Анна Йокаи - Что с вами, дорогая Киш?

• Название: Что с вами, дорогая Киш?
• Автор: Анна Йокаи
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-05-002359-9

Рассказы Анны Йокаи — современной венгерской писательницы — привлекают богатым материалом, почерпнутым из повседневной жизни.

Как не растерять человечность в суете повседневности? Как прожить в соответствии с нравственными принципами? Как добиться желанной гармонии? Эти вопросы задает себе и читателям автор.

---

— Что я должен послушать, Катока?

— Скажи как человек понимающий, что красивее, яблоко или груша? — И она торопливо пояснила: — Я имею в виду женскую грудь… что красивее? Яблоко или груша?

Морелли разозлился. Опять эти пошлости! Они с Вернером два сапога пара, но того самовлюбленного типа он хоть может послать куда подальше. Теперь же он нехотя пробурчал, стараясь попасть в тон:

— Все равно, главное, чтоб не висела.

— Вот видишь, — прокричала Катока Вернеру, который обстригал ногти, — слышишь, ты, ублюдок?..

Морелли пришел в ярость. «Беда с этими артистами, слово за слово — и уже одна грязь, а им хоть бы что. Тонкости чувств почти ни в ком не осталось, о каком же творчестве тогда может идти речь?..»

— Ты что, заснул? Идем! — Стелла ткнула его под лопатку. — Этот сопливый щенок соблаговолил разрешить нам вернуться на манеж.

Новенький лежал на сетке. Карчи крикнул ему:

— Ну, дружочек, посмотрим, что нас кормит!

Крона вскочил. Снизу каната совсем не было видно. Наверное, он выбрал волосяной трос.

«Как он бестолково орудует шестом, — отметил Морелли. — Даже залезть как следует не может. Авантюрист…»

Петер уже стоял под куполом. Высоко, надо отдать ему должное. Но что он так возится? Думает, зрители станут ждать?

— Привет. Это еще кто? — На Морелли повеяло привычным запахом духов. Маргит и сама стояла рядом, просовывая ему руку под мышку. — Я пригнала машину, содрали девятьсот шестьдесят форинтов… Кто это?

Морелли поцеловал ее в лоб. Вот это женщина! Никогда ни капельки пота.

— Ты у меня золото. Это новенький. Судя по всему, большой недотепа, смотри, сколько возится…

Карчи заорал:

— Ради всего святого, делайте наконец что-нибудь, время идет!

Петер все стоял и вертел головой из стороны в сторону. Дважды он вытягивал ногу, но оба раза убирал ее обратно.

— Боится, — протянул капитан, — боится, бедолага.

Кругом засмеялись.

Наконец Петер пошел. Шест дрожал и качался у него в руках. Он сделал несколько шагов. Никто в точности не видел, что произошло, как он уже лежал с балансиром на сетке.

Все облегченно вздохнули. Сейчас он извинится и уйдет, этот искатель приключений. Ему бы поучиться пару лет, тогда, может…

Однако Петер даже не посмотрел в их сторону. В сердцах он пнул ногой основание пьедестала. Опять полез вверх с шестом… Они отчетливо слышали, как он выругался. Начал по новой.

Казалось, сейчас он опять упадет. Морелли даже на секунду зажмурился. «Ему, должно быть, ужасно стыдно, — подумал он, — ужасно стыдно, что мы тут все стоим и смотрим». Стук заставил его поднять глаза. Петер балансировал на краю каната. Шеста у него в руках уже не было. Потом он двинулся по едва различимой горизонтальной линии. Без балансира, слегка шевеля подрагивающими пальцами. Дошел до конца. Коснулся стойки и неожиданно повернул назад. Словно внимая звукам музыки, заскользил он обратно по канату.

«Сейчас что-то произойдет, — пронеслось в голове Морелли, — нет, он больше не свалится, что-то другое…»

Петер в третий раз проделывал свой путь. Вот он остановился на середине каната. Издал пронзительный возглас, словно утопающий, вынырнув из воды. Секунда — и он уже вращался под куполом. Прыгни он на сантиметр выше, наверняка разнес бы себе череп. Еще два шага вперед. Теперь он трижды перевернулся в воздухе. С Карчи пот льет градом… Прыжок, шаг, прыжок…

— Остановите его! Нельзя так искушать господа! — Морелли с ужасом узнал свой голос.

— Ты же не веришь в бога… — улыбнулась Маргит, но не ему, а туда, в воздух.

Прыжки теперь следовали один за другим, невозможно было разглядеть что-нибудь в этом безостановочном верчении.

— Сумасшедший хулиган, — угрожающе прошептал Карчи, — только сумасшедший может решиться на такое… Если он упадет, то полетит за сетку. Я не хотел его пускать, он меня вынудил…

— Он не упадет, — сказал вдруг Морелли, — не упадет. — И почувствовал облегчение. «Теперь я знаю, кто ты такой», — подумал он не без зависти. Остальные как хотят, а он не побоится сказать правду.

Невероятно быстрое вращение вокруг каната — и Петер без всякого перехода закончил номер. Пошатываясь, добрел до лестницы. Из последних сил слез вниз. Сел на песок. Уронил голову между колен.

— Его в дурдом надо, — прошипел капитан, но ему никто не ответил. Карчи в растерянности смотрел на Морелли. Стелла недоверчиво покачивала головой. Катока фыркала. Все были в замешательстве.

Морелли поискал глазами Маргит, но та уже исчезла. А как кстати было бы ее присутствие, когда он, охваченный волнением, произнес, умиляясь собственному великодушию:

— Это было восхитительно!

Все повернулись к нему в некоторой неуверенности. И он еще раз повторил, как бы невольно, покорный какой-то властной внутренней силе:

— Восхитительно!

Тут все разом загалдели. Капитан подбежал к Петеру и с силой огрел его по спине:

— Что же ты молчал, сукин ты сын?

Девицы набросились на него с вопросами. Но Карчи отогнал их.

— Спокойно, дети мои, сохраняйте порядок. Это было потрясающе, старик, если уж я говорю, потрясающе, значит, действительно потрясающе… На представлении, конечно, надо будет раскручивать все постепенно. На выходе подпустим какую-нибудь зажигательную мелодию, а самую изюминку прибережем под конец.

— Я считаю, ему нужно черное облегающее трико с серебряными парчовыми вставками, — восторженно предложила Стелла.

— Этот номер и в подштанниках будет смотреться! — пророкотала Каталина.

Новенький повел рукой по взмокшим волосам. Снял рубашку. Он был как пьяный.

Морелли разозлился. Ну что за скоты! Лезут, а ведь даже не понимают, о чем речь. Он тронул Петера за плечо. Его грела мысль, что только они с Петером по-настоящему понимают друг друга:

— Такого еще не бывало… слышишь?

Петер посмотрел ему в глаза. «Он совсем не рад, — изумился Морелли. — Но почему?» В груди заныло. Он вспомнил о своих птицах, своей великой идее. Не будет он ничего делать. Какой смысл. Теперь — после того, что они видели, — все это никчемно и жалко.

— Блеск! — воскликнул он еще раз и почувствовал, что превзошел самого себя.

В одобрительном гуле его глаза наткнулись на карлика.

— Правда, дядюшка Тони?

Тони сидел в углу и улыбался. Ногой он выводил на песке незамысловатые фигуры. Он что-то пробурчал, потом стер неразборчивые знаки.

— Что ты там говорил про птиц? — спросил Карчи в буфете.

— Пустяки… Ничего интересного, — отмахнулся Морелли. Он уже был не так доволен собой, как прежде. «Нельзя было допускать, чтобы тебя положили на обе лопатки, — думал он, — в любом случае нельзя. Искусство — вещь сложная, может, и моя работа тоже чего-то стоит, на свой лад…» — Признание собственной бездарности равносильно смерти, — лишь под конец фразы он спохватился, что произносит это вслух, Карчи.

— Верно, — кивнул тот и коротко вздохнул, — ах, как это верно! Всем бы твой талант! Представляешь, сразу две сенсации… Рискни, Гажи!

«Собственно, не такой уж он плохой парень, — с удивлением подумал Морелли, — и ведь как тонко играет! Он же понятия ни о чем не имеет, но как тонко играет!»

— Трюк, правда, жутковатый… Но мне нравится сама идея.

— Смотреться хорошо будет?

Морелли возмутился.

— Огонь, пламя, летящая птица… или мне голых баб жечь?

Карчи успокаивающе положил ему руку на плечо.

— Не сердись, старик. О форме тоже надо подумать. Вспомни, перед кем ты выступаешь. Речь не обо мне, но ведь это все-таки цирк, согласись?

— Цирк, цирк, — устало подтвердил Морелли, — это цирк.

— Ну вот видишь. Люди приходят сюда развлечься. Пойдем поговорим, я свободен до вечера.

Добросовестный какой. И почему он не пошел в почтовые служащие? Если сейчас остаться, Маргит будет ворчать. Впрочем, не исключено, что ее уже нет. Может, она обиделась?

— Ты не видел Маргит?

Карчи отвернулся от стойки и крикнул сидящим за столиками:

— Эй… вы не видели госпожу Маргит?

Морелли знал, что он говорит без всякой насмешки. Они уважали Маргит как человека со стороны, неизменно скупого на восторги. Боялись ее спокойных, широко расставленных глаз, острого язычка. Госпожа Маргит — это было принятое обращение, некий знак отличия.

Ответил капитан:

— Она на лавочке сидит в павильоне.

— В такую жару? — возмутился Морелли. — Что она там делает?

— Пока только беседует, — сострила Катока. — Беседует с героем дня.

Бедная Маргит! Хорошенькое удовольствие. Что ей этот канатоходец? Удивительно, как она до сих пор терпит. Сейчас появится в дверях и, надув губки, с благодушной иронией сообщит: «Я испросила у герцога соизволения закончить этот на редкость поучительный разговор».