Юджин О’Нил - Луна для пасынков судьбы

• Название: Луна для пасынков судьбы
• Автор: Юджин О’Нил
• Издательство: Библиотека драматургии ФТМ46978939-e189-11e3-8a90-0025905a069a
• Жанр: Драматургия
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4467-2392-8

Действие разворачивается на ферме Фила Хогена. Трое его сыновей сбежали из дома, не выдержав деспотии и агрессивного поведения отца. Уживается с ним лишь тридцатилетняя дочь Джози – крупная и способная к работе, пользующаяся, однако, весьма сомнительной репутацией гулящей женщины. Последний из ее братьев, уходя из отцовского дома, советует ей окрутить кого-нибудь и остепениться. Лучше всего, по его разумению, подходит пьяница Джим Тайрон, у которого Хогены арендуют ферму. Ей претит даже мысль о подобном союзе, однако отец согласен с сыновьями.

---

Джози. Аминь! (С презрением) Прирезать нашу землю к поместью? Если был покупатель и Джим ответил отказом, – это уж всё! Он ни с кем не будет сговариваться, раз дал нам слово.

Хоген. Я и не спорю. Так будет пока он в твердом уме. Но его могут втянуть в это дело, ему ведь спьяну начхать на весь мир. Тогда он сам ведет себя как последний проходимец, болтает, будто на свете важны только деньги, что всё и всех можно купить, дай только настоящую цену. Разве ты сама не слыхала?

Джози. Слыхала. Но меня он не проведет. Ведь он только делает вид, будто он бессовестный, – назло этой проклятой жизни, за то, что она его мучает. Да разве он один так?

Отец бросает на нее внимательный взгляд, но она этого не замечает.

Хоген. А иногда он пьянеет совсем чудно: вдруг, безо всякой причины становится сам не свой, мрачный, ни на что не глядит, словно в душе кого-то оплакивает…

Джози. Я знаю, что с ним. Вспоминает о своей бедной матери и горюет, что она померла. (С состраданием.) Вот бедняга!

Хоген (не обращая на это внимания). И виски тогда на него не действует. Как с гуся вода. Будто и не пьян, а на другой день – ничегошеньки не помнит. В такие минуты он чего только не вытворял, а потом простить себе этого не может.

Джози (с насмешкой). С каким пьяным этого не бывало? Но он бы никогда… (Сердито.) Не смей подозревать Джима безо всяких причин, не позволю, понял?

Хоген. А я его и не подозреваю. Я ведь только говорю, что, когда пьяный теряет соображение, он сам не знает, на что способен. Пусть нам ничего не грозит, но глупо не подумать заранее и не принять свои меры.

Джози. Ничего нам не грозит. Да и какие меры мы можем принять?

Хоген. Ну хотя бы веди себя с ним поласковее.

Джози. А как это, по-твоему, поласковее?

Хоген. Тебе лучше знать. Но дам тебе совет. Я заметил, что, когда ты разговариваешь с ним развязно, как с другими мужчинами, он хоть и скалит зубы, но это ему не нравится. Так что не очень-то распускай язык.

Джози (вызывающе вскинув голову). Ну, это дело мое! А кому не нравится, пусть не слушает. (Язвительно.) Хочешь, чтобы я разыгрывала недотрогу? Так он и поверил! Небось наслушался про меня в трактире всяких россказней. (Встает, резко.) Ладно, хватит болтать, не то весь день за этим пройдет. (Лицо ее становится злым.) Но если он изменит своему слову, как бы пьян он при этом не был, я тебе помогу. Какую бы подлость ты ни задумал. (Поспешно.) Но все это выдумки. Никогда не поверю. (Берет вилы.) Пойду на луг и докончу работу Майка. Не бойся, и без его помощи не пропадешь.

Хоген. Большую я от него видел помощь! Ленивая скотина, только и умел, что жрать, как стадо голодных свиней! (С неожиданной воинственностью.) Уходишь, а? А как же обед? Где мой обед, корова нерасторопная?

Джози. Суп на печке, недомерок злобный!.. Ступай налей себе. Я есть не хочу. Твои причитания в башке застряли. Пойду что-нибудь поворочаю, чтобы мозги на воздухе прочистились. (Идет направо.)

Хоген (глядит на дорогу). Погоди-ка. Кто-то идет к воротам, если не ошибаюсь, твое сокровище, собственной персоной.

Джози (сердито). Заткнись! (Лицо ее смягчается, на нем появляется жалость.) Погляди, какой он, когда думает, что его никто не видит. Смотрит в землю, еле-еле бредет. Как покойник за собственным гробом. (Грубо.) Ну и мутит же его, видно, с похмелья! Он нас увидел. Смотри, выпрямился, зубы скалит… (С обидой.) Не желаю я его видеть. Пусть с тобой паясничает. Он-то ведь только для того сюда и ходит. (Снова делает движение, чтобы уйти.)

Хоген. Ты что, от него прячешься? Видно и вправду в него влюблена.

Джози мгновенно останавливается и поворачивает обратно.

Ступай домой, вымой лицо, почисть платье и причешись. Не мешает тебе при нем выглядеть поприличнее.

Джози (в сердцах). Домой-то я пойду, но только поглядеть, не убежал ли суп, ведь ты, старая лиса, небось хочешь его задобрить и пригласишь поесть.

Хоген. А почему бы мне его не пригласить? Ведь я знаю, что он с утра никогда не ест. Его с утра только жажда мучит.

Джози. Ох, до чего ж ты мне противен, хитрый сквалыга! (Уходит к себе в комнату, хлопнув дверью.)

Хоген набивает трубку табаком, делая вид, будто не замечает приближение Тайрона, но глаза его блестят, он предвкушает потеху. Слева, по дороге, идущей от шоссе, появляется Джим Тайрон.

Тайрону лет сорок с небольшим, роста среднего, широкоплечий, с могучей грудной клеткой. Его от природы сильное тело обмякло от нездоровой жизни, но лицо еще красивое, несмотря на отечность и мешки под глазами. Редеющие темные волосы разделены на пробор и зачесаны назад, чтобы скрыть лысину. Глаза карие, белки воспалены. Крупный прямой нос придает лицу что-то мефистофельское, а всегдашнее циничное выражение еще больше это подчеркивает. Но, когда лицо освещает улыбка, – и улыбка открытая, добрая, – в нем чувствуется былое мальчишеское обаяние, покоряющее обаяние вечного неудачника, сентиментального и романтического. Эти его черты и юмор привлекают к нему женские сердца и располагают собутыльников. На нем темно-коричневый дорогой костюм, схваченный в талии, темно-коричневые, сделанные на заказ полуботинки, шелковые носки, белая шелковая рубашка, шелковый платочек в кармашке, темный галстук. Так одеваются франтоватые игроки с Бродвея, которые любят, чтобы их принимали за дельцов с Уолл-стрита.

Тайрон уже достаточно опохмелился, чтобы его не мутило со вчерашнего перепоя. Во время последующего диалога они ведут себя как партнеры в хорошо знакомой игре, где оба заранее знают ходы противника, что не мешает им получать от игры удовольствие.

Тайрон подходит ближе и останавливается, весело разглядывая Хогена. Хоген чиркает спичкой о рабочие штаны и раскуривает трубку, делая вид, будто его не замечает.

Тайрон (с чувством декламирует).

«Fortunate senex, ergo tua rura manebunt,
Et tibi magno satis, quamvis lapis omnia nudus»[1].

Хоген (бормочет). Опять помещик пожаловал, а у меня под рукой нет ружья! (Взглянув на Тайрона.) Что, обедню читаете? Я ведь слышу, что по-латыни. А может, что-нибудь похабное?

Тайрон. Если вольно перевести непонятный тебе язык, это значит (подражает интонации Хогена): «Ну, разве тебе не повезло, старый греховодник, что ты владеешь этой прекрасной фермой, даже если тут не земля, а камни?»

Хоген. Вот насчет камней это верно. Если бы коровы их ели, тут можно было бы завести шикарное молочное хозяйство. (Сплюнув.) Сразу видно, что у вас высшее образование. Вам оно позарез нужно, чтобы разглагольствовать с потаскухами в кабаках.

Тайрон. Да, очень помогает, мне раз даже предложили должность рассыльного, но потом оказалось, что не хватает ученой степени гуманитарных наук. Маленькое недоразумение помешало мне получить диплом.

Хоген. Небось поссорились с отцом-иезуитом?

Тайрон. Держал пари с другим вьпускником, что приглашу в гости уличную девочку, представлю ее наставнику как свою сестру и никто мне ничего не сделает.

Хоген. И проиграли?

Тайрон. В общем, да. Это был незабываемый день в храме науки. Все студенты знали, в чем дело, и покатывались со смеху втихомолку, когда я прогуливал сестричку по университету в сопровождении одного из святых отцов. Сначала он почуял что-то недоброе, но Голландка Мэйзи – это ее профессиональная кличка – была совсем не накрашена, скромно одета в черное и съела полфунта чая, чтобы заглушить запах перегара изо рта. У нее был вид такой святоши, что он забыл свои подозрения. (Помолчав.) Да, все было бы хорошо, если бы она не оказалась такой шалуньей и не вздумала позабавиться сама. Прощаясь с отцом Фуллером, она невинно добавила: «Господи, до чего же тут хорошо и покойно по сравнению с проклятущей Шестой авеню. В ад пошла бы, только бы остаться здесь!». (Сухо.) Но ей пришлось уйти, так же как и мне.

Хоген (хихикая от восторга). Да, тут уж вас выперли! Дай ей Бог здоровья, этой Мэйзи! Жалко, что я ее не знал.

Тайрон (присаживаясь на ступеньку, другим тоном). Ну как вы сегодня поживаете, герцог Ирландский?

Хоген. Лучше всех.

Тайрон. Как всегда, надрываетесь в тяжком труде?

Хоген. Неужели бедный человек не может пополдничать без того, чтобы его не оскорблял богатый помещик?

Тайрон. «Богатый» – вот это здорово. Я мог бы им быть, если бы вы заплатили долг за аренду.