Орасио Кирога - Анаконда

• Название: Анаконда
• Автор: Орасио Кирога
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1960

Кирога Орасио — уругвайский писатель, автор новелл и романов о темных, роковых силах природы и человеческой психики, проникнутых сумрачной фантастикой в духе Эдгара По. Известны также его рассказы о природе и животных сельвы, ставшие популярными у детей нескольких поколений; в них обнаруживают близкие черты с Книгой Джунглей Киплинга.

В сборнике "Анаконда" значительное место занимают реалистические рассказы и сказки о природе Южной Америки, которую автор рисует как силу, трагически враждебную человеку. Из 39 рассказов сборника большая часть в нашей стране с тех пор не издавалась.

---

— Не буду кричать! — повысил голос юноша; по лицу его стекала кровь, но он тут же упал от посыпавшихся на него ударов. Его снова подняли.

— Да здравствует король! — злобно рычали испанцы, приставив приклады и штыки к его груди.

— Да здравствует родина! — закричал он. И вновь рухнул под ударами палачей.

Испанцы бесновались.

— Да здравствует король!

— Да здравствует родина!

Сержант выстрелил ему в рот.

— Не смей этого кричать! — рычали они.

— Да здравствует родина! — еще громче крикнул юноша. Три новых выстрела в рот не успели заглушить его голоса.

— На улицу его! На улицу! Надо кончать с ним!

Его выволокли на середину улицы, перед ним воткнули в землю испанское королевское знамя. Израненный, искалеченный и обожженный юноша не мог держаться на ногах — он почти висел на руках солдат. Его рот превратился в огромную черную кровоточащую рану.

— Да здравствует король! — рычали ему в лицо.

— Да здравствует родина! — смог крикнуть герой.

Очередным выстрелом ему выбили глаз. Он упал ничком и прошептал:

— Вы могли сразу убить меня…

— Ага! Наконец-то! Не выдержал, бандит! — вопили торжествующие победители, склонившись над своей жертвой.

— Да… Но… Да здравствует родина!.. — успел произнести юноша и в последнем поцелуе прильнул изуродованным ртом к земле.

Испанцы, задыхаясь от злости, опустили свои винтовки и еще раз выстрелили: молодой патриот, пригвожденный к родной земле тринадцатью пулями, остался лежать под вражеским флагом.

О равенстве

Регентша открыла дверь и ввела в класс новую ученицу.

— Сеньорита Амалия, — тихо обратилась она к учительнице. — Вот вам новая ученица. Из тринадцатой школы… По-видимому, это не особенно развитой ребенок.

Новая ученица стояла полная смущения. Это была щуплая девочка с бледными ушами и анемичными глазами. Была она из очень бедной семьи, и ее опрятный вид лишь еще более подчеркивал эту бедность.

Окинув быстрым взглядом одежду новой ученицы, учительница обратилась к ней:

— Отлично, сеньорита, садитесь вон там… Превосходно. Итак, сеньориты, на чем мы с вами остановились?

— Я отвечала, сеньорита! Об уважении к нашим ближним! Мы должны…

— Одну минутку! Сеньорита Паломеро, не можете ли вы нам сказать, почему мы должны уважать наших ближних?

Девочка смутилась так, что у нее покраснели глаза, и неподвижно уставилась на учительницу,

— Ну же, сеньорита! Вы ведь знаете, не так ли?

— Д-да, сеньорита.

— Тогда отвечайте.

Уши и щеки новой ученицы пылали, глаза были полны слез.

— Хорошо, хорошо… Садитесь, — улыбнулась учительница. — За вас ответит вот эта сеньорита.

— Потому что все мы равны, сеньорита!

— Правильно! Потому что все мы равны! Мы должны уважать богатых и бедных, сильных и слабых. Мы должны уважать всех, начиная с министра и кончая угольщиком. Вы это хотели сказать, сеньорита Паломеро, не так ли?

— Д-да, сеньорита…

Урок прошел благополучно. В дальнейшем учительница имела возможность убедиться в том, что ее новая ученица совсем не так глупа, как она предполагала. Но каждый раз девочка возвращалась домой печальная. Несмотря на то равенство, о котором им твердили на уроках, она хорошо помнила, какое удивление вызывали у всех ее грубые мальчишечьи ботинки. Она даже не сомневалась, что в превозносимом с таким пафосом уважении занимала самую последнюю ступень. Отец ее был угольщиком. И фразу, приводившую се в отчаяние, она понимала так: «Мы должны уважать всех, начиная с министра и кончая угольщиком». Девочка была неглупа, и она отлично понимала значение этого «кончая». Она понимала, что никакого равенства не существует, но поскольку министр народного образования — это самая уважаемая персона, то, из чувства высшего сострадания, наша терпимость должна допустить, что он равен даже угольщику. Девочка, разумеется, вовсе не анализировала этой фразы, но подошвой своих простых башмаков ощущала, где была та непреодолимая грань равенства, перед которой ей следовало остановиться.

— Даже папа достоин уважения, — повторяла про себя девочка.

И однажды, оказавшись рядом с отцом, всю свою любовь к нему и все свое уважение к его знаниям она излила в горьких слезах.

— Пустяки, Хулита! — улыбнулся отец. — Но неужели она так и сказала: «кончая угольщиком»?

— Да, папа.

— Прекрасно. Для средней школы… Скажи мне, а ты знаешь, в чем состоит равенство, о котором говорила учительница? Нет? Тогда при первом же удобном случае спроси у нее об этом. Интересно знать, что она скажет.

Удобный случай представился в следующем месяце.

— «…потому что все мы равны, богатые и бедные, сильные и слабые».

— Сеньорита!.. Я одной вещи не понимаю… В чем мы все равны?

На какое-то время учительница остановила на девочке свой взгляд, в котором было написано удивление ее невежеством; а может быть, она просто воспользовалась паузой, чтобы поскорее подыскать не приходивший ей в голову ответ.

— Но, сеньорита, — проговорила она наконец. — О чем вы думаете? Или, может быть, нам позвать сюда первоклассницу, чтобы она растолковала вам все это? Что скажете на это вы, сеньориты?

Девочки, поощренные учительницей, долго и громко смеялись над своей подружкой.

— Мда! — промычал отец. — Другого ответа я и не ждал.

Огорченная и сбитая с толку Хулия бросила на отца взгляд, полный глубокого недоверия.

— Так в чем же мы равны, папа?

— В чем, моя девочка?.. Там бы тебе сказали, наверно, что все мы дети Адама, или что все мы равны перед законом и перед смертью, кто знает… Вот вырастешь, тогда поговорим.

Когда повторялся материал, пройденный в октябре месяце, уважение к нашим ближним вновь всплыло на поверхность. По всей вероятности, учительница вспомнила о возникшем некогда вопросе и, задержав на мгновение палец в воздухе, проговорила:

— Да, припоминаю… Не вы ли, сеньорита Паломеро, не знали, в чем мы все равны?

За прошедшие месяцы девочка крепко-накрепко усвоила эту апотему: а как известно, такого рода догмы вызывают в школьниках непреодолимое желание разобраться в них. То же самое происходило и с Хулией, Однако любовь к отцу и уважение к его знаниям одержали верх, и девочка сочла своим долгом пожертвовать собой ради него.

— Нет, сеньорита…

Хулия вышла из класса, обливаясь горькими слезами.

Несколько дней спустя вся школа была охвачена волнением: предстояло празднование юбилея директрисы. Будет праздник. И маленьким будущим учительницам предложили принести по букету цветов, один из которых они преподнесут юбилярке.

На следующий день помощница регентши распределяла среди школьниц открытки с приглашением на праздник для их родителей. Но напрасно ожидала Хулия своей открытки: они достались лишь хорошо одетым ученицам.

— Мда… — сказал угольщик. — Вот тебе и результат того, о чем мы с тобой говорили… Хочешь прийти на праздник с самым красивым букетом?

Малышка, покраснев от тщеславия, начала ласково тереться о колени отца.

И когда все соученицы с завистью смотрели на се букет, она была на верху блаженства. Да, это был, несомненно, самый прекрасный букет. И при мысли о нем и о том, что именно она, а не ее нарядные подружки, преподнесет цветы директрисе, девочка вся трепетала от безумного волнения.

Но вот наступил торжественный момент, и учительница, погладив Хулию по голове, взяла у нее букет и передала его в руки дочери министра народного образования, ее соученицы. И та, под бурные аплодисменты, вручила цветы взволнованной директрисе.

На этот раз угольщик вышел из себя.

— Плачь, малышка, плачь. Так и должно было быть, это неизбежно. Сказать тебе правду? — воскликнул он, стукнув кулаком по столу. — Все дело в том, что никто, ты слышишь, никто, начиная с твоей директрисы и кончая ее последней помощницей, не верит ни одному слову из всего того, что они говорят о равенстве. Или, может быть, тебе мало тех доказательств, которые ты уже получила?.. Впрочем, ты еще ребенок… Вот когда ты станешь учительницей и будешь рассказывать своим ученикам о равенстве, вспомни тогда об этом букете цветов, и ты поймешь меня.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

— Да, — сказала мне учительница, улыбаясь своим воспоминаниям, — трудно было мне забыть эту обиду. И все же папа был Неправ. Когда человек образован значительно выше, чем окружающая его среда, разум его теряет свою ясность, и он уже не в состоянии правильно оценивать расстояния… Бедный папа! Он был очень умен. Но мои ученики отлично знают (потому что я непрестанно твержу им об этом), что все мы равны, начиная с министра и кончая сапожником.

Что делать?

В моем рассказе нет ничего удивительного или необычного. Напротив, в его ужасающей простоте заключается его величайшее достоинство. Этот случай — лишняя капля в море печали, в которое погружаемся мы, современные цивилизованные люди.