Элизабет Лоупас - Блеск и коварство Медичи

• Название: Блеск и коварство Медичи
• Автор: Элизабет Лоупас
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы

XVI век, блистательная Флоренция. Две страсти владеют ее могучим правителем, великим герцогом Франческо де Медичи, — алхимия и женщины. Чтобы спасти семью от нищеты, юная Кьяра, дочь алхимика, решается сыграть на одной из них… С этого момента красавица оказывается в центре дворцовых интриг. За сердце герцога сражаются две женщины: его коварная любовница Бьянка и законная супруга. От Кьяры зависит исход вражды… Но сумеет ли она уцелеть в водовороте жестокости и предательства?

---

В ее голосе слышалась смертельная грусть, но несмотря на это она сохраняла спокойствие и самообладание, в то время как возле другого окна Изабелла, прильнув к оконному стеклу, содрогалась в неистовых рыданиях, забыв о правилах поведения, приличествующих ее положению. Донна Дианора тоже прижалась к окну, но не плакала.

В ходе всего движения процессии через внутренний двор великий герцог Франческо ни разу не посмотрел на окна верхних этажей дворца. Дон Пьетро и дон Паоло тоже не удостоили их взглядом. Один только кардинал Фердинандо поднял голову и взглянул наверх, туда, где стояли женщины. Но нет, он посмотрел только на одну из них — на великую герцогиню. Кардинал поднял руку и совершил крестное знамение, словно посылая ей свое благословение. В ответ великая герцогиня тоже перекрестилась. Кьяра почувствовала, что между этими двумя есть определенная связь — не телесная, но сугубо душевная. Если кардинал и вправду набожный человек, неудивительно, что его восхищает поведение невестки.

В следующее мгновение Кьяра увидела еще одного человека в черных одеждах. Он шел в нескольких шагах позади семьи великого герцога. Девушка не видела его лица, но по фигуре и форме плеч она узнала в нем магистра Руанно. Англичанин тоже бросил взгляд наверх, и на какую-то долю секунды Кьяре показалось, что он смотрит на нее. Но нет, он смотрел на другое окно по соседству.

Там, у другого окна, прижимала к стеклу свою открытую ладонь донна Изабелла.

Глава 10

Дворец Медичи 21 июня 1574 Месяц спустя

Прошел месяц с того дня, как бренные останки великого герцога Козимо предали земле. Великий герцог Франческо исполнил несколько пожеланий своего отца, но еще больше отложил на потом. Половину времени он проводил в закрытой лаборатории с алхимиком-англичанином, а вторую половину — во дворце на улице Виа Маджио со своей любовницей донной Бьянкой. Он так и не допустил Кьяру к алхимическим опытам. Девушка безвылазно находилась в свите донны Изабеллы, выполняя мелкие поручения. Ее окружало огромное количество вкусной еды и красивой одежды, но еще больше секретов, шушуканий по углам и невероятно откровенных разговоров о любовных утехах. Однако никакой алхимии, только бесконечные уроки чтения, письма и латыни.

Неужели великий герцог и магистр Руанно так просто забыли о ней, забыли о проведенной инициации и данном ею обете? Неужели для них это было не более чем развлечение? Комфортная жизнь при дворе, довольно заманчивая и привлекательная, не спасала тем не менее ее от головных болей. И голоса тоже никуда не исчезли. Дважды Кьяра падала в обморок, но, к счастью, этого никто не видел. Неужели она так и не воспользуется своим положением мистической сестры, чтобы самой научиться алхимическому искусству и потом, когда в ее руках окажется Lapis Philosophorum, наконец-таки исцелиться от своего недуга?

У донны Изабеллы были свои сложности, главным образом касавшиеся денег, детей и ее куда-то подевавшегося любовника. Ее возлюбленным был дон Троило Орсини, родственник ее ужасного супруга, вроде как даже двоюродный брат. Вне себя от гнева, бедная донна Изабелла то и дело заливалась слезами и писала письма — то холодные и расчетливые, то закапанные слезами и полные такой страсти, что их могла бы написать куртизанка. Блистательная красавица донна Изабелла, яркая звезда дома Медичи и первая дама Флоренции, время от времени впадала в обжорство, страдала от печеночных колик и сетовала на свою увядающую красоту и приближающуюся старость, в то время как ее любовник развлекается где-то в Неаполе. А еще она от рассеянности забывала прикрывать крышкой свой ночной горшок. «Вот бы ей влетело от моей бабушки!» — думала Кьяра.

Донна Дианора заходила к донне Изабелле практически каждый день. Она была почти ровесница Кьяры, лишь на несколько лет старше ее. Как и Изабелла, она была столь же красивой, сколь и несчастной. И любовники у нее тоже были. Вообще, за все это время Кьяра наслушалась столько разговоров о любовных приключениях, что ей уже по ночам стали сниться мужчины — безликие мужчины гладили ее по лицу и волосам, ласкали ее грудь и шептали слова любви. В одном из снов мужчина оказался уже не безликим — он смотрел на девушку темными печальными глазам: и алхимика-англичанина. Затем, совершенно необъяснимым образом, как это бывает во снах, он вдруг оказался за ее спиной, обхватил рукой ее шею и надавил.

Порой донна Изабелла и донна Дианора не отказывали себе в удовольствии излить друг другу тоску наедине. Разумеется, Кьяре не позволялось присутствовать при их интимных развлечениях. Их легкий шепот и постанывания, услышанные из-за закрытых дверей, порождали у нее смутные желания тоже испытать подобное удовольствие, но у нее не хватало смелости спросить у кого-нибудь, как это делается. Знала бы бабушка о том, какие грешные мысли возникают в голове ее внучки, она бы избила ее до полусмерти.

Однажды она попыталась убежать, но ее поймали и в наказание продержали три дня в закрытой комнате на хлебе и воде. После этого попыток к бегству она больше не предпринимала. Но сегодня, в этот солнечный понедельник, на двадцать первый день июня, впервые с того самого дождливого понедельника после Пасхи в апреле, ей официально разрешили навестить свою семью.

Она снова увидит свой дом!

— Донна Химена, а все ли мы взяли? — суетилась Кьяра. — Где новая летняя накидка для бабушки? А нижние рубашки, юбки и корсажи для Лючии и Маттеа? А туфли? Обязательно нужно взять каждой по паре новых туфель.

— Дорогуша, им уже послали столько новой одежды, сколько им не сносить и за пять лет. Я сама за этим проследила.

— А как насчет денег? Я собрала два маленьких мешочка серебряных монет для сестер и один с золотыми монетами для бабушки.

— Им уже посылали деньги.

— Я хочу дать им еще, от меня лично. Я хочу доказать бабушке, что быть при дворе не так уж и плохо.

— Ас какой стати она может подумать иначе? — рассмеялась донна Химена.

— В семье Нерини все были приверженцами старой республики. Мой отец ненавидел Медичи, а бабушка — тем более, ведь она его мать, она и внушила ему эти идеи.

— Мой тебе совет: помалкивай об этом, — сказала донна Химена. Она взяла у Кьяры из рук два небольших мешочка с серебром и толстый вышитый кошелек, набитый золотом, и положила их в кожаный сундук, в котором лежали остальные подарки. — В городе и без того слишком много интриг. Кстати, раз уж заговорили об интригах, в последнее время ты слишком много общаешься с донной Дианорой. Шепчетесь с ней по углам, как малые дети, право.

— Но мне нравится Дианора! Она молодая, умная и такая красивая!

— Для тебя она донна Дианора. Не забывай об этом. Todo es según el color del cristal con que mira.[41]

Со своими постоянными поговорками донна Химена была почти так же невыносима, как и бабушка, разве что у донны Химены все они были на испанском, и Кьяра их не понимала. Однако по выражению лица донны Химены обычно было несложно догадаться, что именно она имеет в виду. Бабушка в такой ситуации, наверное, сказала бы: «Non è, bella ci òche è bella, è bella ciò che è virtuosa», что значит «Не та красота, что красива, а та, что благочестива».

— Иногда они с донной Изабеллой друг друга ублажают, — робко сказала Кьяра, будучи не в силах хранить столь пикантный секрет. — Я слышала, как они…

— Por Dios![42] Когда же ты научишься держать язык за зубами? Разве ты не понимаешь, что нельзя говорить такие вещи во дворе Медичи? Тут повсюду уши.

— Ну и пусть все слышат. Мне какое дело?

— Будет тебе дело, когда получишь от меня нагоняй. Ладно, пора идти. Ты, как самая молодая и сильная, понесешь сундук.

Сундук оказался совсем не тяжелым. Кьяра вприпрыжку бежала по лестнице, опережая донну Химену. В этот прекрасный день она не чувствовала себя умудренной мистической сестрой великого герцога. Лунный камень был надежно спрятан под ее белоснежной нижней рубашкой, а голова, свободная от мешающих голосов, была ясной как никогда. Она чувствовала себя как обычная пятнадцатилетняя молодая девушка, которая впервые после долгого отсутствия на- конец-таки возвращается домой. Она возвращается домой после того, как на нее нечаянно свалились богатство, успех, благоволение знатных дам и герцогинь, жизнь которых полна роскоши и удовольствий, и не снившихся никому из ее семьи. Но в глубине души Кьяра чувствовала смутную тревогу, ведь для ее родных такое положение было подобно самому подлому предательству.

Во дворе уже ждала запряженная гнедая лошадь. Она показалась девушке подозрительно знакомой. К седлу лошади была приторочена свернутая в кольцо плетка. Кьяра остановилась и с опаской спросила:

— Но мы же не поедем верхом?

— Нет, — раздался голос магистра Руанно из-за паланкина, заставив Кьяру вздрогнуть от неожиданности. За эти два с половиной месяца, проведенных при дворе, она, помимо всего прочего, узнала, что его полное имя — Руанно дель Ингильтерра, то есть Руанно из Англии, а это значит, что, скорее всего, это не его настоящее имя. На латинском он писал свое имя как «Роаннес Пенкарианус». Она понятия не имела, что значит «Пенкарианус», и никто при дворе не мог дать на это удобоваримый ответ.