не любишь? А сама говоришь, что любишь всех на свете!

– Конечно, люблю… но только…

– Что… только?

– Только Джозефу, по-видимому, мало дела до того, люблю я его или нет. Поверишь ли, вернувшись домой после десятилетнего отсутствия, он подал мне два пальца. Он очень мил и добр, но редко когда говорит со мной; мне кажется, он гораздо больше привязан к своей трубке, чем к своей… – Но тут Эмилия запнулась: зачем отзываться дурно о родном брате? – Он был очень ласков со мной, когда я была ребенком, – прибавила она. – Мне было всего пять лет, когда он уехал.

– Он, наверное, страшно богат? – спросила Ребекка. – Говорят, индийские набобы ужасно богаты!

– Кажется, у него очень большие доходы.

– А твоя невестка, конечно, очаровательная женщина?

– Да что ты! Джозеф не женат! – сказала Эмилия и снова засмеялась.

Возможно, она уже упоминала об этом Ребекке, но девушка, по-видимому, пропустила слова подруги мимо ушей. Во всяком случае, она принялась уверять и клясться, что ожидала увидеть целую кучу племянников и племянниц Эмилии. Она крайне разочарована сообщением, что мистер Седли не женат; ей казалось, что Эмилия говорила ей о женатом брате, а она без ума от маленьких детей.

– Я думала, они тебе надоели в Чизике, – сказала Эмилия, несколько изумленная таким пробуждением нежности в душе подруги. Конечно, будь мисс Шарп постарше, она не скомпрометировала бы себя, высказывая мнения, неискренность которых можно было так легко обнаружить. Но следует помнить, что сейчас ей только девятнадцать лет, она еще не изощрилась в искусстве обманывать – бедное невинное создание! – и вынуждена прокладывать себе жизненный путь собственными силами. Истинный же смысл всех вышеприведенных вопросов в переводе на язык сердца изобретательной молодой девушки был попросту таков: «Если мистер Джозеф Седли богат и холост, то почему бы мне не выйти за него замуж? Правда, в моем распоряжении всего лишь две недели, но попытка не пытка!» И в глубине души она решила предпринять эту похвальную попытку. Она удвоила свою нежность к Эмилии – поцеловала сердоликовое ожерелье, надевая его и поклялась никогда, никогда с ним не расставаться. Когда позвонил колокол к обеду, она спустилась вниз, обнимая подругу за талию, как это принято у молодых девиц, и так волновалась у двери гостиной, что едва собралась с духом войти.

– Посмотри, милочка, как у меня колотится сердце! – сказала она подруге.

– Нет, не особенно! – сказала Эмилия. – Да входи же, не бойся. Папа ничего плохого тебе не сделает!

Глава III Ребекка перед лицом неприятеля

Очень полный, одутловатый человек в кожаных штанах и в сапогах, с косынкой, несколько раз обматывавшей его шею почти до самого носа, в красном полосатом жилете и светло-зеленом сюртуке со стальными пуговицами в добрую крону величиной (таков был утренний костюм щеголя, или денди, того времени) читал газету у камина, когда обе девушки вошли; при их появлении он вскочил с кресла, густо покраснел и чуть ли не до бровей спрятал лицо в косынку.

– Да, это я, твоя сестра, Джозеф, – сказала Эмилия, смеясь и пожимая протянутые ей два пальца. – Ты знаешь, я ведь совсем вернулась домой! А это моя подруга, мисс Шарп, о которой ты не раз слышал от меня.

– Нет, никогда, честное слово, – произнесла голова из-за косынки, усиленно качаясь из стороны в сторону. – То есть да… Зверски холодная погода, мисс! – И джентльмен принялся яростно размешивать угли в камине, хотя дело происходило в середине июня.

– Какой интересный мужчина, – шепнула Ребекка Эмилии довольно громко.

– Ты так думаешь? – сказала та. – Я передам ему.

– Милочка, ни за что на свете! – воскликнула мисс Шарп, отпрянув от подруги, словно робкая лань. Перед тем она почтительно, как маленькая девочка, присела перед джентльменом, и ее скромные глаза столь упорно созерцали ковер, что было просто чудом, как она успела разглядеть Джозефа.

– Спасибо тебе за чудесные шали, братец, – обратилась Эмилия к джентльмену с кочергой. – Правда, они очаровательны, Ребекка?

– Божественны! – воскликнула мисс Шарп, и взор ее с ковра перенесся прямо на канделябр.

Джозеф продолжал усиленно греметь кочергой и щипцами, отдуваясь и краснея, насколько позволяла желтизна его лица.

– Я не могу делать тебе такие же щедрые подарки, Джозеф, – продолжала сестра, – но в школе я вышила для тебя чудесные подтяжки.

– Боже мой, Эмилия! – воскликнул брат, придя в совершенный ужас. – Что ты говоришь! – И он изо всех сил рванул сонетку, так что это приспособление осталось у него в руке, еще больше увеличив растерянность бедного малого. – Ради Бога, взгляни, подана ли моя одноколка. Я не могу ждать. Мне надо ехать. А, чтоб ч… побрал моего грума! Мне надо ехать!

В эту минуту в комнату вошел отец семейства, побрякивая печатками, как подобает истому британскому коммерсанту.

– Ну, что у вас тут, Эмми? – спросил он.

– Джозеф просит меня взглянуть, не подана ли его… его одноколка. Что такое одноколка, папа?

– Это одноконный паланкин, – сказал старый джентльмен, любивший пошутить на свой лад.

Тут Джозеф разразился диким хохотом, но, встретившись взглядом с мисс Шарп, внезапно смолк, словно убитый выстрелом наповал.