Овидий Горчаков - Американский синдром

• Название: Американский синдром
• Автор: Овидий Горчаков
• Издательство: Современник
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1986

Основой политического романа известного советского писателя Овидия Горчакова «Американский синдром» стало исследование полярных идеологий, столкновение мировоззрений, диалектика политической игры. В центре остросюжетного повествования — образ журналиста Джона Улисса Гранта, ведущего расследование преступной деятельности ЦРУ.

---

— Слышали ли вы такой старый анекдот? — спросил в начале разговора атомщик. — Один владелец купального бассейна послал на химическую пробу воду из своего бассейна и вскоре получил ответ: «Ваша кобыла больна диабетом». Ха-ха! Случай, увы, сыграл с вами похожую шутку. Держитесь за что-нибудь, мистер Кабаллеро! Этот волос, который так дорого стоил нашим налогоплательщикам, оказался волосом лошади! Да, да, того самого пони, которого ваш доктор Мак-Дональд купил для дочерей.

Мистер Кабаллеро рвал на себе волосы. Никаких других следов пребывания посторонних людей в квартире доктора Мак-Дональда обнаружено не было. Загадочное дело: а ведь там вполне могли найти волосы или волокна с костюмов самих криминалистов! Может быть, адвокат как раз на это и рассчитывал? Так или иначе, мистеру Кабаллеро нечем было бить козырные аргументы прокурора, и он попытался замолчать всю эту историю с применением передового криминалистического метода, поскольку она лишний раз доказывала: покойный прокурор А. Б. В. Крейг был прав.

Этот проклятый волос вконец испортил отношения адвоката с его прославленным клиентом, всеамериканской знаменитостью.

— Все это ты затеял, аферист несчастный, — зло сказал ему доктор Мак-Дональд, — чтобы снова выудить у меня денег! Все! Хватит! Больше ты у меня ни цента не получишь, пока не добьешься полного моего оправдания, да еще с компенсацией! Сколько раз ты мне это обещал, когда я выписывал тебе чеки!

Злые языки, рассказывая об этой размолвке Кабаллеро с его клиентом, утверждали даже, что доктор Мак-Дональд бросил такие слова:

— Уж раз ты придумал всю эту атомную затею с волосом негра и на все готов ради денег, почему тебе, с твоим ай-кью, который, как ты уверяешь, больше моего, не пришло в голову подкинуть в ту квартиру настоящий волос какого-нибудь негра! Эх ты!..

ПИСЬМО ИЗ ВАШИНГТОНА

В первый день Нового, 1980 года, как утверждают китайцы, Года обезьяны, Грант сидел за поздним завтраком, вяло жуя яичницу с подгоревшим беконом и слушая передачу последних известий. Еще никогда на его памяти, даже во время кубинского кризиса, не достигала антирусская истерия такого накала. За все время существования государства Афганистан не говорило столько о нем человечество. До конца разобраться, прав или не прав Советский Союз, послав войска в Афганистан, Грант, конечно, не мог, но тем не менее задавал себе недоуменные и несколько наивные вопросы: как мог президент Картер, который знал, надо думать, не хуже Джона Гранта, что за фашистским переворотом в Гватемале, Доминиканской Республике и Чили стояло ЦРУ со своими людьми и своими электронными машинами, что именно ЦРУ является вдохновителем, подстрекателем и соучастником убийства президента Альенде, а теперь снабжает афганских душманов, стремится торпедировать разрядку и все здание американо-советских отношений, по кирпичику строившееся столько лет, рисковать миром во всем мире и угрожать человечеству ядерным истреблением из-за того, что советские солдаты помогли дружественному афганскому народу избавиться от тирана Амина, от изверга — это признавала и западная пропаганда, — который мог стать вторым Пол Потом!

Новый год он встретил дома в полном одиночестве. Открыл кварту шотландского виски «Гордон», налил себе полстакана и поднял его в полночь за Новый год, за этот трудный Год обезьяны, истово, хотя и молча, моля бога, чтобы даровал он человеку мир на земле. Странное дело, думал Грант, ополовинив через час-другой кварту и слушая отнюдь не радостные, а воинственные вопли и бряцанье термоядерным оружием, доносившиеся из Вашингтона, Лондона, Бонна, почему этот бог-отец, создавший, как свидетельствует Священное писание, по своему образу и подобию человека, спокон веков не дает ему мира, зато миром наслаждаются обезьяны — гориллы, шимпанзе, макаки…

Джон Грант отдавал должное Москве: советское радио твердо и достойно, а главное, спокойно, как и во время самых грубых и рискованных провокаций администрации Джонсона и Никсона во Вьетнаме, как, например, в дни и ночи бомбежек Ханоя и Хайфона с Б-52, этих летающих сверхкрепостей, способных доставлять ядерные бомбы, с бесконечным и неизменным терпением и заботой о благе человечества призывало к миру и отстаивало дело мира. Вопреки опасному курсу Вашингтона, Москва стремилась продолжать борьбу за упрочение мира и безопасности народов. Голос ее был тверд, тон оптимистичен, миролюбив, искренен. Москва верила в разрядку, в ее глубокие корни. Объявляла о своей готовности к переговорам, защищала свое право на поддержку попавшего в беду дружественного соседнего государства. Вихрям и завихрениям экстремизма, истерии, психоза она противопоставляла спокойствие, твердость, сдержанность. Она подчеркивала свою озабоченность отсрочкой ратификации взаимовыгодного, служащего делу мира и разрядки Договора ОСВ-2.

И постоянно, каждодневно ждал он новых провокаций американской военщины, готовой бросить на Ближний Восток, в район Персидского залива, в Тегеран силы быстрого реагирования, эту летучую армию, этого «Джаггернаута» уходящего XX века во главе с черноберетчиками. Как никогда ясно понимал он, что одно лишь удерживает военщину: подчиненная трезвому, мудрому разуму, не боящаяся провокаций, не поддающаяся на провокации военная советская мощь.

Его рукопись была открыта на заключительной главе — главе о «черных беретах». Черноберетчики, как и зеленоберетчики до них, строили свои планы на основе секретного устава войск особого назначения армии США. Полевой устав 31-21, «Специальные операции». Он прямо предусматривал всевозможные подрывные действия внутри «недружественных стран», включая создание «пятой колонны» из антиправительственных элементов, организацию и руководство повстанческим движением, направленным на свержение неугодных Соединенным Штатам правительств. В уставе были до тонкости разработаны методы психологической войны, политических провокаций, диверсионно-террористических операций. Грант хорошо знал, что давно были разработаны планы о заброске диверсионно-разведывательных групп во все сопредельные с Советским Союзом страны, включая, разумеется, и Афганистан, причем были заранее указаны места выброски десанта в стратегически важных районах страны…

Грант подошел к полке. Снял и стал перелистывать книгу пресс-секретаря Кеннеди Пьера Сэлинджера «С Кеннеди»; бестселлер 1966 года, давний, забытый. Октябрь 1962 года. Кубинский кризис. В Вашингтоне считают, что США и СССР стоят на самой грани, на тонком, как лезвие опасной бритвы, острие ядерной войны.

«Можно было не сомневаться, что Вашингтон находится в пределах досягаемости как советских, так и кубинских ракет и является, конечно, первейшей их целью. Безопасность не позволяет вдаваться в полное обсуждение этой темы, но ясно, что президент должен покинуть столицу перед началом ядерной войны и взять с собой кое-каких помощников, чтобы обеспечить руководство. Я был среди тех, кто должен был эвакуироваться с ним. Но никто из нас не мог взять с собой наши семьи — даже президент. (Он сказал жене в тот уик-энд, что ей следует подумать об отъезде с детьми из Вашингтона, как это сделали другие официальные лица, чтобы быть ближе к отведенному им бомбоубежищу. Но она предпочла остаться с ним в Белом доме)…»

Он подошел к окну, поглядел вниз на скупо освещенную Седьмую авеню между Верхним и Средним Манхэттеном. Бежали машины, брели по своим делам редкие пешеходы. А куда денутся, в случае ядерной тревоги, семнадцать миллионов жителей самого большого города мира, если брать Нью-Йорк, весь его массив городской застройки? Даже почти двадцать лет назад Жаклин Кеннеди понимала, что от ядерной войны никуда не спрячешься…

Звонок в дверь заставил его вздрогнуть. Он встал, нащупывая в кармане пижамы пистолет «Беретта». Уж не пожаловал ли старина Клиф Шерман с новогодним визитом?

— Кто там?

— Заказное письмо мистеру Гранту из Вашингтона…

ВЗРЫВЧАТКА В НОВОГОДНЕМ КОНВЕРТЕ

На ощупь разобрал он, что в конверте карточка новогоднего поздравления. Правда, в наши дни не только посылки и бандероли, но и письма порой взрываются в руках.

— Со счастливым Новым годом! — сказал искательно почтальон.

— С мирным Новым годом! — ответил Грант, вытаскивая из кармана смятые банкноты с портретными изображениями президентов Вашингтона, Линкольна и Гамильтона. Дать один? Пять? Десять?

Скрепя сердце, отдал «Линкольна». Почтальон расплылся в беззубой улыбке.

От кого бы это могло быть? Родичей не осталось в живых. Десантис? Со всеми праздниками поздравлял и вовремя. Последнее поздравление от него на красочном бланке издательства, специально заказываемом к каждому празднику, пришло в сочельник, но по телефону он намекал на какие-то крупные перемены, издательство кто-то покупал, предстояли серьезные изменения в его курсе. Но заказной почтой Десантис никогда не присылал письма. Штемпель нью-йоркский, позавчерашний. Надорвав конверт, он вытащил карточку с изображением Белого дома и рождественской елки. «Мир на земле и в человецех благоволение!» Кто-то опоздал с поздравлением. Из карточки чуть не выпали сложенные вчетверо листки тонкой бумаги. Почерк Уина Бека…