Дмитрий Несветов - Кончина СССР. Что это было?

• Название: Кончина СССР. Что это было?
• Автор: Дмитрий Несветов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-100406-4

25 декабря 1991 года в 19 часов 38 минут над куполом Сената Московского Кремля был спущен флаг Союза Советских Социалистических Республик. А на следующий день там же, в Кремле, сессия Совета Республик Верховного Совета СССР приняла декларацию о формально-правовом роспуске Советского Союза. Так тихо, почти буднично, завершилась 70-летняя история последней империи ХХ века. С тех пор минуло два с половиной десятилетия – целое поколение… Чем дальше во времени мы удаляемся от тех дней, тем теплее относимся к теням почившей державы. Тем чаще и увереннее слышим вокруг о крупнейшей геополитической катастрофе применительно к событиям двадцатипятилетней давности. А это уже недобротворное и мироточивое свойство человеческой памяти, это – признак обманутых ожиданий и неисцеленного недуга. Это диагноз сегодняшнего времени. К прошлому тянутся тогда, когда в настоящем не все ладно.

---

«Немножко» – это деликатно сказано. Он был не адекватен этой исторической задаче как личность, по своим личностным характеристикам.

Он был совершенно не готов внутренне и политически к тем реформам, которые запустил. Как мне кажется…

Значит, убедившись в том, что его собственный потенциал как реформатора исчерпан, он должен был уступить кому-то дорогу.

Ох, это вы махнули. Передача власти, да еще и добровольная, – тяжелейшая, непосильная вещь.

Это страшная вещь в истории.

Иллюзии какие-то…

Она всех накрывала. Кстати, позже она накрыла Ельцина. Он тоже имел свой реформаторский потенциал, который исчерпал, на мой взгляд, к 1993–1994 году, но продолжал оставаться у власти.

Кстати говоря, это тот самый узел, о котором я хотел поговорить чуть подробнее. Мне очень важна эта история, о ней много и писали, и говорили. Речь об оси оппозиции Горбачев – Ельцин и остроте этой темы, особенно в те годы. Во многом в этой психологической и политической оппозиции, в этом противостоянии источник бед и неожиданных шараханий и метаний, которыми было наполнено то время. Мне кажется, что очень многие решения вырабатывались с обеих сторон на странном основании неодолимого психологического и человеческого неприятия друг друга. И это лобовое стояние существовало и влияло на государственную политику ровно столько времени, сколько обе эти политические фигуры так или иначе находились у власти.

Вы говорили и писали, что видели в союзе Горбачева и Ельцина альтернативу развалу СССР. И если бы они нашли почву для договоренности, для какого-то единства, то последствия реформ в стране – в той, еще большой стране – были бы совсем другими. Но фактор Ельцина, говорили вы, свел к нулю практически всякие шансы реформирования Союза.

Вам и сейчас так кажется, что, если бы этот союз случился, большой Союз в каком-то виде мог быть сохранен? И была ли возможность такого союза между Горбачевым и Ельциным? Вы ведь можете об этом судить: по крайней мере Ельцина, как я понимаю, вы знали довольно хорошо и достаточно близко.

Может быть, не до конца хорошо: человек никогда полностью не раскрывается, но в этот период достаточно близко, это верно. Действительно, личностный конфликт Ельцина и Горбачева сыграл в истории нашей страны роковую, я считаю, роль.

Если бы не это жестокое унижение, которому был сначала подвергнут Ельцин, изгнанный со всех постов и даже дошедший чуть ли не до суицида, и если бы не его (я не побоюсь этого слова) маниакальное желание отомстить и восторжествовать – не победить политически, а восторжествовать над Горбачевым, – то многих тяжелых последствий, я думаю, удалось бы избежать. Ведь в политике никогда нельзя говорить «никогда» – never say never. Ты с кем-то боролся и вроде бы одержал верх на каком-то этапе политической борьбы, но, если ты хочешь выиграть в долгосрочном плане, ты должен быть готовым объединиться завтра с поверженным противником, потому что тебя ждут новые противники. А этот уже повержен и уже готов с тобой работать вместе, и нужно вобрать в себя его потенциал и идти дальше – это абсолютный закон политики. Здесь нельзя изображать роковую борьбу вечного добра с вечным злом. Допустим даже, Ельцин хотел одержать политическую и личную победу, но, поскольку это желание выступало в качестве постоянного мотива, оно мешало ему принимать очень важные решения. Мешало! Уже тогда, когда он увидел, что Горбачев захлебывается как коммунистический реформатор (в начале 1991 года), именно тогда надо было предлагать ему вариант круглого стола.

Горбачев пытался до последнего сохраниться в Коммунистической партии, которая становилась все более реакционной, все более консервативной силой, и одновременно пытался оставаться для народа лидером перемен. Эти две конфликтные роли его просто разорвали.

Почему я говорю сейчас о круглом столе? Потому что незадолго до этого (в 1989–1990 гг.) подобный цикл очень успешно прошел в Польше. То же самое: правившая тогда Коммунистическая партия во главе с генералом Ярузельским[5], который даже ввел военное положение, села за круглый стол с оппозицией, они договорились, определили правила игры на период реформаторства и четко придерживались этих правил: первые выборы были полусвободные, квоты были определены – сколько Компартии, сколько оппозиции, и так далее. Это был разумный компромисс.

И в итоге не без издержек, но тем не менее в Польше прошли критический момент, и коммунисты добровольно отдали власть – мирно, без революции. На последнем съезде Польской объединенной рабочей партии они вынесли знамена из зала и, стоя, в слезах, исполнили гимн «Партия распущена, мы разошлись».

Я вообще считаю, что ключевую роль в этом исходе сыграли рефлексивность и политическая мудрость генерала Ярузельского, который очень хорошо понимал возможные последствия открытых и тупых противостояний – тех самых, которых, к сожалению, так и не удалось избежать в нашей стране.

Великое решение. Конечно, так красиво у нас бы не получилось. Но круглый стол по какому-то сходному сценарию – Горбачев, представляющий Компартию, и оппозиция – был абсолютно необходим. Нужно было договариваться о правилах игры на переходный период, соглашаться на оппозиционную роль и оппозиционную квоту в парламентах и давать коммунистическим реформаторам возможность действовать, они должны были выполнить определенную задачу – и это было бы лучше для демократов.

Представьте себе, что всю ту работу, которую сейчас предъявляют в качестве обвинения демократам, проделали бы коммунисты, прежде чем уйти, проиграв на свободных выборах. Это они должны были делать – освобождать цены и многие другие вынужденные шаги, взяв на себя ответственность. А так они возложили это все на нас, и нам, к сожалению, пришлось доделывать. Иными словами, шанс на круглый стол и на совместную деятельность на основе договоренности с Горбачевым в 1990-е годы существовал.

В начале 1991-го договоренность была абсолютной необходимостью: Горбачева подпирала консервативная группировка, уже готовившая переворот. И нам было понятно, что переворот – только вопрос времени, он неизбежно произойдет. Союз трещал по швам, начинались провозглашения пока суверенитетов, еще не независимостей, но было ясно, что на этом никто не остановится. Вот в этот момент единственными стабилизирующими силами могли быть тандем Ельцин – Горбачев и некоторое подобие круглого стола – генеральное соглашение между правящей партией и оппозицией.

СССР как насильственно скроенную большевиками глобальную идеологическую империю, существовавшую ради всемирного торжества коммунизма, сохранить было нельзя. Абсолютно нельзя. Это было искусственное образование, державшееся только на систематическом насилии и монополии одной идеологии, одной партии. Как только ослабла монополия, посыпалась конструкция.

Но в итоге этот круглый стол, несмотря на то что он как бы и был (почти свободные выборы в представительные органы власти разных мастей, Новоогаревский процесс и прочее), в содержательном и политическом смыслах так и не случился.

В финале нашего разговора я хотел бы задать вам главный, пожалуй, вопрос нашего исследования. Как вы считаете, реально ли было сохранить СССР тогда, на том историческом отрезке? И нужно ли было это делать, с вашей точки зрения – участника и свидетеля событий тех мятежных лет?

СССР как насильственно скроенную большевиками глобальную идеологическую империю, существовавшую ради всемирного торжества коммунизма, сохранить было нельзя. Абсолютно нельзя. Это было искусственное образование, державшееся только на систематическом насилии и монополии одной идеологии, одной партии. Как только ослабла монополия, посыпалась конструкция. Вот в этом виде сохранить ее было нельзя.

В обновленном виде, как добровольное объединение государственных образований, можно и надо было сохранять. К этому все шло: 20 августа 1991 года должен был подписываться новый Союзный договор. Там девять республик объединялись в такое содружество, о котором сейчас мечтает Евросоюз. Мы слышим сегодня заявления европейских лидеров – они годами бьются над конституцией и над некоторыми другими союзными вещами. Все то, над чем они годами старательно работали и пытались объявить позитивной целью Евросоюза, было заложено в том договоре, и это – наша несостоявшаяся реальность.

Диалог второй Александр РУЦКОЙ

Александр Владимирович Руцкой

Герой Советского Союза, генерал-майор авиации

В те годы народный депутат РСФСР, первый и единственный вице-президент Российской Федерации.

Перед августом. ПредпосылкиХроника

16 августа 1989 г.