Юрий Томин - Нынче все наоборот (Журнальный вариант)

• Название: Нынче все наоборот (Журнальный вариант)
• Автор: Юрий Томин
• Издательство: Журнал "Костер" №№ 1-4
• Жанр: Детская проза
• Год: 1968

Повесть о ребятах, которые, стремясь к независимости, противопоставляют себя всем: родителям, учителям, школьному коллективу. Ненавязчиво, тонко писатель говорит о том, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя.

Журнал «Костер», №№ 1-4, 1968 год.

---

Славик молча ждал, что будет дальше.

— Ну, что молчишь? — спрашивал папа.

— А что мне говорить?

— Но ты понял, что я тебе сказал?

— Понял.

— Ну, то-то, — говорил папа, хватал пальто и мчался на студию.

А заставлять, показывать и учить Славика приходилось маме.

Тихонько открыв дверь, Славик вошел в квартиру и прислушался. Было тихо. На кухне, на газовой плите стояли укрытые полотенцами кастрюли с едой. Значит, мама после школы успела забежать домой, сготовить и умчалась на очередное собрание.

От еды Славик отказываться не собирался. Тем более, что на второе были голубцы. Голубцы есть — это вам не уроки учить. Славик съел три голубца, но посуду после себя мыть не стал. Посуду мыть — это вам не голубцы есть.

Затем Славик достал из портфеля книжку, которую одолжил ему на один вечер Генка Стрельцов, и направился в комнату. Часть этой книжки он сумел прочитать на последнем уроке. Славик как раз дошел до места, где один второклассник вступил в схватку с тремя бандитами и уже успел обезоружить двоих, но тут раздался звонок и пришлось отрываться на самом интересном месте.

Славик открыл дверь в свою комнату и увидел папу. Тот спал на диване с учебником английского языка на груди. Лицо у папы было вполне мирное, как в телевизоре. Но не успел Славик дать задний ход, как папа шевельнулся, открыл глаза, заметил Славика, и сразу лицо его приняло домашнее выражение.

— Тебя-то я и ждал, — сказал папа и сел, спустив ноги с дивана. — А ну, говори немедленно, что это за фокусы.

— Никаких фокусов нет, — сказал Славик.

— Молчать! Отвечай как следует!

— Молчать или отвечать! — спросил Славик.

— Ну-ну, — грозно сказал папа, — ты у меня смотри! Я тебе не мама, я с тобой церемониться не буду!

— А что мне говорить?

— Сам знаешь!

— Не знаю.

— Может быть, тебе напомнить? — еще более грозно сказал папа.

— Как хочешь.

— Хорошо, — сказал папа голосом совершенно ужасным, похожим на рычанье льва. — Я тебе напомню. Но учти: теперь уже не жди никакой пощады.

Папа обождал немного, словно хотел дать Славику время опомниться и попросить пощады. Славик не попросил. Он знал: чем страшнее рычит папа, тем меньше нужно его бояться. Наверное, все силы уходили у него на рычанье, а для настоящей расправы их уже не оставалось.

— Р-р-р… — повторил папа. — Я так и знал: ты растешь слюнтяем и трусом! Мало того, что ты хулиганишь на улице, ты еще, как последний воришка бегаешь от людей. Но, черт побери, я выбью из тебя эту трусость! Я заставлю тебя вырасти порядочным человеком! Советую задуматься над моими словами!

Славик задумался. Нетрудно было сообразить, что папины обвинения сильно отличались от маминых. Мама хотела, чтобы сын вообще не бил стекол и не сшибал с ног прохожих. Папа, очевидно, допускал, что такое может случиться, но при этом требовал, чтобы сын не убегал от расплаты.

— А ты сам бы не убежал? — спросил Славик.

— Никогда! — с гордостью заявил папа. — Не думай, что я в детстве был таким уж тихим ребенком… Я тоже позволял себе иногда… гм… пошалить. Но я всегда… Я хочу сказать: никогда не пытался… гм… Короче говоря, ты понял меня?

— А я бы тоже не убегал, если бы знал, что она меня видела, — сказал Славик.

— Кто видел?

— Продавщица.

— Какая продавщица?

— Которая в тебя влюбилась.

— Что?! — загремел папа. — Что еще за новости! Откуда ты взял эту глупость?!

— Никакая не глупость, — сказал Славик. — Про это все знают. Когда ты мимо магазина идешь, она всегда на тебя смотрит, как дурочка.

— Бред какой-то! — возмутился папа. — Кто тебе сказал такую чушь?

— Не чушь, — продолжал Славик стоять на своем. — У нее за стеклом твоя фотография.

— За каким стеклом?

— На витрине, где колбаса лежит. Она обратной стороной приклеена — днем не разобрать. А вечером, когда за прилавком свет горит, она просвечивает.

— Это какая-то чепуха, — сказал папа и задумался. По лицу его было видно, что он недоволен. Непонятно только, чем недоволен. Тем, что фотография вообще висела в магазине, или тем, что была она в колбасном отделе, а не в каком-нибудь другом. Впрочем, все это для Славика было неважно. Важно было, что приближалось время папе идти на студию, а разговор еще не дошел до главного.

— Но откуда она могла взять мою фотографию? — недоумевал папа. — Я не актер, а только диктор, и мои фотографии не продаются в киосках!

— Мама тоже так говорила, — сообщил Славик.

— Что?! — закричал папа, но в то же мгновение успокоился и сказал спокойным дикторским голосом: — Славик, ты, может быть, иногда позволяешь себе некоторые… гм… глупости… Но я всегда знал, что ты мужик откровенный. Скажи мне, что говорила мама?

— Она сначала тоже говорила: «Откуда там его фотография?»

— А ты что ответил?

— А она не мне говорила, а по телефону.

— Кому?

— Какой-то своей знакомой, — ответил Славик, отметив про себя, что на этот раз никто ему не сказал о том, как нехорошо подслушивать.

— Только этого не хватало! — возмутился папа. — А что она еще говорила?

— А еще говорила, что она была в магазине и все рассмотрела.

— Что же она там рассмотрела?

— Фотография вырезана из телевизионной программы. Помнишь, там тебя печатали?

Папа вздохнул с облегчением. С лица его сошло телевизионное выражение и появилось домашнее. Он сурово взглянул на Славика и прорычал:

— Я-то помню! А вот ты помнишь, что подслушивать чужой разговор бессовестно?

— Ты же сам меня спрашивал.

— Ты не вали с больной головы не здоровую! Я тебя спрашивал про твои фокусы. А ты мне морочишь голову с какой-то продавщицей!

— Так это она адрес сказала, где ты живешь. Я бы и не убегал, если бы знал, что она скажет. Чего убегать, если все равно домой придут?

— Кому сказала? При чем тут мой адрес?

— А этому дяденьке, у которого я стекло разбил.

— Откуда же она мой адрес узнала?

— Мама тоже так говорила.

— Когда говорила?

— Вчера вечером. По телефону.

Папа схватился за голову и зашагал по комнате. Он дважды прошел из угла в угол, остановился у окна, побарабанил пальцами по подоконнику и вернулся к Славику с таким видом, словно готов был разорвать его на куски.

— А что она еще говорила?! — рявкнул папа.

— Сначала она говорила про адрес. Потом оказалось, что продавщица не адрес сказала, а только фамилию. Адрес они на студии узнали, когда туда позвонили.

— Значит, ты снова подслушивал! — загремел папа. — Да еще теперь на студии станет известно про твои фокусы. Ты знаешь, что я с тобой сделаю?!

Этого Славик не знал. Зато он знал, что папино время подходит к концу. Он взглянул на часы. Перехватив взгляд, папа посмотрел туда же. Стрелка приближалась к четырем. Пора было бежать на студию. На воспитание сына оставалось всего лишь минуты три, и папа решил уложиться в оставшееся время.

— Ты на самом деле отказываешься нам подчиняться?! — крикнул он, пытаясь засунуть ноги в ботинки.

— Да, — ответил Славик.

— Ерунда! Я из тебя вытряхну эту дурь! — сказал папа и заметался по комнате в поисках пиджака. — А ну, подойди ко мне.

Подойти к папе было довольно трудно, ибо он все время бегал по комнате. Славик сказал:

— Не подойду.

— Нет, подойдешь!

— Нет, не подойду!

Папа снова взглянул на часы. Оставалось еще полторы минуты. Папа лихорадочно думал, что бы еще приказать сыну.

— Немедленно марш на кухню! — крикнул папа, натягивая пиджак.

— Зачем? — спросил Славик.

— Принеси мне стакан воды!

— Не принесу! — сказал Славик.

— Включи свет!

— Не включу!

— Телевизор!

— Нет!

— Приемник!

— Нет!

— Вот черт! Пропади ты пропадом! — крикнул папа уже не Славику, а галстуку, который никак не хотел завязываться.

— Не пропаду! — храбро ответил Славик, и в это время часы на стене начали бить свои законные четыре удара.

— Ты у меня смотри! — воскликнул папа, выскакивая в переднюю. — Я тебе не мама, я с тобой церемониться не буду!

Славик вышел за ним следом. Папа пытался надеть пальто, не снимая его с вешалки. Это ему не удавалось. Папа боролся с пальто и рычал:

— Ну что ты молчишь?!

— А что мне говорить? — спросил Славик.

— Но ты понял, что я тебе сказал?

— Понял.

— Вот то-то! — крикнул папа, дернул пальто и оторвал вешалку. Надевая пальто на ходу, папа открыл дверь и выскочил наружу.

— Смотри у меня! Я тебе не мама! — донеслось до Славика уже с лестницы, и на сегодня все кончилось.

А через час Славик снова встретился с папой. Тот глянул на него с голубого экрана, улыбнулся ему и сказал приятным дикторским голосом: