Кармело Сардо - Сорняк

• Название: Сорняк
• Автор: Кармело Сардо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-089369-0

“Сорняк” – уникальная в своем роде книга. Это автобиография преступника – Джузеппе Грассонелли, обвиненного в серии убийств и отбывающего пожизненное тюремное заключение, – которая написана в соавторстве с журналистом Кармело Сардо. Книга удостоена престижной итальянской литературной Премии имени Леонардо Шаши, – это вызвало скандал, а председатель жюри отказался участвовать в заседании. По книге “Сорняк” снят документальный фильм, вы-звавший живую полемику. Судьба Грассонелли, одержимого кровной местью, поистине трагична и страшна. Честно и безыскусно он рассказывает о своей жизни, в которой две ипостаси – жестокий преступник и человек – неразделимы. Авторы книги будто подталкивают читателя вынести моральный вердикт: виновен ли герой или заслуживает пощады, поскольку за двадцать лет тюрьмы смог стать другой личностью?

---

– Да, да, – ответил он испуганно.

– А еще что ты должен ему сказать? Повтори-ка!

– Что в следующий раз…

– Нет, то, что я тебе раньше сказал! – перебил я его.

Солдат подумал немного и повторил:

– …чтобы он сделал минет.

– Молодец! А теперь пошел вон, кусок дерьма!

Товарищи смотрели на меня, точно ошалевшие. Я помнил: мы условились, что и я буду застилать иногда кроватку какого-нибудь деда, но этот солдат разозлил меня не на шутку. К тому же речь шла не о простой уборке кроватей. Мы должны были стать самими настоящими рабами дедов: приносить им завтрак, стирать их грязные носки и выполнять множество других унизительных распоряжений. Ни за что! Пусть лучше они убьют меня. И началась настоящая война.

Сначала я хотел спокойно отслужить год в армии и вести себя примерно, но первый шаг к войне был сделан, и теперь поздно отступать.

На следующий день на сборе главный дед, Тано Тестадикане[6] – очень подходящая фамилия, – наорал на меня, а потом добавил:

– Сегодня вечером ты получишь, что хотел, не волнуйся.

– Вот и славно, – ответил я ему. – Только есть одна просьба. Мне нравится минет с заглатыванием спермы. Увидишь, какая она вкусненькая.

Он разъярился, как бык на красную тряпку. Его унизили перед товарищами. Я не сомневался, что он заставит меня расплатиться за это.

Черт возьми, дело принимает серьезный оборот, подумал я. Тано был здоровяк, метр восемьдесят, широкие плечи, огромные крестьянские ручищи. Потом я узнал, что он и вправду бывший крестьянин. По диалекту я угадал в нем сицилийца. Я играл с огнем.

Нужно было раздобыть оружие. Серьезное оружие – на случай, если он вздумает напасть на меня. Я взял два длинных шерстяных чулка и набил их камнями. Достаточно одного хорошего удара, и Тано отключится – в простой драке я, безоружный, проиграл бы. Я даже подумал напасть первым, неожиданно, но побоялся убить Тано. Тогда я стал ждать.

Мне запретили покидать казарму вечером: когда я нес караул, один из офицеров заметил, что на моей форме недоставало пуговиц, и я был наказан.

Сменную форму деды украли у нас в первый же день. Офицеры прекрасно знали о том, что творится в дортуарах. Но почему они смотрели на это сквозь пальцы? – удивлялся я.

Товарищи не решались поддержать меня в схватке с Тано – кроме сардов, которых я даже считал друзьями, они сразу же встали на мою сторону. Я попросил их держать ухо востро, пока я сплю: несколько дней я не смыкал ночью глаз, напуганный случившимся, остерегаясь подлых дедов и безмозглого великана Тано. С тех пор никто не просил меня застилать койку, и ни один дед не становился передо мной в очередь в столовой. Ясно, что я заработал известную репутацию. Но такое положение дел настораживало.

И вот однажды ночью я проснулся оттого, что на меня вылили мочу, смешанную еще с какой-то пакостью. Виновные скрылись, прежде чем я открыл глаза.

Впрочем, я ожидал чего-то подобного. Сначала я горел жаждой немедленной мести, но затем рассудил хладнокровно. До окончания срока службы дедам оставалось недели две, и я поклялся устроить им веселую жизнь, прежде чем они уйдут.

Наутро я попросил у старшины разрешения взять со склада другой матрас и чистые простыни. Он поинтересовался – зачем. Пришлось ответить, что ночью у меня произошло непроизвольное мочеиспускание.

Получая на складе новое белье, я заметил, что унтер-офицер и Тано беседовали, спрятавшись за грузовиком. Что-то не сходилось, а вернее, все сходилось. Мое положение ухудшалось.

Один мой приятель – с ним я познакомился еще в Риме и пару раз оплатил ему шлюху – работал в ротной канцелярии. Я попросил его раздобыть все сведения о Тано. Он не заставил себя упрашивать. На следующий день у меня были все личные данные главного деда: имена родителей и сестры, домашний адрес и даже телефон. Я выяснил, что он был родом из той же провинции, что и я.

– Великолепно! – сказал я приятелю из канцелярии и пообещал подыскать ему отличную шлюшку.

В сумерки я перемахнул через стену казармы, рискуя быть расстрелянным, и отправился в свой пансион. Я позвонил знакомому и попросил его связаться с моими друзьями детства – Манчино и Гроссо. Только им я мог полностью доверять. Ожидая, я позволил себе принять теплую ванну и тщательно продумать план действий.

Наконец в назначенный час раздался телефонный звонок: это был Тино Манчино.

После приветствий я обрисовал ему картину. Не успел я закончить, как Тино заявил, что они с Гроссо выезжают ко мне.

– Нет, – перебил я. – Выслушай меня до конца!

И я подробно изложил ему историю про деда. По воле случая оказалось, что Тино каждое утро отвозил на своем грузовичке в Текали – местечко, откуда был родом дед, – бригаду рабочих. Вечером он забирал их оттуда.

– Превосходно! – воскликнул я. Мне пришло на ум поручить своим школьным друзьям нанести визит вежливости почтенному семейству деда. Манчино сразу заверил меня, что поможет уладить дело.

– Благодарствую, друг мой! – ответил я.

Но прежде чем положить трубку, я попросил Манчино не переусердствовать, а только вежливо, но доходчиво объяснить родным этого козла, что с земляками вести себя так не годится.

– Спокойно, друг. Я потолкую об этом с Гроссо.

Между тем я тоже начал действовать. Прежде чем перескочить через ограду военной части, я посмотрел, кто стоит на часах: дежурил мой приятель, поэтому я решил войти через главный вход. Он отвернулся и сделал вид, будто не заметил меня.

Я дождался, пока все уснут. Караульный, охранявший коридор, храпел, как трактор. Когда глаза привыкли к темноте, я надел маскировочный костюм, резиновые тапочки на мягкой подошве и направился в уборную. Взял емкость, в которую два дня собирал кал, помочился туда, разбавил все водой, спиртом, плеснул чистящих средства и прокрался в комнату, где спал Тано.

Он отравил мне две недели жизни, превратив ее в ад, и я не мог позволить ему спокойно отправиться домой! Осторожно приоткрыв дверь, я вошел и опрокинул заготовленную смесь на вторую койку от входа, прямо в лицо спящему, с криком:

– Попробуй-ка немного дерьма, ублюдок!

После этого я быстро прошмыгнул в свою комнату и всем весом навалился на дверь. Как я и думал, вскоре кто-то стал ломиться снаружи.

Это был мой враг. Он сразу понял, кто сотворил с ним такое, и хотел расквитаться со мной. Тано отчаянно колотил в дверь. Я слышал, как несколько раз он, весь перепачканный дерьмом, поскользнулся и упал. Он кричал, как безумный, и перебудил всю казарму. Караульный поднял тревогу, и чуть погодя на место прибыл начальник охраны в сопровождении нескольких солдат.

Подлец Тано стал в открытую обвинять меня в том, что я вылил на него дерьмо. Конечно, я отпирался, но толком не мог объяснить, почему на мне в такой час – маскировочный костюм и резиновые тапочки.

Лейтенант обозвал меня грубой скотиной, но я, сразу перейдя на ты, осадил его:

– Ты еще будешь рассказывать мне про грубость? А сам-то со своими солдатиками позволяешь процветать здесь насилию и несправедливости! Вы мне противны. Вы сами себе должны быть противны. Отбросы общества. Ты называешь нас преступниками, а сам – жалкий трус!

От ярости я потерял рассудок. Лейтенант смотрел на меня в недоумении. Затем он развернулся и ушел, приказав караульному положить ему на стол рапорт.

– Засунь рапорт себе в задницу, синьор лейтенант! – крикнул я ему вслед. Я не мог забыть слов, с которыми он обратился к нам, новичкам, когда мы только прибыли в казарму. Я молча проглотил бы все его наставления и упреки, если бы лейтенант был справедлив по отношению ко всем нам, однако на многие вещи он закрывал глаза.

На следующий день во время сбора Тано бросился было с кулаками на меня, но деды удержали его, пообещав содрать с меня шкуру за пределами казармы.

Тогда я сказал Тано, изображая, будто держу возле уха телефонную трубку:

– Позвони сначала своим папаше, мамаше и сестренке! Понял меня?

Услышав эти слова, Тано побледнел и сразу потерял всю свою наглость.

В тот же день меня вызвали к коменданту. Он приказал подчиненным покинуть кабинет, и между нами состоялся мужской разговор с глазу на глаз. Он сказал, что знает о происшедшем и что нужно положить конец всей этой войне.

– Это не так просто, – ответил я.

– Послушай-ка, Антонио, – впервые офицер обратился ко мне по имени, а не по фамилии. – Дедовщина и мне не по душе, но это пустяк по сравнению с другими проблемами в нашей казарме, которая, замечу, является также исправительным заведением. Сам можешь догадаться, что значит присматривать за испорченными ребятами. Подчинение правилам, строгость, дисциплина. Порядок и чистота в комнатах… Без этого никуда.

– И следить за соблюдением порядка и дисциплины вы поручаете группке вздорных придурков, – перебил я.

– Дай мне месяц, и тогда я отвечу на твой вопрос. Ребята, которых нам присылает министерство, попадают сюда не случайно. Конечно, иногда сюда попадают такие, как ты, устраивают дурдом и ставят всех на уши. Но мы готовы к этому.