Иван Аврамов - Алиби от Мари Саверни

• Название: Алиби от Мари Саверни
• Автор: Иван Аврамов
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2016

Молодую жену киевского миллионера, ослепительно красивую модель находят посреди цветущего луга с кинжалом в сердце… Известного столичного краеведа убивают в собственной квартире. Ограбления как такового не произошло, но преступники что-то настойчиво искали — все перевернуто вверх дном. Позже выяснится — они охотились за планом клада, который попал в руки любителя киевской старины в результате изучения архивных документов. Тот, кто найдет этот клад, станет обладателем несколько владимирских златников — редчайших золотых монет, выпущенных в обращение при Владимире Красном Солнышке. Цена им сейчас — миллионы долларов… По маленькому шахтерскому городку прокатывается серия загадочных убийств. Следов преступник не оставляет, за исключением своей «визитки» — клочка бумаги, на котором в том или ином качестве фигурирует слово «ветер»… Перед операми и следователями, главными героями новой книги Ивана Аврамова «Алиби от Мари Саверни», стоит сложная задача — найти и покарать злодеев. Сделать это очень нелегко: последние умны, они тщательно запутывают следы. И все же уйти от возмездия никому не удастся, потому что преступникам противостоит талант, помноженный на мастерство и опыт, а также горячее желание установить истину и вырвать с корнем зло…

---

— У вас, наверное, ничего не получается, коль опять пожаловали к одинокому, вышибленному из активной жизни старику? — сочувственно поинтересовался Палихата.

— Нет, почему же, кое-что у нас уже имеется, — не согласился Олег. — Если воспользоваться языком математики, мы уже знаем, чему равняются некоторые иксы и игреки. Только вот пока еще непонятно, с какой целью вообще было составлено это уравнение, где они фигурируют.

— То есть, если перевести условия задачки, — усмехнулся Палихата, — на обычный язык, вам неясно, почему, с какой целью убили бедного Тимофея Севастьяновича. Я так вас понял?

— Абсолютно, — кивнул Олег, ловя себя попутно на ощущении, что начинает привыкать к непереносимому запаху от рыжей колли, которую вовсе не заинтересовало появление в доме чужого человека. «Все-таки, — мельком подумал майор, — человек — это существо, которое Господь наградил способностью к быстрой адаптации». Так он подумал, а вслух сказал: — Просто ума не приложим, чем преступник мог поживиться у совсем небогатого, по нынешним меркам, человека.

— Да я ведь, кажется, вам уже говорил, — с легким раздражением глянул на Олега старик. — Мое глубокое убеждение — в руки Медовникова попало нечто такое, — чашка из-под чая на мгновение, как земля, которой отказали в праве вращаться вокруг Солнца и вокруг собственной оси, застыла неподвижно в его пальцах, — ради обладания которым люди определенного сорта просто теряют голову. И способны на все! Повторяю — на все!

— Извините, но предположение, что Медовников располагал сведениями о каком-то мифическом кладе, кажется мне чуточку смешным, — мягко, чтобы не обидеть собеседника, произнес Олег. — Времена Честертона миновали, острова сокровищ, конечно, встречаются, но весьма и весьма редко.

— Как знать, — угрюмо ответил Палихата. — Догадка у меня одна, я ее нутром чувствую. Знаете что? Если и есть кто-то на земле, кто может хоть как-то прояснить ситуацию, так это Андрей Феликсович Круликовский. Сто процентов, естественно, не гарантирую, но если не он, то никто вам больше не поможет. Закадычными друзьями я бы их не назвал, но то, что Тимофей очень доверял Андрею, это совершенная правда. Вы вообще-то слышали эту фамилию — Круликовский?

— Да, — кивнул Лободко. — Она мне уже известна.

— Откуда, позвольте полюбопытствовать? — чашка из-под чая описала незамысловатую траекторию и зависла, как летающая тарелка в небе.

— Это имя назвала дочь Медовникова — Илона Тимофеевна.

— Ах, Илона… Молодец девка! Правильно мыслит… Круликовский, надеюсь, жив?

— Живет и здравствует. Но не в Украине, а в Польше.

— Знаю, что он туда уехал. Советую вам выйти на него, глядишь, что и расскажет.

В коридоре, соединяющем гостиную со спальней, появилась рыжая колли, постояла на нетвердых ногах, уставясь на хозяина и гостя незрячими глазами, и рухнула на пол — совсем как человек, которого вдруг оставили силы…

* * *

Солод достаточно быстро навел справки насчет «чешского периода» в жизни Стаса Никольского. Оказалось, что тому оформили туристическую визу для индивидуального тура, что само по себе являлось большой удачей — девять из десяти изъявляющих такое желание получают, как правило, отказ. Чехов можно понять — зачем им пополнять и без того многочисленный отряд украинских заробитчан-нелегалов у себя в стране? Что касается Никольского, то в консульстве четко объяснили: визу он получил на законных основаниях, в Праге вел себя достойно, ни в чем предосудительном замечен не был.

— Образцово-показательный мальчик, — саркастически заметил майор Лободко. — Вызвал у чехов полное доверие…

— Может, просто повезло с визой. Или какие-то знакомые посодействовали, или подмазал — с глубокомысленным видом сказал Солод.

— Хорошо, — произнес, как отрезал, Лободко. — Ну, а в Праге друг черных археологов где обитал?

— В гостинице «Рубикон» — этот второразрядный недорогой отель.

— «Рубикон»? — неподдельно изумился Лободко. — Что, разве Рубикон течет через Чехию? — Окончательно развеселясь, добавил: — Юлий Цезарь, как теперь понимаю, по происхождению чех? Миша, ты своей информацией заставляешь меня не думать, а смеяться.

Он действительно так звонко захохотал, что Солод тоже не выдержал, залился серебристым, как у девчонки-подростка, смехом.

— Чех, владелец отеля, скорее всего, поведен на Древнем Риме, — угомонясь и утерев слезы, высказал он предположение.

— Да уж, — сказал Лободко, — с хозяином гостиницы мы разобрались намного быстрее, чем с Никольским. Миша, и что же поделывал там покойный Стас? С кем общался, встречался, пересекался?

— Глухо, — скривился Солод. — О Стасе в Праге ни слова, ни полслова. Да и немудрено — он же не Джеймс Бонд, в конце концов! Туда каждый день таких стасов тысячи приезжают, тысячи уезжают. Администрация отеля, горничные Никольского абсолютно не помнят. Он паренек сам по себе невыразительный, вел себя тихо, законопослушно, лишний раз не чирикал — кому такой воробей запомнится?

— На границе, хоть туда, хоть обратно, таможенный контроль — никаких инцидентов?

— Голый ноль. Я, кстати, вышел и на попутчиков Стаса — туда он ехал с инженером из Днепропетровска, а возвращался в обществе супругов-киевлян. Тоже — голый ноль, — развел руками Солод. Сейчас он очень напоминал человека, который и рад бы помочь, да не в силах. — Единственное, Олег Павлович, что радует, — Никольский ничем не запятнал высокое звание украинского гражданина.

— Лучше б он его запятнал, — пробурчал майор. — Нам было бы куда легче…

Итак, возложенные на «чешский период» Стаса Никольского никакие, даже самые маленькие надежды не оправдались. Ну, съездил человек в Прагу, полюбовался Старым мястом, собором святого Витта, Пражским градом, Влтавой и островками посреди нее, Карловым мостом и благополучно возвратился в Киев, в съемную квартиру на Виноградаре. А вот почему он убил, или помогал кому-то убивать Тимофея Севастьяновича Медовникова, совсем не ясно.

— Ну что ты будешь делать? — сокрушенно воскликнул Лободко. — Только нам показалось, что торчат чьи-то ушки, как они исчезли. Не знаю, как ты, а я ждал от Праги чего-то большего.

— Олег Павлович, это дело пахнет висяком, — покачал головой Михаил Солод. — Я это понял еще тогда, в квартире на Печерске, у Медовникова… Извините, кто-то прорывается… Да, алло… Не хочется покидать ваш теплый кабинет, — Солод отключил мобильный телефон, — но придется чесать по вызову — какой-то мужик взял в заложницы двух молодых девушек.

— Губа не дура, — тонко улыбнулся Лободко. — Нет, чтоб коротать время с какими-нибудь старушенциями. Миша…

На этом слове теперь уже прервался майор, потому что и у него зазвонил телефон. Солод, уже собравшийся покинуть уютный, где все находилось в идеальном порядке, кабинет шефа, вынужден был задержаться, ведь Лободко что-то хотел ему сказать.

На проводе была Илона Тимофеевна Медовникова, то, что она говорила, крайне заинтересовало майора, и это не укрылось от внимания старшего лейтенанта, который, даже не зная, кто на связи, понял это по лицу Олега Павловича.

— Наверное, эта информация не представит для вас никакого интереса, но я все же считаю нужным сообщить ее вам, — сказала Медовникова. — Дело в том, что незадолго до смерти папы, если точнее, за считанные дни до нее, ему нанес визит Владислав Круликовский. Сын его лучшего друга, или приятеля, Андрея Феликсовича Круликовского, помните, я вам рассказывала, что сейчас он живет в Кракове.

— Да-да, помню. И что Владислав делал в Киеве?

— Кажется, он встречался с нашими художниками.

— Художниками? А чем он вообще занимается — по жизни?

— Как я поняла, причастен к миру искусства. Держит картинную галерею. Сказать что-то большее, Олег Павлович, затрудняюсь.

— А как встретил известие о смерти вашего отца Круликовский-старший? — теперь уж Солод догадался, кто вышел на связь с майором.

— Очень расстроился. Заплакал.

— Илона Тимофеевна, вы даже не представляете, насколько важно то, о чем вы сообщили. Далек от утверждения, что это чем-то нам поможет, но для следствия все мелочи важны. Отрицательный результат — тоже ведь результат, верно? Дайте мне, пожалуйста, номер телефона Андрея Феликсовича. И его домашний адрес.

— Телефон есть, записывайте… А адрес я посмотрю у папы в бумагах…

Лободко положил трубку и со значением уставился на Солода, совсем скоро нарушив молчание.

— Ты почти все понял, правильно? Сын лучшего друга Медовникова приезжает из Кракова и навещает Тимофея Севастьяновича накануне его убийства. Совпадение, случайность? Вполне! Визит связан с преступлением? Тоже не исключается. Миша, разберешься там, с заложницами, имею в виду, и сразу займешься отработкой этого, ну, скажем так, следа. Когда молодой Круликовский, его зовут Владислав, приехал в Киев, когда уехал, где жил, ограничился ли одной столицей или съездил еще куда-то… Словом, все-все-все, что можно о нем разузнать — разузнай! Лады?