Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

• Название: День Победы. Гексалогия (СИ)
• Автор: Андрей Завадский
• Издательство: СИ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2016

Серия романов под общим названием «День Победы» является продолжением цикла «День вторжения». Здесь описываются события происходящие после вторжения армии США на территорию России.

---

Сейчас было хуже и страшнее, чем в Дагестане или Чечне. Тогда омоновцы, попав в самую, казалось бы, безвыходную ситуацию, все равно чувствовали за собой силу, верили, что помощь на подходе, и потому сражались со всем возможным отчаянием. Теперь же можно было рассчитывать только на самих себя, и Ярослав понимал, что долго они обороняться не смогут. Он оценил своего противника, и сознавал, что кабинетные работники и постовые, привыкшие иметь дело с уличными грабителями и подвыпившими гопниками, не смогут долго противостоять хорошо оснащенным и обученным боевикам.

Но было и еще одно отличие от прошлого кавказского печального «опыта» старшего лейтенанта. Тогда он и его товарищи сражались до последнего вздоха зная, что смерть лучше, чем плен. Им не раз приходилось видеть тех, кто побывал в руках ваххабитов. Иногда живыми, но чаще уже мертвыми, и никто не хотел испытать на собственной шкуре жуткие мучения. Сейчас же враг был другой. О партизанах было известно всем, и многие откровенно поддерживали их. Это были не бандиты, не звери в человечьем обличии, до сих пор бродившие по склонам Кавказа. Да, они нередко проявляли жестокость, но никогда без причины, и только в бою. Они искренне верили, что сражались за свою страну, за Россию, ту же, которой служил и сам Ярослав Васильев, надевший вновь погоны по призыву нового правительства.

— В общем, мужики, расклад получается такой, — произнес после недолгого молчания старший лейтенант, подводя итог импровизированному военному совету и не забывая при этом поглядывать наружу. — Через пару минут эти, снаружи, атакуют, уже всерьез. Нас мало, уйти отсюда мы не можем, да и некуда. Рассчитывать на то, что кто-то явится на помощь, тоже глупо. Если это случится, то не раньше, чем завтра, пока там, в штабах, раскачаются, придут в себя. К тому же много раненых, кое-кто без медицинской помощи протянет, хорошо, если пару часов. В плюсе то, что у нас много оружия и патронов, но противнику мы в огневой мощи все равно уступаем. У них и гранатометы и, вероятно, «Шмели». В общем, хреновый у нас расклад.

Кто-то присвистнул, иные выругались, представив, что будет, если по УВД откроют огонь из реактивных огнеметов. Полицейские достаточно хорошо представляли, какие разрушения произведет граната «Шмеля», разорвавшись внутри здания. По последствиям это будет равноценно обстрелу из гаубиц.

— По закону мы должны вести бой, сколько сможем, выполняя свои обязанности. Но тогда мы все, скорее всего, погибнем, пусть и противник понесет немалые потери. Там, снаружи, тоже русские, и они верят, что сражаются за правое дело, как и мы. Это не уголовные отморозки, не обкуренные ваххабиты. Они — солдаты, как и мы, служащие России так, как считают верным. И поэтому я предлагаю выполнить их требования.

После этих слов ругаться стали все разом, но больше от растерянности, а не со злости. Васильев, подняв руку и призывая к тишине, продолжил:

— Нам с этими людьми делить нечего. Мы будем убивать друг друга, только радуя американцев, которым как раз это и нужно. Я не хочу, чтобы ваши жены становились вдовами, а дети — сиротами, не хочу, чтоб вы гибли от рук своих соотечественников. Это не правильно! Русские не должны убивать русских! И потому я предлагаю всем прекратить сопротивление!

Ярослав Васильев замолчал, и остальные тоже умолкли, оставшись на миг наедине с самими собой. Возможно, в эти секунды каждому предстояло сделать самый важный выбор. Ощущение неправильности, противоестественности происходящего посетило не только старшего лейтенанта, так думали многие. На Кавказе каждый видел, с кем воюет, от какого ужаса защищает и тот далекий край, и свой собственный дом. Да, там тоже приходилось стрелять в русских, в тех, для кого деньги оказались важнее и ценнее памяти и чести, но те русские ничем не отличались от своих обезумевших от крови хозяев. Здесь все было иначе, и теперь предстояло решить свою судьбу.

Васильев взглянул на часы. Еще минута и будет поздно, начнется бой, придется стрелять. Он был готов к тому, чтобы убивать и умирать, но стоило только взглянуть на тех девчонок, жавшихся в угол, на истекавшего кровью сержанта, лежавшего на полу дежурной части, среди стеклянного крошева, и становилось больно, сердце обливалось кровью.

— Какие гарантии, что эти партизаны нас не перестреляют? — хмуро поинтересовался старшина, поправляя ремень норовившего сползти с плеча «Кедра».

— Давай у них и спросим? — предложил Васильев, кивнув в сторону рации, стоявшей на столе.

Командир партизан отозвался мгновенно, точно ждал, когда его вызовут на связь. Выделенный канал работал идеально, никаких помех, что лишний раз заставило Ярослава убедиться в профессионализме и отменной подготовке противника, у которого нашлись даже классные специалисты РЭБ и неплохая техника.

— Какие ты можешь дать гарантии, полковник? — прямо спросил старший лейтенант, чувствуя на себе полные робкой надежды взгляды товарищей. Далеко не каждый из них был готов сражаться до последнего патрона и последнего вздоха.

— Никаких, кроме своего честного слова. Я офицер Российской Армии, никто не лишал меня звания, не освобождал от присяги, и я привык сдерживать свои обещания. А твое дело верить мне или нет.

Ярослав слушал внимательно. Представившийся полковником человек был честен, сказав ровно то, что мог сказать. Игра втемную, когда непонятно, где правда, где ложь. Настал момент сделать выбор.

— Мы здесь, чтобы воевать с американцами, — звучал из динамика рации голос Басова. — С вашего города начнется последний и решающий наш поход против них, так уж получилось. И не спрашивай, почему именно вам не повезло, мне это неизвестно. Я лишь выполняю приказ. Убивать вас или арестовывать мне никто не приказывал и не прикажет, наш враг — вовсе не твои люди, старлей. Просто каждая минута, пока мы тут упираемся лбами, уменьшает наши шансы на успех. Вы мешаете мне продолжить выполнение своей задачи, так что есть два пути — либо вы уходите с дороги, либо я сейчас скомандую атаку, и через двадцать, максимум тридцать минут вы будете мертвы. И я сделаю это, поверь.

— Вы уже убивали моих товарищей, на глазах у всех нас!

— Это война. Ты выбрал свою сторону, а я свою.

Ярослав Васильев замолчал, размышляя, и никто не осмелился мешать ему, благо, завязавшийся разговор слышал каждый, кто оказался рядом. Полицейские все так же дежурили возле окон с оружием в руках, готовые отражать атаку врага, но сейчас появилась надежда, что сегодняшнее утро не окажется для них последним. Наверное, эти люди боялись признаться сами себе, что больше всего хотят бросить оружие и идти к себе домой, к своим детям и женам, защищать не абстрактный закон и государство, а родных и близких, тех, ради кого не жалко и умереть.

— Решай, старлей, — поторопил Басов. — Время на исходе. Я не могу ждать слишком долго!

Напряжение было таким сильным, что, казалось, воздухе трещит, будто наэлектризованный. Несколько секунд, чтоб сделать выбор между присягой и жизнью. Старший лейтенант Васильев еще раз взглянул на своих людей, тех, кто вместе с ним был готов принять сейчас бой. Да, они боялись умирать, и не скрывали этого, но были готовы ко всему. И все же сейчас Ярослав решил подарить им надежду.

— Полковник, прикажи своим людям не стрелять, — произнес офицер, уставившись ничего не выражающим взглядом в пустоту поверх голов своих товарищей. — Мы выходим.

Они спускались с крыльца, усыпанного битым стеклом, по одному, демонстративно опуская на асфальт оружие. Вокруг стояли партизаны, человек пятнадцать, внимательно наблюдавшие за полицейскими. На них никто не направлял оружие, напротив, стволы демонстративно были обращены в сторону или к земле. Правда, Ярослав был уверен, что в парке хватает стрелков, и уж те наверняка были наготове.

— У вас есть врачи? — старший лейтенант окликнул одного из партизан, рослого, повесившего поперек груди новенький РПК-74М. Отчего-то лицо этого парня показалось полицейскому знакомым. — Среди нас раненые, им нужна помощь.

— Пусть идут к парку, там ждет машина. Их отвезут в наш медпункт, командир уже распорядился.

Вереница понурых полицейских тянулась через парковку, мимо обгоревших остовов машин. Васильев вышел первым, и теперь молча смотрел, как мимо проходят его хмурые, стыдившиеся смотреть друг на друга сослуживцы. А рядом стоял полковник Басов, и он вовсе не выглядел торжествующим победителем.

Последний полицейский спустился с высокого крыльца, положив свой автомат к ногам победителей. Тогда командир партизан негромко произнес, взглянув на Ярослава Васильева:

— Ты сделал правильный выбор, старлей. Сегодня не ваш черед умирать.

— И что теперь?

Полицейский взглянул исподлобья на Басова, лишь теперь, при свете зарождающегося дня заметив, насколько усталым и изможденным тот выглядит, заметив впалые щеки и красные воспаленные глаза.