Стефан Дичев - Современная болгарская повесть

• Название: Современная болгарская повесть
• Автор: Стефан Дичев
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1975

В предлагаемый сборник вошли произведения, изданные в Болгарии между 1968 и 1973 годами: повести — «Эскадрон» (С. Дичев), «Вечерний разговор с дождем» (И. Давидков), «Гибель» (Н. Антонов), «Границы любви» (И. Остриков), «Открой, это я…» (Л. Михайлова), «Процесс» (В. Зарев).

---

Я испытал это на себе, когда осенью в контору зашла Эми.

В это время я беседовал со склеротичным стариком, видимо считавшим, что я обладаю сверхъестественными способностями и могу доказать суду, что двадцать четыре года назад он был не предпринимателем, а строительным рабочим и потому, мол, имеет право на пенсию. Третий раз я втолковывал ему, что доказать такое невозможно.

Я не заметил, как открылась дверь. Просто почувствовал, что все пятеро моих коллег уставились на меня. Я поднял голову.

Перед моим столом стояла Эми и смущенно улыбалась. Она была в черном плаще, застегнутом на все пуговицы. Если можно сказать о ком-нибудь, что он неуместен в адвокатской конторе, то в отношении Эми это было именно так. Словно ласточка, попавшая в барсучью нору, — если попытаться отыскать сравнение.

— Я хочу поговорить с вами, — сказала Эми.

— Разумеется, Эми, мы поговорим. Ты подожди немного.

Ласточка робко осмотрелась, не видя, где можно подождать.

— Я еще не кончил, — недовольно брюзжал злополучный кандидат в пенсионеры. — Когда в тридцать шестом я строил на улице Карадимчева дом, то кирпичи закупал на фабрике «Морской лев». Там могут подтвердить, что я лично участвовал в разгрузке машины. Разве это не физический труд?

Я взглядом показал Эми на дверь и ободряюще улыбнулся.

— Я тебя позову.

Эми вышла. За пять минут я попытался разбить гранит логики моего клиента — если все получают пенсии, почему он не может получать? Но из этой затеи ничего не вышлю. Тогда я предложил ему зайти снова через несколько дней. Это компромиссное решение вроде бы его удовлетворило.

Все скамейки в коридоре были заняты. Эми стояла возле ящика с песком для окурков — некоторые использовали его не по назначению как плевательницу. Я пригласил ее в комнату и предложил сесть.

Существует неписаный закон адвокатской этики, согласно которому коллеги никогда не спрашивают друг друга, кто клиент и зачем он пришел. И все же по испытующим, внешне безразличным взглядам моих сослуживцев я чувствовал — они понимают необычный характер посещения.

— Что случилось, Эми? Давно тебя не видел.

— Так уж вышло…

— Где ты сейчас? Учишься или работаешь?

— Работаю.

— Чудесно! Значит, становимся самостоятельными, сами добываем себе пропитание? Где ты работаешь?

— В ювелирной мастерской.

— О, не зевай! — пошутил я. — Не напали бы на тебя гангстеры.

И вдруг она посмотрела на меня строго и сердито. Шутка моя почему-то оказалась неудачной. В следующий миг Эми виновато улыбнулась.

— Я целый день нанизываю стеклянные бусы. Это моя работа.

Наступила неловкая пауза. Мне было неудобно ее спрашивать, зачем она пришла. Я предложил ей сигарету. Она закурила, и мне вспомнилась принцесса, которая приглашала меня на премьеру. Словно это случилось не пару месяцев назад, а очень-очень давно.

— Я хочу с вами посоветоваться, как поступить, что можно предпринять. Арестовали одного моего знакомого.

— За что его арестовали?

— Я не знаю.

Мне показалось, она не говорит всей правды.

— Как его имя?

— Борис Йорданов Тодоров.

Я записал. А рядом поставил большой вопросительный знак.

— Кем задержан?

— Пятым отделением милиции.

— По уголовному делу или гражданскому?

— Нет. Наверное, по уголовному.

Тут было налицо противоречие. Не знает, за что задержан, но знает причины задержания.

— Кто тебе сказал?

— Его приятели.

— И они не знают?

— И они.

Я все больше укреплялся в мнении, что она что-то от меня утаивает. Незаметно увлекшись, я продолжал свои расспросы.

— Когда его задержали?

— В среду ночью.

Я изобразил удивление.

— Интересно. Ночью дома не арестовывают.

— Его арестовали на улице.

Я кивнул, словно это объяснение вполне меня удовлетворило.

— Он был один?

— Один!

— А кто же смог тебе сказать, что его арестовали ночью, а не утром?

Она взглянула на меня с подозрением.

— А я и не утверждаю, что это случилось ночью.

— Хорошо, Эми, — сказал я примирительно. — Сегодня же я выясню, что смогу, а вечером можешь позвонить мне домой.

Девушка скручивала в трубочку какую-то бумажку.

— Вы, может быть, его знаете. Видели… Помните, в сквере… Вы не заметили? У него еще мотороллер…

— А… да-да, — отвечал я словно нехотя. — Припоминаю, но я забыл, как выглядел молодой человек.

— Черноглазый, такой кудрявый, высокий…

— Ну что же, посмотрим, что можно сделать.

Она поднялась и робко оглянулась.

— Где можно заплатить?

— Глупости, Эми! — искренне возмутился я. — Это не большая приятельская услуга.

Эми благодарно улыбнулась. Надо признаться, я, к своему стыду, испытывал что-то похожее на злорадство. Так, значит, надменный ангел с мотороллером влип…

В пятом отделении работал Камен. Мы с ним учились еще в гимназии, потом — на юридическом факультете, у нас была общая компания; позже он стал работать следователем в милиции, а я — адвокатом. Два-три раза в месяц мы встречались с ним за рюмкой, вспоминали молодые годы, рассуждали по поводу, воспитания детей (у него дочка чуть старше моей) или просто болтали, что доступно только очень старым друзьям.

Я позвонил ему в тот же вечер. Мы встретились в маленьком ресторанчике, где нас знали как завсегдатаев. Без всякого заказа официант принес рюмку сливовицы ему, а мне — коньяк. Камен показал на рюмки и усмехнулся.

— Видишь, какова сила традиции? Модернизм куда менее удобен. Отсюда можешь сделать соответствующие выводы для своих литературных опусов.

Я принял вызов.

— Мир не может держаться на одних традициях. Это бы значило отрицать революции.

— Я их не отрицаю. И все-таки, согласись, традиция — нечто очень удобное.

Наша глубокомысленная ресторанная дискуссия продолжалась недолго, но нам удалось разрешить важнейшие мировые проблемы. После того как мы нашли легкий и вполне испытанный способ установления истинно человеческих отношений на обоих полушариях нашей планеты, разговор наш принял более конкретное направление.

— Ты ничего не знаешь о деле Бориса Йорданова Тодорова? — спросил я.

Я всегда поражался быстрой смене выражений лица Камена. Я говорил ему об этом и даже предсказывал великое будущее кинозвезды. Однако он почему-то так и не уверовал в мои предсказания. Добродушный весельчак, с которым мы вели шутливо-философский разговор, мгновенно преобразился в строгого следователя. Он недоверчиво взглянул на меня.

— Что именно тебя интересует?

— Все, что ты мог бы мне рассказать.

— Охо! Ты очень скромный.

— Что делать! Скромность — мой врожденный недостаток.

— Этот тип мне не нравится.

— Мне также. Здесь наши взгляды совпадают. Еще что?

— Кто им интересуется?

— Девушка, с которой, как я подозреваю, его связывают самые нежные чувства.

Камен чертил круги на пачке сигарет.

— А что за птица эта девушка?

— Ох уж эти твои следовательские приемчики! Ты и меня собираешься допрашивать?

— По правде говоря, меня очень интересуют его дружки…

— Ну, что касается девушки, то могу заверить, профессионального интереса она для тебя не представляет.

Он пристально посмотрел мне в глаза.

— Не спеши с заверениями. Или, может, легкомыслие тоже твой врожденный недостаток?

— Слушай, Камен, я говорю серьезно.

— Я тоже. Имя этой девушки?

— Предположим, это моя профессиональная тайна и я тебе ее не открою.

Приятель скептически скривил губы, закурил и долго смотрел на горящую спичку.

— Не могу понять вашей адвокатской психологии. Вы все время, бия себя в грудь, кричите, что являетесь помощниками правосудия, а сами таи и норовите скрыть от него что-нибудь.

— Мне кажется, ты смешиваешь задачи суда и следственных органов. А кроме того, мне интересно знать, насколько официально выраженное тобою мнение милиции об адвокатуре?

— Хватит увиливать! Когда я стану министром, тогда буду выражать официальные мнения. А не хочешь мне назвать имени девушки, я и без тебя его узнаю.

— За то ты и зарплату получаешь, что узнаешь разные необходимые тебе вещи.

Камен усмехнулся.

— В благодарность за нотации, которыми ты меня наградил, могу тебе посоветовать дождаться конца следствия, и тогда ты узнаешь все, что тебя интересует, о твоем любезном Борисе Йорданове Тодорове.

— Эге… Мы, кажется, превращаем его в предмет торговли. Ты мне, я тебе…

Наши бокалы были пусты. Я поднял руку — это означало просьбу повторить заказ.