Иван Серов - Записки из чемодана

• Название: Записки из чемодана
• Автор: Иван Серов
• Издательство: Просвещение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-09-042156-0

Иван Александрович Серов (1905–1990) — монументальная фигура нашей новейшей истории, один из руководителей НКВД-МВД СССР в 1941–1953 гг., первый председатель КГБ СССР в 1954–1958 гг., начальник ГРУ ГШ в 1958–1963 гг., генерал армии, Герой Советского Союза, едва ли не самый могущественный и информированный человек своего времени. Волею судеб он оказался вовлечен в важнейшие события 1940-1960-х годов, в прямом смысле являясь одним из их творцов.

Между тем современные историки рисуют портрет Серова преимущественно мрачными, негативными красками. Его реальные заслуги и успехи почти неизвестны обществу, а в большинстве исследований он предстает узколобым палачом-сталинистом, способным лишь на жестокие расправы.

Публикуемые сегодня дневники впервые раскрывают масштаб личности Ивана Серова. Издание снабжено комментариями и примечаниями известного публициста, депутата Госдумы, члена Центрального Совета Российского военно-исторического общества Александра Хинштейна.

Уникальность книге добавляют неизвестные до сегодняшнего дня фотографии и документы из личного архива И. А. Серова.

---

Я потом говорил с Г. К. Жуковым в перерыве пленума. Он говорит: «Зачем мне это нужно, в 60 лет взять на себя такую нагрузку Председателя Совета Министров. Президентом я еще мог согласиться».

Потом мы с Георгием Константиновичем не раз вспоминали растерянность некоторых членов Президиума в эти дни и двуличность многих членов ЦК, которые ни «да», ни «нет» не говорят.

Мы с ним сошлись на том, что после смерти Сталина допустить драму, какая предшествовала пленуму, — это для страны крупная неприятность, поэтому раз Съезд партии выбрал Президиум, значит, они должны работать дружно, а не драться. Поэтому и мы с ним поддерживали первого секретаря ЦК в надежде, что все утрясется и будет лучше.

Но вместе с этим мы оба согласились, что у Хрущева есть замашки командовать, и главная беда — любит поговорить: «Я».

«Георгий Константинович, — я сказал, — ты теперь член Президиума, вот и влияй там». Он усмехнулся и ответил: «Постараюсь».

По окончании пленума в решении было записано и опубликовано, что антипартийная группа, образовавшаяся внутри Президиума ЦК в составе Молотова, Маленкова, Кагановича, Булганина, Сабурова и примкнувшего к ним Шепилова, в работе Президиума ЦК сопротивлялась проведению политики партии и так далее. В связи с этим они были выведены из состава Президиума ЦК и освобождены с занимаемых постов. В состав членов президиума ЦК вошли Аристов, Брежнев, Кириченко, Фурцева, Беляев и другие.

После этого Молотова послали в Австрию, в комиссию по атомным делам, Маленкова — директором электростанции в Казахстан, Кагановича — директором в Ульяновск, Шепилов на нервной почве заболел, а затем стал заведующим архивного управления, и так далее. Хрущев стал председателем Совета Министров СССР и секретарем ЦК партии.

В общем-то, нам, близким к закулисным делам ЦК и Совета Министров, все это показалось как ссора из-за первых ролей, игра на самолюбие некоторых из них, и самое главное, я заметил, что перед Хрущевым стали заискивать члены Президиума, особенно Суслов, Брежнев, Кириченко, упоминая «нашего дорогого Никиту Сергеевича» на собраниях. Газеты «Правда» и «Известие» также старались наперебой упоминать изречения и выступления Хрущева. Это уже плохо.

В Западном Берлине

В начале июля мне Хрущев сказал, что скоро поедем в Чехословакию, поэтому просил продумать и приготовиться. Было решено до Львова лететь самолетом, а дальше поездом.

8 июля поездом поехали до Львова. Жара, духота, но Хрущев решил потребовать вагон, сделанный нашими железнодорожниками и предоставленный Бещевым* с <кондицированным> воздухом. Я заходил обедать, так вроде не плохо, но мало снижает температуру. Если на улице 30 градусов жары, то там 25 градусов, но все же заметно. На чешской границе встретили товарища <нрзб> и других руководителей. На станциях очень дружелюбно встречали чехи. От вокзала поехали прямо в Кремль (пражский) на открытых машинах. Везде встречали очень хорошо.

Из Праги летали в Братиславу, затем в Остраву, ездили смотреть ферму животноводческую. В общем, чехи трудятся хорошо, гульнуть тоже умеют, особенно любят попеть.

На прощание они подарили всем членам советской делегации по автомашине. Хрущеву и Ворошилову «Татры» восьмицилиндровые по 140 лошадиных сил, а нам: послу Гришину, Иващенко* и мне — «Шкоды» четырехцилиндровые малометражки (правильно: малолитражки. — Прим. ред.). Я сразу же решил подарить Светлане и на нее оформить. Там же ей об этом и сказал. Она с Леной[627] прилетала.

16 июля, закончив визит самолетом ТУ-104, полетели обратно[628].

Через несколько дней вылетели в Берлин в составе партийно-правительственной делегации. Встретили немцы неплохо. На аэродроме выстроили почетный караул, пионеров и так далее.

Затем ездили в некоторые города, где, в общем, также встречали неплохо. Но немцы есть немцы. Они могут это организовывать.

Возвращаясь из одной поездки из Лейпцига, я предупредил коменданта города Берлина, полковника, чтобы он нас ждал около Потсдамского шоссе. Возможно, мы поедем через Западный Берлин. Хрущеву я об этом решении не говорил. Когда подъехали к месту, где начинается контрольный пункт американцев при въезде в Западный Берлин, нас остановил полковник и представился.

Я Хрущеву сказал: «Хотите посмотреть Западный Берлин?» Он сразу согласился. Тогда я дал соответствующую команду офицерам, как держаться, что делать в случае остановки и так далее. Проинструктировал коменданта города Берлина, и двинулись. Впереди комендант[629].

В те времена военные проезжали беспрепятственно. На контрольном пункте комендант махнул рукой, означающей, что все машины идут с нами, и мы проехали. Все с любопытством рассматривали город, их магазины, театры и так далее. После этою уже в другом месте мы въехали в нашу зону Берлина. Через 5 дней вернулись в Москву. Поездка прошла хорошо.

Интриги в Кремле

После пленума ЦК, где поддержали Хрущева, так он совсем стал неузнаваем, гонору прибавилось, ничего не скажи неприятного, хотя и правильного. А Брежнев и Кириченко прямо извиваются перед ним, чтобы угодить.

Причем, если Брежнев делает хитро, под разумными предлогами, то Кириченко по-хохляцки глупо брешет и все тупит. Когда начинаешь ему говорить, что это же брехня, и не так было, так он горлом берет, кричит, забивает и только. Таких дураков на роли секретаря ЦК я еще ни разу не видел.

Вообще говоря, «антипартийщики», как их сейчас именуют, вели себя более достойно. Я имею в виду Молотова, Маленкова, Первухина и Кагановича. Я лет 15 наблюдал за ними во время встреч при решении ряда вопросов и так далее. И никто не видел их развязного, безответственного поведения, как на работе, так и <на> приемах.

Сейчас же, видимо, у этих деятелей от радости, что так их выдвинули, у них дыхание сперло. Кириченко стал невыносим, Брежнев задыхается и глотает слюну, когда ему приходится разговаривать с Хрущевым. Суслов этот елейным голосом не только поддакивает правильность слов дорогого Никиты Сергеевича, но и сам пытается разговаривать и углублять мысли Хрущева.

Молодые товарищи, введенные в состав Президиума ЦК, смотрят на это и тоже начинают так же себя вести. Я уже наблюдаю какое-то глупое соревнование, кто из них лучше выслужится. Более солидно и сдержанно ведут себя Беляев, Игнатов, Аристов и <Козлов>, но они тоже видят вокруг себя такую обстановку и вряд ли долго продержатся на таких позициях[630].

В общем, поживем, увидим. Я там выше писал, что ссоры с антипартийщиками были по ряду государственных вопросов и то, что я видел и наблюдаю сейчас, действительно, надо было подумать и проверить на опыте, перед тем как сплеча решать такие большие вопросы.

Например, я не могу никак согласиться с мнением Хрущева в отношении Китая: «Чем у них лучше, тем у нас хуже». Это же глупо. Коммунистическая страна Китай, с населением в 750 миллионов человек, граничит с нами, и с ней ссориться. Как же это будут смаковать капиталисты: две социалистические страны, и ссорятся.

А ведь дело-то к этому идет. Как же члены Президиума не высказывают своего мнения, что нельзя так делать, тем более что мы туда вкладываем громадные средства, отказывая себе.

Или вопрос оказания помощи африканским странам и азиатским. Надо помочь в меру своих возможностей, но не за счет своего желудка и жизненного уровня. Мы строим заводы в Греции, в Китае, лечебницы в Эфиопии, а другим африканским странам институты, в Азии, в Египте Асуанскую плотину, но я не уверен, что эти наши подарки долго будут помнить азиаты и африканцы.

Мне думается, что если бы мы у себя построили больше больниц, то не лежали бы наши советские больные в коридорах, порой плохо отапливаемых, или, если бы у нас построить побольше школ, то не пришлось бы школьникам учиться в две-три смены, а малолетке в 7–8 лет приходить из школы в семь вечера.

В общем, я разгорячился. Видно, уже стар стал, и кроме того, видно, не действуют мои слова, которые я высказывал Игнатову по-товарищески, который на это мне всегда говорит: «Иван, ты сам скажи Никите». Также говорит и Фрол Козлов, когда ему начинаешь это говорить.

«Я тебя породил, я тебя и убью!»

Через несколько дней мы с Верой Ивановной поехали в отпуск в Сочи. Август, сентябрь 1957 года — это два месяца, когда большинство начальства собираются в Сочи. На сей раз там были Хрущев, Аристов, Кириченко, Ворошилов, Жуков, затем подъехал Брежнев.

Не прошло и трех дней, как Хрущев поручил позвонить всем членам ЦК, которые отдыхают в Крыму, и пригласить их в воскресение в Александровский дворец на прием, который устраивают члены Президиума, находящиеся в Крыму.

За полтора месяца такие приемы устраивали 3–4 раза, кроме тех, которые были в самодеятельном порядке, как день рождения того или иного товарища (и имею в виду члена Президиума) или, скажем, товарища Аристова, <который> как заклятый астраханский рыбак наловил рыбы и приглашает на рыбий пирог и так далее.