Петр Динец - «Царствуй на славу!» Освободитель из будущего

• Название: «Царствуй на славу!» Освободитель из будущего
• Автор: Петр Динец
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-93405-8

«Апогей самодержавия» – так называли правление Николая Первого, а за самим императором закрепилась слава «удава, тридцать лет душившего Россию». Под силу ли рядовому «попаданцу», не ученому и не спецназовцу, кардинально переломить ход русской истории? Расправиться с оппозицией дворян, отменить крепостное право, дать землю крестьянам, запустить маховик промышленной революции, перевооружить армию и флот для грядущей схватки с Британской империей и раз и навсегда усмирить Кавказ? Сможет ли «Николай Палкин» запомниться потомкам царем-освободителем, воплотив в жизнь слова реального императора: «Где раз поднят русский флаг, там он уже спускаться не должен!»

Книга ранее выходила под названием «Николай I – попаданец».

---

Поэтому я спросил себя, что хочу и могу сделать, учитывая современные российские реалии, а также знание о ключевых событиях будущего. Главными проблемами России являлись крепостное право, тормозившее развитие экономики, неэффективное управление, дающее мало возможностей для социального продвижения, и малограмотность населения, опять же тормозящая экономический рост.

Основной целью я считал: повышение уровня жизни, а также увеличение ее продолжительности. Увы, часто в российской истории интересы государства не совпадали с интересами большинства. Большинство населения не участвовало в экономической жизни страны, с трудом прокармливая самих себя, так же как и их деды и прадеды. И если во времена царствования Екатерины этого было достаточно, так как и в Европе все обстояло ненамного лучше, то после начала Промышленной революции и появления буржуазии как класса Россия начала отставать от западных соседей. Но, увы, победители Наполеона этого не заметили.

Чтобы достичь поставленной цели, было необходимо освободить крестьян с землей, дабы создать класс независимых землевладельцев, заинтересованных в повышении своего благосостояния и могущих это сделать. Если это получится, появится класс налогоплательщиков и потребителей промышленной продукции. Параллельно требовалось повысить количество и уровень образованных людей, особенно инженеров, а для этого нужно открывать дополнительные учебные заведения и корректировать программу образования. Ради создания отечественной буржуазии как класса требовалось соответствующее законодательство, защищающее права собственности. Реализация этих планов ждала до лучших времен, когда я стану императором и смогу реально влиять на ход событий. У меня имелось восемь лет в запасе, чтобы создать собственную команду единомышленников и подготовить базу для будущих преобразований.

Надо сказать, что кое-что уже было сделано моим братом Александром. Так, он упорядочил делопроизводство судов, создал постоянный Государственный совет для обсуждения законов, основал пять новых университетов, а также Путейный институт, ставший главной кузницей инженерных кадров.

Я отдавал себе отчет, что освобождение крестьян может встретить сильное противодействие, так как лишает доходов и имущества многих из правящего класса. Вы бы отдали добровольно свое имущество? Вот то-то и оно. Это и являлось главной причиной того, почему крестьян не освободили ни Александр, ни настоящий Николай – мой реципиент. Александру II это удалось после потрясений Крымской войны. И то крестьян освободили без земли и с выкупными платежами. Как говорят англичане: too little, too late[6].

Для этого я планировал создать собственную службу безопасности, чтобы не закончить, как мой отец Павел. А также иметь за спиной популярного и способного генерала, на случай выхода ситуации из-под контроля. Этим генералом стал Иван Федорович Паскевич, с которым я познакомился еще во время моей первой поездки в Европу.

Глава 17

Капитан Соколов зашел в кабинет и по-военному четко отчеканил:

– Капитан Соколов, ваше высочество.

– Заходите, – сказал Великий князь, выходя из-за стола. Он пожал капитану руку и жестом пригласил присесть.

– Разговор у нас будет долгий, – сказал он, – поэтому распоряжусь насчет чая.

Он позвонил в колокольчик, и через секунду на пороге появился камердинер. Соколов, между тем, осмотрел кабинет. Комната была просторной. Три больших окна, что выходили во внутренний двор, и мебель белого цвета делали ее очень светлой. У окон стоял письменный стол, покрытый зеленым сукном, за которым сидел хозяин. В противоположном углу размещался другой стол, который более походил на обеденный. Одна из стен представляла собой огромный книжный шкаф, заставленный книгами и свитками. Что удивило капитана, так это доска на стене, как в какой-нибудь учебной комнате. На другой стене висели карты империи и Европы.

Александр Владимирович Соколов родился в небогатой дворянской семье под Тулой, где находилось небольшое родовое поместье с дюжиной крепостных. Род его служил еще со времен Алексея Михайловича Тишайшего, когда только лишь создавались полки иноземного кроя. Дед его служил под фельдмаршалом Минихом, а отец и дядя – под командованием самого Суворова. Поэтому для маленького Саши карьера военного виделась естественным продолжением семейных традиций. Тем более что семья была небогатой и второму сыну надо было самому заботиться о себе. Благо война, уже десятилетие шедшая в Европе[7], предоставляла огромные возможности для продвижения ввиду большой убыли офицеров в битвах. Поступив в Тульское Александровское училище и закончив его с отличием, Соколов был направлен прапорщиком в гвардию, в Измайловский полк, в составе коего и принял боевое крещение при Бородине. В той битве молодому поручику повезло остаться в живых, ибо половина его полка погибла, удерживая Семеновские высоты против многократных атак французов. После Бородина Александр прошел всю Европу, окончив войну в Париже, особенно отличившись в битве при Кульме, за что его произвели в капитаны. Вернувшись домой, молодой ветеран продолжил службу в ставшем родным Измайловском полку.

– Мы ведь с вами знакомы, капитан, – сказал Николай Павлович.

– Так точно, ваше высочество, – ответил Соколов. – Имею честь командовать 3-й ротой Измайловской бригады вашего высочества.

– Я пригласил вас, потому что вы зарекомендовали себя как отличный и исполнительный офицер.

– Рад стараться, ваше…

– Капитан, – прервал его Николай Павлович, – разговор у нас неформальный, и то, что вы здесь услышите, должно остаться между нами. Поэтому давайте оставим формализмы.

Капитан кивнул: мол, понял.

Между тем принесли чай с легкими закусками, и хозяин спросил:

– Что вы думаете о нашей гвардии?

Капитан заметно напрягся. Вопрос был странный, неуставной.

– В каком смысле? – переспросил он.

– В смысле боеспособности, – ответил князь.

– Я думаю, что победа над Наполеоном говорит сама за себя, – дипломатично ответил Соколов.

– Мне докладывали, что вы как-то упоминали, что в гвардии не продвинуться, если вы не графский сын, – сказал Николай Павлович и пристально посмотрел на капитана, проверяя его реакцию. Соколов немного смутился, но взгляда не отвел.

– Я сказал это, радея о пользе отечеству, – ответил он.

– А вы разве не знали, что такие речи мне докладываются, и, быть может, не только мне.? Всегда найдутся доброхоты, знаете ли, – усмехнулся его высочество.

– Знаю, – хмуро ответил капитан.

– Не буду ходить вокруг да около, – сказал князь. – Я и сам так думаю, и ваша способность критически мыслить – одна из причин, по которой вы здесь находитесь.

– А какова другая причина? – поинтересовался капитан.

– Ваши заслуги, – ответил князь. – Я навел о вас справки: попав в гвардию, вы отличились под Бородином. Под Кульмом и во Франции вы проявили себя как знающий свое дело командир. Сослуживцы вас недолюбливают за прямоту и за ваши взгляды, верно? – скорее утвердительно спросил его высочество.

– Я не нахожу нужным скрывать свои взгляды, – ответил Соколов.

– Хорошо, – сказал князь, – а теперь перейдем к делу, для которого я вас позвал. Хочу еще раз повторить, что разговор этот конфиденциальный и о нем никто не должен знать, включая ваше непосредственное начальство. – Капитан кивнул в знак согласия, и его высочество продолжил: – Я хочу создать канцелярию, которая будет заниматься сбором информации в империи и за границей. Разной информации: о чиновниках, политиках, армейских и прочих чинах, – а также оценкой политической ситуации, численности армии и флота, его вооружения, намерений и интересов влиятельных людей. Пока я планирую группу человек двадцать, а далее посмотрим. И я желал бы, чтобы вы, капитан, возглавили эту канцелярию, а также озаботились подбором верных и толковых людей. Не думайте, что вам предлагается дело, недостойное чести офицера. Наоборот, работа этой канцелярии принесет великую пользу отечеству. Но я не хочу вас принуждать, ибо чтобы преуспеть, вы сами должны хотеть этого, – его высочество умолк и вопросительно взглянул на офицера.

– Я так понимаю, ваше высочество, что эта канцелярия не будет официальной? – спросил Соколов, еще раз подтвердив, что князь в нем не ошибся.

– Да, не будет, – ответил Николай Павлович, – вы, наверное, хотели спросить, знает ли об этой затее император? Так вот, он тоже о ней не знает. Я верный слуга и брат его величества и давал присягу служить ему. А канцелярия как раз и создается для охраны интересов императора и империи. Так что, как я уже говорил, вам не предлагается нечто, недостойное чести офицера.

– В таком случае я согласен, – ответил капитан.

– Хорошо, – кивнул князь, – тогда обсудим детали.

Глава 18

17 апреля 1818 года на свет появился мой первенец, которого мы нарекли Александром. Это событие еще сильнее привязало меня к этому миру. В моем родном XXI веке я был холост и детей не имел. Но, видимо, я созрел для семейной жизни, так как отчетливо понимал, что мне повезло. Ведь, как поется в песне: короли не женятся по любви, и мой брак являлся прежде всего политическим. Браки моих братьев – Александра и Константина – оказались несчастливыми. Настолько, что жена Константина попросту сбежала от него назад к родственникам в Кобург. Поэтому наши с Шарлоттой любовь и взаимопонимание являлись скорее исключением из правил. Жизнь Великого князя имела много плюсов, но главным я считал относительную приватность. Я был гораздо менее значимой фигурой, чем мои старшие братья, и не находился в свете прожекторов, как Александр.