Антонина Ванина - Стратегия обмана. Политические хроники

• Название: Стратегия обмана. Политические хроники
• Автор: Антонина Ванина
• Жанр: Ужасы и Мистика

После самой кровопролитной войны мир и порядок в нём бесповоротно изменились. Запретное стало дозволенным, а явное — скрытым. Пребывая в тихой гавани, которая обещает стать эпицентром назревающего противостояния, солдат невидимого фронта, безутешный монах, хитроумный банкир и глава тайной даже от собственного правительства спецслужбы попадают в круговорот грязных игр, что устроили правители сего мира ради собственных амбиций, назвав свою тактику «стратегией напряженности».

---

— Вот как? И когда же оно придёт?

— Когда Кальви станет совсем трудно, и он сбросит цену до неприлично низкой.

Пацьенца обдумал его слова и спросил:

— А с чего вы решили, что так оно и будет?

— Потому что с акциями банка покупатель будет вынужден приобрести и долги. Я работаю в расчётном отделе и знаю наверняка, что недостача есть и даже знаю в каком размере. — Выждав, когда Пацьенца переварит эту информацию, Сарваш добавил, — Только Кальви вправе решать, как поступать с недостачей. Если он найдет, чем покрыть долг, значит, банкротства не будет. Не найдет…

И он многозначительно развёл руками, давая собеседнику шанс додумать самому, как в таком случае поступит его патрон. Сарваш рассчитывал, что Франческо Пацьенца всё поймёт и доведёт до сведения Кальви, что президент банка не единственный, кто знает о реальном положении дел. Зачем Сарвашу это нужно? Он был уверен, что Кальви смекнёт и предложит Сарвашу сотрудничество, подпустит к себе так же близко, как и Пацьенцу. Сарваш не думал, что может серьёзно просчитаться и доиграться до увольнения — знающих людей глупо делать врагами. А Кальви вряд ли воспользуется методом Синдоны и отдаст приказ на устранение сведущего специалиста — в конце концов, Сарваш ещё ничего плохого президенту банка не сделал, лишь собирается намекнуть через Пацьенцу, что знает о недостаче, вот и всё — дальше принимать решение предстоит одному лишь Кальви.

О покупке банка Сарваш начал подумывать не так давно. За пять лет, что он прослужил здесь на самых разных должностях, Банк Амвросия успел ему приглянуться. Покупать его, конечно, он собирался не собственнолично — он ведь альвар, который не может долгое время убеждать окружающих, что в тридцать и сорок лет можно выглядеть на двадцать три. Сарваш прекрасно понимал, что его человеческий срок слишком короток для долгой и успешной бизнес-карьеры. В таких случаях он всегда прибегал к помощи людей мало что смыслящих в финансах, зато безоговорочно прислушивающихся к его мнению и оттого зависимых и преданных лично ему. Такой финансовый союз всегда крепок — преданный союзник доживает до седин со статусом финансового гуру, Сарваш же при нём зримо и незримо состоит советником и все решения принимает сам, исполнитель лишь внимательно его слушает и, послушно кивая головой, претворяет их в жизнь. Еще ни разу никто не осмелился соскочить с этого крючка. А кто осмеливался, тот безвозвратно терял состояние и имя — Сарваш умел контролировать своих представителей.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — согласился Пацьенца. — Но я хочу первым получить сведения.

Сарваш недолго ждал, когда Карло Кальви первым изъявил желание с ним поговорить. Изначально он сошёлся с молодым человеком на почве интереса последнего к обучению, жизни и работы в Штатах. Сарваш многое рассказывал Карло, и тот не скрывал своей заинтересованности к опыту, как ему казалось, молодого сотрудника банка его отца. Но в этот раз Карло Кальви захотел получить совет. Начал он издалека:

— Мать в прострации, — монотонно вещал Карло, — не знает, что делать, как помочь отцу. Мы, конечно, навещаем его в тюрьме, она старается не подавать вида, но я-то знаю, как она переживает.

— Твою мать можно понять, — подал голос Сарваш. — Она ведь не эксперт в банковских делах, чтобы во всём разобраться и осознать, что на самом деле происходит. Ей нужен советник.

— Есть уже один такой, — чуть погрустнев, признался Карло, — Франческо Пацьенца.

— Правильно, — кивнул Сарваш, — он же советник твоего отца.

— Советник, конечно, да только какой-то неправильный.

— Что, он тебе настолько неприятен?

— Да нет. Он, конечно, умеет себя подать, в этом ему не откажешь. Мать считает его приятным и воспитанным. Но ведь он сотрудник СИСМИ и ЦРУ.

Вот и оправдались опасения Сарваша. И все же он захотел уточнить:

— С чего ты решил? Кто тебе это сказал?

— Отец и сказал.

— А откуда ему это известно?

— Понятия не имею. Видимо кто-то сказал, может не прямо, может, намекнул. Я ничего не имею против СИСМИ или ЦРУ как таковых, они делают свою работу, которая нужна обеим странам, это бесспорно. Но если Пацьенца сотрудник итальянской и американской разведок, это означает только то, что у такого человека не может быть искреннего желания помочь моему отцу. Для него в деле моего отца есть какой-то особый интерес, какая-то другая выгода, которая совпадает с выгодой его истинных работодателей. И возможно, она состоит в том, чтобы мой отец не вышел из тюрьмы.

У Карло было верное понимание проблемы, и Сарваш это оценил:

— Поясни, пожалуйста, что такого делает Пацьенца, раз ты подозреваешь его в нечестности?

— Казалось бы, ничего особенного. Он приходит к нам в дом каждый день, разве что не ночует. Из нашей квартиры он ведёт переговоры с партнерами отца в Риме. Все разговоры он записывает на пленки и куда-то их уносит.

Сарваш усмехнулся:

— Не трудно догадаться куда.

— Это точно. Вот только я-то слышу, как идут эти переговоры. Пацьенца совсем не хочет, даже не пытается надавить на партнеров отца, чтобы они признались, что те двадцать три с половиной миллиарда лир ушли в Швейцарию не по его решению, а по их просьбе.

Настал черед Сарваша удивляться.

— То есть, ты хочешь сказать, что твой отец сидит в тюрьме из-за чужих махинаций?

— Пока римские партнеры не собираются сознаваться, что случилось с деньгами на самом деле, вся эта история и выглядит как махинация. Вот это меня и возмущает. Отец страдает только из-за того, что поверил в честность римлян и жестоко просчитался. Ещё я думаю, отец серьёзно просчитался с Пацьенцей. Такое ощущение, что он не союзник, а предатель и заговорщик. Сейчас он предлагает мне ехать с ним в Нью-Йорк.

— Зачем?

— Поговорить с компетентными людьми. Пока не знаю, что всё это значит. Сомневаюсь, стоит ли лететь.

— Эти люди обещают покрыть недостачу?

— Нет, этого они не говорили.

— Может быть, возьмут на себя ответственность за долги?

— Я сам на это надеюсь, но не сильно.

— Тогда, конечно, стоит лететь. В нынешней ситуации вашей семье уже нечего терять.

— Ты прав, нечего. Но от Нью-Йорка я больше не жду хороших впечатлений.

После этого разговора Сарваш передал его содержание Пацьенце, опустив догадки Кальви-младшего о принадлежности советника к спецслужбам и вообще всю ту характеристику, что Карло дал Пацьенце. В итоге рассказ свёлся только к словам, что Карло предлагают лететь в Штаты, и Сарваш посоветовал ему это сделать. Пацьенца остался доволен донесением и инициативным советом Сарваша.

Сам же Сарваш неустанно прокручивал в голове весь разговор с Карло Кальви и каждый раз задавался только одним вопросом — кто те римские партнеры Роберто Кальви, что подставили его, если, конечно, всё и вправду обстоит именно так, как говорит об этом Карло. Почему-то при слове «Рим» на ум приходил Ватикан. А упоминание о неких компетентных людях в США будило в воображении Сарваша провокационную схему «Штаты — Марцинкус — ИРД — Банк Амвросия — Польша — «Солидарность».

Недолго думая, Сарваш дождался вечера и позвонил на квартиру, где жил отец Матео. Голос священника был совершенно безрадостным и мрачным. Сарваш даже начал оправдываться:

— Я не хотел вас сильно беспокоить, отец Матео. Просто у меня появился жизненно важный вопрос по поводу епископа Марцинкуса?

— Хорошо, задавайте, — устало произнес тот. — Может, нам с вами больше не придётся беседовать о нём впредь.

— Почему? Вы собираетесь покинуть Ватикан и удалиться в монастырь?

— Боюсь, как бы меня насильно не удалили в более закрытое заведение.

Сарваш на миг замолчал, потому как растерялся, что с ним происходило крайне редко.

— Простите, я не совсем понимаю… У вас что-то случилось?

— Случилось. Две недели назад.

— Вы о выстрелах на площади Святого Петра? Безмерно сочувствую вашей трагедии. Но я слышал, всё обошлось, и папа идёт на поправку.

— С ним все более чем в порядке. Зато меня скоро арестуют.

— С чего вдруг?

— Я видел Агджу, — вкрадчиво произнёс священник, — стрелка. Это было за три дня до покушения. Подумайте только, я собственными руками отдал ему приглашение на богослужение.

Это прозвучало с такой болью и отчаянием, что у Сарваша самого чуть не защемило в сердце. После пятиминутных разъяснений и наводящих вопросов, он смог вытянуть из священника, что его подставили, свели с будущим неудавшимся убийцей, использовали вслепую для грязных целей.

— Сначала я думал пойти в полицию и дать показания, рассказать, что Агджа прибыл в Рим как минимум за три дня до покушения, думал, что следствию должна помочь эта информация. Но на следующий день мне на рабочий стол подкинули фотографию, а там я и он — тот самый момент, когда я передаю приглашение. Тут мне всё и стало понятно. Я уже позвонил сестре, предупредил её, что скоро за мной придут, и она останется в миру одна.