Лазарь Кельберин - Избранные стихотворения

• Название: Избранные стихотворения
• Автор: Лазарь Кельберин
• Жанр: Поэзия

Лазарь Кельберин (1907–1975) — поэт, писатель, литературный критик «первой волны» эмиграции. Участник вечеров журнала «Числа», собраний литературных объединений «Кочевье», «Зеленая лампа» (1930-е). В 1929 в Париже издал сборник стихов «Идол». Печатался в журналах: «Современные записки», «Числа», «Полярная звезда», «Русские записки»; газете «Возрождение». Стихи вошли в антологии русской зарубежной поэзии «Якорь» (1936) и «На Западе» (1953).

Данное электронное издание представляет собой подборку избранных стихотворений поэта, разысканных составителем в сети и периодике и антологиях поэзии Русского Зарубежья.

---

«Говорят, что чудес не бывает, и, значит, недаром…»

Говорят, что чудес не бывает, и, значит, недаром
Здесь босыми ногами ступать по песку горячо…
Лишь больная цикада, пленившись чудесным загаром
С надоевшей сосны пересела к тебе на плечо.

С музыкантами юга, живущими здесь в изобилье,
Мне не справиться, нет, никакими стихами к тебе!
Только лапками тронут невзрачные, нервные крылья,
Уж играют, чуть свет, аплодируя сами себе.

Ну, а эта, наверно, мечтатель… По узкой тропинке
Поднимались втроем. Из когда-то приснившихся ей,
С каждым шагом слетали с плеча неживые песчинки,
Золотые следы недосказанной жизни твоей.

И я молча следил, через корни ступая крутые,
Как в тени и сиянии тают следы золотые.

Альманах «Круг», 1936, № 1

«Зеленою луной освещена…»

Зеленою луной освещена
Кладбищенская старая стена.
И в белых почках юная весна
Задумчива, темна и холодна.

Без головы, бездумной тишиною
Сияет крест, свидетель вечных мук,
И что-то есть в обрубках белых рук
Двусмысленно-смиренное, родное.

И странно мне, что я готовлюсь жить.
— Но жить не так, как жили мы с тобою.
В предчувствии неверного покоя
Мне бы хотелось так тебя любить,

Чтобы на многих падал отблеск тайный
Моей любви к тебе такой случайной.

«Мой жаворонок, как ты звонко пел!..»

Мой жаворонок, как ты звонко пел!
Как ты сверкал и в небе кувыркался,
Как будто небо радости предел!

Но тот закон, чтоб дух всегда карался
Мощь притяжения и жизни плоть,
Ты не был в силах, бедный, побороть,

Мой жаворонок, песнь твоя была
Нужна земле на малое мгновенье,
Чтоб человек познал самозабвенье,

Чтобы в безгласной мгле добра и зла,
Влюбленный в эту радость без исхода,
Он боль познал, в которой есть свобода

Антология «На Западе», 1953

«Я не могу. Ни словом, ни без слов…»

Я не могу. Ни словом, ни без слов.
Если бы я мог, я б о тебе молился,
Чтоб лучший сон из всех блаженных снов,
Чтоб райский сон сейчас тебе приснился.
Я не могу.
До Бога далеко,
Да и чего мне ждать теперь от Бога:
Немного слез, чтоб стало мне легко?
Суровой нежности твоей немного?
О, все равно!
Но в тишине твоей,
Но в тишине твоей, еще свободной,
Не вспоминай всей этой лжи холодной,
Всей этой лжи…
Ни разу, засыпая,—
Ни слов моих о гнете мертвых дней,
Ни слов моих о счастьи, дорогая.

«Когда пятнистая луна…»

Когда пятнистая луна
В лохмотьях туч облачена;
Когда в потоке городском
Спит остров мертвых вечным сном;

А на деревьях каждый лист
Так по-весеннему нечист, —
Тогда, скрываясь в полумрак,
Прохожий ускоряет шаг,

Спеша покинуть этот путь,
Где с каменистой высоты,
Бросая тень на лоб и грудь,
Глядят ожившие кресты…

Там, под кладбищенской стеной,
Стояли — помнишь? — мы с тобой.
И был прохладней горных струй
Апрельский, долгий поцелуй.

«Предельной нежности откинь вуаль…»

Предельной нежности откинь вуаль
С лица и плеч, счастливая Психея.
Меня влечет надмирная печаль:
Я ничего сказать о ней не смею.

Перед грозой бывает блеск зарниц.
Так в час ночной, что смерти тяжелее,
На Елеонской выси, павши ниц,
Люблю тебя и помню, и жалею.