Владимир Фирсов - Отечество, стихи и поэмы

• Название: Отечество, стихи и поэмы
• Автор: Владимир Фирсов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Поэзия
• Год: 1988

Владимира Ивановича ФИРСОВА благословил на служение русской поэзии Александр Твардовский. Высочайшую оценку его стихам дал Михаил Шолохов. В 1977 году он написал: «Не так-то много у нас хороших поэтов, но и среди них найдётся всего лишь несколько человек, говорящих о России таким приглушённо-интимным и любящим голосом, который волнует и запоминается надолго. Владимир Фирсов принадлежит к этим немногим избранным».

Фирсов был из опалённого войной поколения — и сумел выразить в своих стихах суровую и жестокую правду о небывалом всенародном бедствии и о радости нашей Победы. Полною мерой хлебнув послевоенной голодухи и бедности, он навсегда полюбил свою исстрадавшуюся Смоленщину — и всю матушку-Россию, быстро залечившую глубокие раны военного лихолетья и взлетевшую к звёздам. Духовный собрат и земляк Юрия Гагарина, Владимир Фирсов был настоящим лириком и подлинным патриотом России.

---

НА РОДИНЕ ЕСЕНИНА

Еще не поросли тропинки,
Что слышали твои шаги.
И материнскою косынкой
Еще пестрят березняки.

И говор леса, говор дола,
И говор горлинок в лесах
Зовут тебя к родному дому,
Счастливого или в слезах.

Им все равно, каким бы ни был —
Найдут и ласку и привет.
По вечерам играет рыба
И бабочки летят на свет.

И розовеющие кони
В закатном отсвете храпят.
И в голубых туманах тонет
Пугливый голос жеребят.

Все ждет тебя.
Все ждет, не веря,
Что за тобой уж столько лет
Как наглухо закрыты двери
На этот самый белый свет.

Ты нам оставил столько сини!
А сам ушел, как под грозой,
Оставшись
На лице России
Невысыхающей слезой.

ГРОЗА

Я при громе не смеялся
И теперь не засмеюсь.
С детства я грозы боялся
И теперь ее боюсь.

На моих глазах когда-то
Погорело полсела.
В День Победы
В сорок пятом
Погорело все дотла.

Ах, как бабы голосили!
А из пламени
Почти
Ничего не выносили:
Было нечего нести.

На траве
Лежат спокойно
Небольшие узелки,
Небогатые иконы,
Плошки, ложки, чугунки.

Я в слезах
Теснился к деду,
Слыша дедовы слова:
— Потерпи, родной...
Победа...
Остальное — трын-трава.

Потерпи...
Вернется батя,
И дядья придут домой... —
На пожар угрюмо глядя,
Лишь качал он головой.

А назавтра
С верой древней,
С топором, что звонко пел,
Дед отстраивал деревню
И, представь себе,
Успел.

И, когда замерзла речка,
Сыновей не повидав,
Он заснул с горящей свечкой
В новом доме
Навсегда...

Я при громе не смеялся
И теперь не засмеюсь.
С детства я грозы боялся
И теперь ее боюсь.

СОЛОВЬИНАЯ НОЧЬ

Л. Ф. и Н. В. Талызиным

Опять озвучены осины,
Кусты черемух и ручьи,
Опять, опять по всей России
Поют ночами соловьи.

Они поют не по привычке,
Не по нужде, в конце концов!
Их песня —
Это перекличка
Домой вернувшихся певцов.

— Я тут! Я тут! —
Один выводит.
— И я! И я! И я! И я!.. —
А сколько горестных мелодий
В обычной песне соловья.

В ней боль за тех,
Кто не осилил
Дорогу в отчие края...
Вот почему всегда в России
С тревогой ждали соловья.

Нелегок путь к ольхе знакомой,
К раките старой и к реке...
Бывало, выйдет дед из дома
В косоворотке, налегке.

И в сапогах,
Что в праздник даже
И то не всякий раз носил.
И замирает, как на страже,
Тревожно вслушиваясь в синь.

Он слышит,
Как роняют почки
Едва-едва приметный звон.
И бабка рядом с ним —
В платочке
Далеких, свадебных времен.

Дед напряжен.
Почти не дышит.
Не видит неба и земли.
Он только чутким ухом слышит,
Как соловьи бурлят вдали.

И вдруг поблизости
Невольно,
Как бы случайно:
«Чок» да «чок».
И усмехнулся дед, довольный,
И тронул бабку за бочок.

— Гляди-ка, наш-то отозвался,
Выходит, перезимовал... —
А соловей вовсю старался,
Не слыша искренних похвал.

Он пел. И с этой песней древней,
Такой знакомой и родной,
Сливались поле, лес, деревня,
Уже живущие весной.

Пел соловей светло, знакомо.
И дед негромко, не спеша
Сказал:
— Ну вот, теперь все дома,
Кажись, оттаяла душа...

Он шел деревней вдоль дороги,
Был крепок шаг, но не тяжел.
И бабка маялась в тревоге:
— Кабы до девок не пошел.

Сидела старая у дома,
К сухим глазам прижав ладонь.
А дед принес огонь черемух,
Пускай не яркий, но — огонь.

И в мире не было милее
Той соловьиной высоты.
И старая, от счастья млея,
Уткнулась в мокрые цветы.

Все было так и не иначе.
В тиши тонули голоса:
— Да ты, никак, старуха, плачешь?
— Да что ты, старый, то ж роса...

Дремали на коленях руки.
И сладко думалось о том,
Что вот и дети есть, и внуки,
И соловей вернулся в дом.

Но все не вечно в мире этом,
Что говорить, закон таков.
Роса с черемуховых веток
Оплакивает стариков.

Но вновь озвучены осины,
Кусты черемух и ручьи!
Опять, опять по всей России
Поют ночами соловьи.

И мы — в который раз! — с любимой
Идем от дедова крыльца,
Чтоб в море голубого дыма
Услышать прежнего певца.

(Он так, бывало, рассыпался,
Аж закипал черемух вал!)

Но соловей
Не отозвался.
Видать, не перезимовал.

ВЕЧНОСТЬ

Земля и небо,
Небо и земля —
Понятия бессмертны и нетленны...
Как Млечный Путь во глубину вселенной,
Уходят зерна
В теплые поля.

Земля и небо.
Суша и вода.
Небесный свод в полночном океане,
В котором на рассвете
В бездну канет,
Как чья-то жизнь,
Прощальная звезда.

Земля и небо —
Две величины,
Что дадены с рожденья человеку,
И для него
Они с начала века,
Верней, спокон веков —
Почти равны.

Колосья ввысь
Восходят из земли,
Чтоб зерна стали
Полновесным хлебом.
Так тянемся и мы
С рожденья к небу,
Чтоб не зачахнуть,
Не взойдя,
В пыли.

Дарует небо
Теплые дожди.
Земля дарует людям урожаи.
И матери,
Когда детей рожают,
Не ведают,
Что ждет их впереди.

В раздумья женщин
Мысль одну вселя,
Вселенная тревоги побеждает,
Ведь всех детей
С рожденья ожидают
Земля и небо,
Небо и земля.

Весной,
Когда мы ждем прилета птиц,
Когда в земле
Зашевелятся корни
Все яростней, светлей и беспокойней, —
О, сколько смотрит в небо
Ждущих лиц!

Земля и небо —
Рядом вновь и вновь,
Как трепет в роднике звезды лучистой.
О преданной любви, земной и чистой,
Мы говорим:
— Небесная любовь!

Мы станем все —
Кто пеплом,
Кто золой,
Но даже смерть —
Все то же воскресенье,
Когда ты станешь тем,
Чем был с рожденья, —
Землей и небом,
Небом и землей.

КРАСОТА

Крыло зари
Смахнуло темноту.
И небо стало чище и яснее.
Как часто мы не ценим красоту,
Особенно когда мы рядом с нею.

Мы привыкаем
К отблескам зарниц,
К созвездиям,
К заплаканным березам,
К просторам, не имеющим границ,
Где бьются ливни
И ликуют грозы.

Мы привыкаем
К лунной тишине,
Нависшей над заснеженной равниной.
Живем — не удивляемся весне,
Живем — и наши души не ранимы.

Да, мы не замечаем красоту...
Мы что-то ищем.
Что — не знаем сами.
И смотрим, смотрим, смотрим за черту
Той красоты,
Что вечно рядом с нами.

И мечемся, как щепки по волнам...
И раньше срока
Уплывают в вечность
Любимые,
Доверившие нам
И красоту,
И молодость,
И верность.

ДВА СОЛНЦА

Люсе

Два солнца каждому дано.
Сумей не проглядеть второе.
Ему за жизненной горою
Дремать до срока
Суждено.

Сумей
В мельканье трудных лет,
Что без конца бегут куда-то,
Не проглядеть его рассвет,
Чтоб не познать
Его заката.
Его восход увидел я
Сквозь жизни малое оконце.
Любимая!
Судьба моя,
Мое второе в мире солнце.

Одно желание в груди:
Пусть будет вечным день восхода.
Свети!
И в непогодь свети,
Как светишь в ясную погоду.

В мельканье дней, в мельканье лет,
В беде и в радости
С годами
Я не растрачу этот свет,
Чтоб ночь
Не встала между нами.

Два солнца
Каждому дано.
Уж так издревле мир устроен:
Одно
Глядит в мое окно,
И в душу мне глядит
Второе.

ЛЮБИМАЯ И РОДНАЯ

Ты мне горизонты открыла,
На счастье вручила права.
С любовью
Ты мне подарила
Священное чувство родства.

То чувство
Все шире и шире
С детьми
И с годами росло.
Роднее тебя
В этом мире,
Пожалуй, и быть не могло.
Незримо года пролетали —
Забытые сладкие сны.
Как птицы у первых проталин,
Мы ждали
Прихода весны.

Весеннее чувство
Моложе.
Да будет же вечной весна,
С которой до боли, до дрожи
Любовь человеку нужна!

Судьба
Нам дарила участье,
Неведенье мрачных вестей.
И видели мы
Наше счастье
Глазами счастливых детей.

А если беда и встречалась,
С незримым покоем в крови
Ты ту же любовь излучала,
Как в первые годы любви.

Твоею заботой хранимый,
Живу бесконечной весной.
Тебя называл я
Любимой,
Теперь
Называю родной.

ПОЛНОЛУНИЕ