Антонина Ванина - Стратегия обмана. Политические хроники

• Название: Стратегия обмана. Политические хроники
• Автор: Антонина Ванина
• Жанр: Ужасы и Мистика

После самой кровопролитной войны мир и порядок в нём бесповоротно изменились. Запретное стало дозволенным, а явное — скрытым. Пребывая в тихой гавани, которая обещает стать эпицентром назревающего противостояния, солдат невидимого фронта, безутешный монах, хитроумный банкир и глава тайной даже от собственного правительства спецслужбы попадают в круговорот грязных игр, что устроили правители сего мира ради собственных амбиций, назвав свою тактику «стратегией напряженности».

---

— Точно. И как ты всё помнишь?

Сарваш только загадочно улыбнулся:

— И что же, те счета принадлежат тем следователям?

— Как бы не так. Прокурор Сика не поленился и слетал в Цюрих, чтобы всё проверить. Оказывается, счетов с такими номерами не существует в природе.

— Вот как? — улыбнулся Сарваш. — Забавная была провокация.

— Ну, так недаром же Джелли называют «Кукловодом», вот он и решил по старой памяти подергать за ниточки и неофашистов, и журналистов, и следователей. Только с последними ничего не получилось. Кстати в той записке со счетами, Джелли приписал что-то вроде: у меня еще много компрометирующих документов, если я захочу, то могу всех погубить — или вопрос с «П-2» будет закрыт, или мы все пойдем на дно на одном корабле. В общем, я так понимаю, Кукловод нервничает, земля горит у него под ногами, вот он и мечется, не может приехать в Италию лично, вот и посылает дочь с провокационными письмами. А ты заметил, как только подполье Джелли раскрыли, сразу дело Синдоны сдвинулось с мёртвой точки, Кальви недавно посадили в тюрьму. Неспроста это, Изакко, неспроста.

— А что с Синдоной? — заинтересовался Сарваш. — Его всё-таки собираются выслать в Италию?

— Пока нет, но скоро очень даже могут. Прокурор предъявил ему обвинение в убийстве судьи Амброзоли. Это уже посерьезней мошенничества и банкротства. Думаю, американцы пересмотрят свою позицию по экстрадиции и вышвырнут этого уголовника Синдону на родину.

— Хотелось бы верить, — вздохнул Сарваш.

— Только не надо декаданса, — шутливо осадил его собеседник. — Ты посмотри, как все вокруг меняется, как начинают крутиться шестеренки судебной машины, будто её, наконец, смазали. Италия словно выздоравливает после тяжелой болезни. Как только рассекретили П-2, всех судей с прокурорами, что там состояли, сразу же начали увольнять. И сразу же стали заводиться новые дела, раскрываться старые преступления. А ведь два года ждали, когда будет расследовано убийство судьи Амброзоли, как будто сразу было не понятно, кому выгодна его смерть.

— Я бы на твоём месте не предавался эйфории, — посоветовал ему Сарваш. — Всё-таки не забывай, что списки ложи П-2 попали в руки финансовой гвардии только из-за мстительности Синдоны, который сам является членом ложи.

— Разочаровавшимся членом ложи, — уточнил гвардеец. — По его мнению, пидуисты ему не помогли. За это они и были разоблачены.

— Пусть так, но я слышал мнение, что не вся ложа рассекречена, что есть и тайные списки. И кто остался в них, никому не известно. Сколько там судей, сколько политиков? — И Сарваш выразительно пожал плечами.

— Пусть и так, — с уверенностью вещал собеседник, — но усечённая ложа не скоро наберёт прежнюю силу. И этот Кальви наверняка успеет получить своё, всё-таки убили же судью Алессандрини, что вёл следствие против Банка Амвросия, засудили двух ревизоров Банка Италии только за то, что они посмели проверить банк Кальви. Между прочим, я слышал такую вещь, что на днях Кальви ночью вызвал в свою камеру следователя и начал давать показания.

— Не поздновато ли для очистки совести?

— Видимо не терпелось снять груз с души, боялся передумать к утру. Так вот следователю Кальви сказал, что перевёл социалистической партии двадцать один миллион долларов, но не по собственной инициативе, а под давлением ложи П-2, и передал он эти деньги не лично председателю партии в руки, а при посредничестве Личо Джелли и Умберто Ортолани, адвоката. Знаешь, в чём главная шутка? Деньги-то до соцпартии так и не дошли.

На этом финансовый гвардеец рассмеялся, а Сарваш ещё больше задумался. Про Личо Джелли за последние дни он многое успел прочитать, а вот Умберто Ортолани ему доводилось видеть лично на том злосчастном приеме, куда его пригласила Семпрония, и с которого он уехал в компании Народного Фронта освобождения Палестины. То, что Ортолани был в списке ложи П-2, Сарваш знал, что он дружен с Синдоной — догадывался, то, что поучаствовал в истории с похищением — тоже подозревал. В общем-то, заочно об Ортолани Сарваш на всякий случай был не самого лучшего мнения. Но чтобы так нагло грабить банкира…

— То есть, — уточнил Сарваш, — Ортолани и Джелли взяли деньги для соцпартии, присвоили их себе и что, сказали Кальви, что так и было задумано? Я не понимаю, как так могло выйти?

— Очень просто, как видишь. Он дал, они взяли. Всё. Не докажешь же, что это было воровством, партия же не запросит свою взятку официально. Между прочим, как только Кальви дал эти показания, на следующий же день к нему пришел адвокат Приско и от имени соцпартии по-дружески посоветовал Кальви молчать, иначе он останется в тюрьме до конца своих дней.

— Какие высокие отношения, — ухмыльнулся Сарваш. — А ведь пресса социалистов всегда хорошо писала о Кальви.

— А теперь может охладеть к своему кумиру и написать, что он вор. В политике всегда так.

Через несколько дней до Сарваша дошла новость о Кальви совсем уж неожиданного характера — он пытался покончить с собой в камере, выпив три таблетки снотворного.

— Это один смех, — комментировал известие вице-президент банка Розоне, когда Сарваш заглянул к нему в кабинет перед обеденным перерывом. — Я сам иногда пользуюсь снотворным, чтобы нормально отдохнуть и выспаться. Это чушь, от трёх таблеток не умирают.

— Значит, это было давлением на следствие, — предположил Сарваш, — или давлением на партнёров.

— Прежде всего, это давление на семью, — недовольно заключил Розоне. — Жена и так не в себе от переживаний, а он решил доказать всем, что готов отправиться на тот свет, лишь бы не оставаться в тюрьме. Это позор для католика.

Так или иначе, но из разговора с Карло Сарваш узнал, что адвокат Виталоне уже вовсю работает на Кальви и налаживает связи с судьями. Матери Карло уже звонил друг отца и заверял, что сам Андреотти следит за следствием, и за судьбу Кальви-старшего можно не беспокоиться.

Наконец состоялся суд над Роберто Кальви. Приговор был суров — четыре года тюрьмы и почти семнадцать миллиардов лир штрафа. Но адвокат Виталоне не был бы самим собой, если бы не добился для своего клиента освобождения под залог в ожидании апелляционного суда, который должен был состояться аж через год.

В Банк Амвросия Роберто Кальви вернулся победителем. Когда он раздавал в холле банка интервью многочисленным журналистам, Сарваш краем уха услышал весьма интересную фразу:

— Если я рухну, — оглядев присутствующим ледяным взглядом произнёс президент банка, — то вместе со мной падут все святые из рая».

Сарваш невольно улыбнулся. Наверное, только епископ Марцинкус в полной мере сможет понять, о чём шла речь и задуматься над тем, что ему теперь делать.

В головном офисе Банка Амвросия Кальви оставался недолго и вскоре уехал в отпуск на Сардинию, подлечить нервы и набраться сил перед предстоящим апелляционным процессом.

В конце лета к удивлению Сарваша в банке объявился Франческо Пацьенца:

— Синьор Кальви ищет покупателя для двадцати процентов акций банка, которые принадлежат лично ему, — произнёс он, закуривая трубку. — Как мне помнится, эта информация в своё время вас весьма интересовала.

— Правильно помните, — кивнул Сарваш. — Так какова цена вопроса?

— Двести двадцать долларов за акцию, — отчеканил Пацьенца.

— Так не пойдёт.

Псевдо-консультант с мандатом от ЦРУ едва не спал с лица от такой дерзости.

— Вы уверены, что ваш тайный доверитель согласится с вашей неуступчивостью?

— Он меня на это и уполномочил.

— Цена в двести двадцать долларов вполне обоснована, — продолжал настаивать Пацьенца, — синьор Кальви установил её не из соображений личной выгоды, а из-за необходимости покрыть убытки, прежде чем уступить банк. Подумайте лучше, — многозначительно произнёс консультант, — другого предложения может и не быть.

— Синьор Пацьенца, вы, кажется, забыли, что я занимаюсь банковскими расчётами. Не стоит вводить меня в заблуждение, я лучше вашего знаю о реальном положении дел в банке. Если синьор Кальви благородно решил устранить недостачу, то ему надо было установить цену как минимум в четыреста долларов за акцию, если не больше. И не стоит убеждать меня в обратном, синьор Пацьенца, — улыбнулся Сарваш. — Продать банк с долгами моему доверителю у вас не получится.

Пацьенца был подчёркнуто спокоен и только заметил:

— Я удивляюсь вам, синьор Луццати. Вы служите в банке, пока ещё принадлежащем синьору Кальви, и так беззастенчиво хотите продать его на сторону по бросовой цене. Вам не кажется, то вы служите слишком многим господам?

Сарваша это замечание не смутило, напротив, побудило ответить любезностью на любезность:

— Вы тоже, синьор Пацьенца, работаете здесь в интересах далеко не одного человека или даже банка. Так что не стоит взывать к моей совести, бизнес есть бизнес, вам это известно не хуже меня.