Эрнест Суинтон - Оборона Дурацкого Брода

• Название: Оборона Дурацкого Брода
• Автор: Эрнест Суинтон
• Жанр: О войне

Повесть «Оборона Дурацкого Брода», структурно представляет собой сборник из шести новелл-«снов», посвященных вариантам решения, казалось бы, простенькой тактической задачи по обороне английским пехотным взводом речного брода от окрестных бурских партизан, и настолько великолепно осветила в тексте парадигму «Уставы пишутся кровью» и важность подготовки младшего офицерского состава к самостоятельному ведению боевых действий, что уже практически сотню лет периодически переиздается и по факту является обязательной к изучению в военных учебных заведениях англоязычных государств.

Написанная Суинтоном в 1904 году и в настоящий момент уже практически бессмертная в определенных кругах, повесть «The Defence of Duffer’s Drift» вызвала к жизни довольно многочисленные произведения его последователей, ни один из которых, как и сам Суинтон, в России официально не переводился.

Взято на сайте: fakel-history.ru/durackij-brod/

---

После того, как дозоры вернулись с пленниками, мы заставили голландцев выкопать укрытия для них самих и их женщин, а каффиров из крааля быстро убедили помочь нам с работой.

Карта 6

Планировка была следующей: вокруг хижин на холме и вблизи от них мы вырыли около десятка коротких и глубоких траншей для ведения огня, каждая из которых была изогнутой и могла вместить до пяти человек. У них были очень низкие брустверы, служащие исключительно упором для винтовок; часть выкопанной земли была насыпана за траншеями, сантиметров на тридцать в высоту, а с оставшейся землей поступили так, как будет описано ниже. На большей части брустверов мы проделали выемки, чтобы вести огонь на уровне земли, сами же брустверы были лишь такой высоты, чтобы защитить голову. Поскольку головы солдат сливались с фоном и не были по-настоящему заметны, не было нужды оборудовать настоящие бойницы, что потребовало бы еще и использования новых мешков с песком, а они были бы довольно видны и трудно маскируемы. Когда солдаты в этих окопах будут стрелять, их головы будут лишь чуть выше уровня земли. После того, как работа над траншеями для стрельбы вовсю пошла, началась отрывка и ходов сообщения. Они должны были быть узкими и глубокими и соединять каждую траншею с соседней, а также вести назад к четырем хижинам, в которых были устроены замаскированные огневые позиции. Прямо внутри каждой из хижин сооружалось укрепление из земли, которой у нас было в избытке, мешков с песком, кусков термитника, камней и прочего, высотой около 1,4 метра и толщиной около 76 сантиметров, поверх которого можно было стрелять стоя; в стенах хижины проделывались бойницы, которые оказывались практически незаметными. Из каждой хижины могли вести огонь трое. Я решил в трех хижинах поставить своих лучших стрелков в качестве снайперов, дав им лучшую позицию, чем у солдат внизу в траншеях, а четвертую сделал «боевой рубкой» для себя самого. Все палатки и имущество было собрано в отдельной хижине, подальше от чужих глаз.

К вечеру, хотя работа была трудна, и люди много ворчали, мы смогли завершить стрелковые траншеи, но остальное закончено не было — удалось выкопать лишь на половину от нужной глубины. Земляные стены внутри хижин также не были закончены. Для каффиров и голландцев готовы глубокие ямы в трех хижинах. Последним, что мы сделали перед отбоем, было распределить по траншеям боеприпасы и пайки. Я также приказал наполнить и распределить все бутыли и любые емкости, в которых можно держать воду, включая пустые жестянки, котелки и каффирские долбленые сосуды, на случай долгого и затяжного боя. Разъяснив всем, как важно соблюдать строжайшую маскировку, чтобы не выдать нашу позицию, если завтра с утра вдруг объявятся буры, я с уверенностью в душе лег спать. Так или иначе, у нас очень хорошая позиция, и пусть ее оборудование не завершено, это можно будет наутро исправить, если только у нас будет время.

Рассвело; ни следа врага. Это было просто здорово, и мы принялись вкалывать, завершая недоделанную работу. К этому моменту подчиненные целиком прониклись моим замыслом, и им не терпелось, если получится, преподнести братцу буру сюрприз. Пока они копали, за четырьмя травяными ширмами, которые мы нашли, варился в котелках завтрак — таким образом, над краалем виднелся лишь вполне естественный дымок. Я выбрал пару самых толковых унтер-офицеров и приказал им спуститься, пройтись в разных направлениях вдоль реки и посмотреть, смогут ли они разглядеть головы кого-то из солдат в стрелковых траншеях на фоне неба; если да, то кучи земли, травы, мусора и прочего следовало переделать, чтобы они послужили фоном для солдатских голов.

Чтобы оценить всё в целом, мы с моим ординарцем прошагали полмили к северу от реки. Пройдя некоторое расстояние, мы стянули с себя шлемы и завернулись в два красивых полосатых оранжевых и пурпурных одеяла, которые позаимствовали у гостящих у нас каффирских дам, чтобы какой-нибудь случайный бур, который может тут рыскать, не заинтересовался, что это посреди вельда делают двое «хаки». Шагать с винтовками, спрятанными под одеялами, было неудобно, и вдобавок каждые пару минут приходилось оглядываться, чтобы увидеть, нет ли из лагеря сигнала о появлении на горизонте противника. Сигнал следовало подать, подняв над самой высокой хижиной шест. Но результат нашей работы был великолепен: мы видели на холме обычный крааль, и ничего более. Вокруг валялись кучи мусора, как это обычно и бывает у краалей, но не было видно ни траншей, ни солдатских голов. Единственный изъян — несколько человек, как мы видели, неосмотрительно расстелили на солнце, по крышам хижин и по вельду, свои коричневые армейские одеяла. Даже для распоследней деревенщины эти квадратные пятна, словно коричневые пластыри, наклеенные вокруг всего крааля, были бы признаком того, что там что-то необычное. Я заторопился назад, чтобы исправить ситуацию прежде, чем будет слишком поздно.

Когда мы покончили с завтраком, где-то часа через три после рассвета, часовой из одной из хижин сообщил об идущем с севера отряде. Нам оставалось только ждать и надеяться: все готово, каждый знает, что делать. Никто не высунет головы и не выстрелит из винтовки, пока я не свистну из своей «рубки» — тогда каждый выскочит и разрядит магазин в противника. Если нас обстреляют, люди в хижинах попрыгают в глубокие траншеи и будут в безопасности. Стоя у себя в «рубке» и разглядывая через бойницы брод, я размышлял об открывающихся возможностях. Если очень повезет, бурские разведчики пройдут мимо нас, и мы сможем затаиться, пока не подойдут главные силы. Чтобы точно оценить, насколько далеко я могу позволить зайти последним, прежде чем открыть огонь, и отметить точное место, в котором это лучше сделать, я спустился в направленные к броду и дороге на юг траншеи, чтобы посмотреть, как всё выглядит на уровне стрелков. К своему безграничному ужасу, я обнаружил, что ни брод, ни дорога с ближнего берега реки, пока она не уйдет далеко к югу от Обережного холма, из траншей не видны! Выпуклость холма всё скрывала — должно быть, это и называется «мертвой зоной»! И так оно и было. То самое место, где лучше всего подловить врага, где ему придется пройти, нами не простреливалось! Максимум, по броду можно было вести огонь из северных бойниц моей «рубки» и еще одной хижины. Как клял я себя за глупость! Но толку в этом не было. Мы не могли начать рыть новые окопы ниже по склону холма — они бы тут же выдали нашу позицию. Поэтому я настроился выжать из сложившегося положения максимум и, если нас не обнаружат бурские разведчики, открыть огонь по основным силам, когда они скопятся на берегу, ожидая, пока перейдут те, что спереди.

Там мы могли их обстрелять, правда, с куда большего расстояния, чем я рассчитывал. Как же повезло, что я вообще обнаружил этот серьезный промах, иначе мы позволили бы основной массе врага перейти брод и заметили бы такую мелочь, как «мертвая зона», когда уже было бы слишком поздно. Я также припомнил (хотя утешало это не особо), что люди и повыше меня совершали подобные ошибки — на учениях я сплошь и рядом видел, как какой-нибудь старший офицер едет вдоль фронта на лошади и с этой высоты назначает позиции для траншей, в которых стрелки потом будут лишь слегка приподниматься над землей. Однако те окопы не ждала проверка реальным боем. Моя же ошибка так легко не пройдет.

Тем временем вражеские разведчики двигались так же, как я уже описывал, но только, пройдя мимо фермы у Инцидентамбы, они не замерли, что-то заподозрив, а разделились на маленькие группы, пересекли реку и с предельной осторожностью осмотрели кустистый берег. Но, не найдя там никаких «хаки», буры, очевидно, не рассчитывали наткнуться на кого-то дальше в открытом вельде и беззаботно двинулись дальше. Несколько групп объединились в отряд человек из тридцати и ехали вперед, болтая. Направятся ли они осмотреть крааль, или пройдут мимо? Мое сердце бешено колотилось. К несчастью, маленький холм, на котором мы разместились, наверняка их привлечет — это же отличная точка, откуда можно оглядеть округу до горизонта и дать сигнал основным силам на севере. К тому же, крааль — это подходящее место, чтобы спешиться ненадолго и, пока основные силы переправляются, развести, скажем, огонь и сварить немного кофе. Буры, ничего не подозревая, ехали в нашу сторону, смеясь, болтая и куря. Мы не издавали ни звука. Наши голландские и каффирские гости тоже не издавали ни звука, поскольку рядом с их ямами был человек с винтовкой. Наконец, буры остановились на мгновение где-то в 250 метрах к северо-востоку от нас, там, где склон холма был более отлогим, и все они открывались нам. Несколько человек спешилось, другие снова двинулись в нашу сторону. Неблагородно, да, но это война — и я свистнул.

Около десятка буров сумели ускакать, как и несколько лошадей без всадников; пятеро или шестеро, оказавшиеся на земле, подняли руки и поднялись в наше расположение. На склоне осталась масса брыкающихся лошадей и убитых или раненых и стонущих людей. Другие отряды разведчиков на востоке и на западе тут же отступили к реке, где укрылись, спешились и принялись по нам палить. В любом случае, мы уже чего-то достигли.